Ещё раз про подбив, "наброс" и пр.

          Недавно я оставил в гостевой книге сайта Мовлади Абдулаева "Тяжёлая атлетика" следующую запись:

          "Уважаемый Мовлади, на Вашем сайте в разделе "Методика" есть статья "Техника выполнения тяжелоатлетических упражнений" ("Техника классических (соревновательных) упражнений"). В этой статье в главах "б) тяга" и "в) подрыв" нет совершенно никакого упоминания об одном очень важном, на мой взгляд, элементе тяжелоатлетических подъёмов — предподрывном сгибании ног в коленях и подводе последних под гриф. Не просматривается этот элемент и в движениях мультипликационных штангистов, иллюстрирующих содержание Вашей статьи. То есть, судя по всему, отрицательное отношение к подводу коленей под гриф (обычно тесно связанному с мощным подбивом) является Вашей продуманной позицией. Какие аргументы Вы можете привести в её поддержку?

          P.S. Кстати, в этих же главах Вы утверждаете, что "большинство знаменитых атлетов лишь слегка касаются ног грифом во время подрыва". Сие, на мой взгляд, далеко не так. Совсем недавно я пересматривал свою видеозапись выступлений тяжелоатлетов на Олимпиаде-96 в Атланте и ещё раз убедился в том, что мощный подбив грифа бёдрами ярко выражен почти у всех участников этой Олимпиады (а Наим Сулейманоглу и Пиррос Димас лупили бёдрами по грифу с такой амплитудой, что туловища у них отклонялись назад вообще градусов на 40-45)."

          Мовлади перенёс моё выступление из гостевой книги на свой форум и ответил мне там следующее:

          "Здравствуйте, уважаемый составитель сайта "Проблемы тяжёлой атлетики".

          Вы не правы, считая меня противником подвода коленей под гриф. Я не заострял на этом внимания в своих рекомендациях, поскольку подвод коленей под гриф в большей или меньшей степени происходит ВСЕГДА (убедиться в чём можно на примерах разных атлетов на www.sport-expert.net/video.htm). После того как штанга проходит колени и приближается к началу подрыва, она смещается в сторону атлета, и колени подводятся под гриф. Так что мультипликации с моего сайта и в самом деле не отражают точной картины подъёма. И Вы, будучи ярым сторонником подвода коленей, сразу это заметили.

          Однако я не рискну рекомендовать всем штангистам без исключения искусственно максимализировать горизонтальную составляющую S-образной траектории подъёма. Естественно, я не считаю также, что штанга должна двигаться прямолинейно. То есть я избегаю крайностей.

          Ведь ни один атлет не является точной копией другого. У каждого из них в процессе тренировок постепенно складывается собственный рисунок техники, подходящий только ему одному. Каждый атлет имеет отличное от другого строение и пропорции тела. У разных атлетов по-разному развиты различные группы мышц. У одних особенно сильны ноги, у других — спина, у третьих ярко выражена мощь икр или трапеций. Всё это по-разному влияет на фазу старт-тяга-подрыв, о которой мы с Вами ведём речь. Имеющий совершенно уникальное строение Наим Сулейманоглу не мог не иметь свою, уникальную технику. Возможно, и в самом деле с резким ударом бёдер о гриф, как Вы утверждаете.

          Кстати, Вы, может, помните такого штангиста — Адама Сайдуллаева? Когда он принимал стартовое положение, специалисты приходили в ужас. Носки штангеток находились у него сантиметрах в 10-15 от проекции грифа на помост. Тем не менее Сайдуллаев устанавливал мировые рекорды. Вспомните и Давида Ригерта, который лишь слегка касался бёдрами грифа. Однако имел при этом настолько мощный подрыв, что, даже находясь в полумёртвом состоянии на Олимпиаде-80, вырывал штангу, но далее не мог встать — чему я лично был свидетелем. А взятие на грудь в исполнении Василия Алексеева, не вызывающее ни малейшей критики? Ведь даже имея столь очевидное препятствие в виде большого выпяченного живота, Алексеев никогда не отбивал штангу от себя.

          Итак, я не разделяю Вашу точку зрения, что штангу надо максимально разгонять в горизонтальных направлениях. Не разделяю уже хотя бы потому, что, на мой взгляд, большинство травм локтевых и кистевых суставов в рывке происходит именно из-за амплитудного "отбива" с последующим "набросом". Кроме того, при взятии на грудь удар штанги о грудь является самым тяжёлым моментом. Яан Тальтс даже называл его "полусмерть". Вы что же — предлагаете довести его до "полной смерти"?

          К тому же я не припоминаю (может быть, Вы подскажете?) ни одного высококлассного штангиста, размахивавшего штангой по траекториям, о которых Вы пишете. Те же Сулейманоглу и Димас, даже ударяя бёдрами о гриф, не отпускают штангу от себя на полметра.

          А вообще, я считал и считаю, что свежие мысли в области программирования тренировочного процесса и техники выполнения упражнений жизненно необходимы — если, конечно, мы хотим, чтобы тяжёлая атлетика развивалась. Поэтому я с интересом читаю тексты на Вашем сайте. Ну а верны они или нет, должна показывать практика."

          И вот теперь уже я, по примеру Мовлади, переношу оба наших с ним выступления на страничку своего сайта — в качестве затравки для приводимых ниже рассуждений.



          Итак, я, к счастью, оказался неправ, когда поспешил записать Мовлади в лагерь противников подвода коленей под гриф. Однако и Мовлади, указывая на поспешность моих обвинений, допустил несколько неточностей.

          Прежде всего, колени у штангистов при подъёме на грудь подводятся под гриф далеко не "ВСЕГДА", как написал Мовлади. Наверняка не подводили коленей под гриф многие атлеты прошлого — ведь современная техника подъёма не могла появиться в одночасье. Так что если атлеты прежних лет брали штангу на грудь в один темп (а в старые времена многие силачи отдавали предпочтение "многотемповым" подъёмам, то есть так называемым "немецкому способу" или "континентальному толчку" — именно которым, кстати, впервые были подняты 200 кг), то делали они это, скорее всего, "деревенским" способом, то есть усилиями прежде всего кривых спины и рук.

          Подъём на грудь без подвода коленей под гриф практиковали также и некоторые выдающиеся атлеты нового времени — например, венгр Арпад Немешаньи, один из первых "швунговщиков" (наши известные теоретики Роман и Шакирзянов, почему-то, кстати, назвавшие его призёром XIX Олимпийских игр, — а на самом деле Немешаньи был серебряным призёром чемпионата Европы-64; на двух же Олимпиадах он занял лишь шестые места — писали, что структура подъёма штанги на грудь у Немешаньи "однотактная", в то время как у большинства других штангистов "двухтактная"). Ещё и сегодня некоторые тренеры (например, наш казанский тренер Р.А.Хайруллин) назло всем скептикам упорно вырабатывают у своих учеников прямую траекторию подъёма на грудь — без подвода коленей и, соответственно, без выраженного подрыва-подбива (точь-в-точь как у мультипликационных штангистов с сайта Мовлади). Но Немешаньи и воспитанники Хайруллина в процессе подъёма хотя бы сохраняют прямизну спины. А вот в прошлом году на первенстве ВУЗов Казани у одного студента (толкнувшего, на мой взгляд, уже вполне штангистский вес — 110 кг) я увидел вообще неизвестный мне способ подъёма: комбинацию из классической кривоспинной становой тяги и ухода в низкий сед. Способ этот, естественно, тоже является "однотактным", то есть не требует подвода коленей.

          Не совсем точен Мовлади и в своём указании на причину разнообразия подъёмных движений у разных тяжелоатлетов. Мовлади считает, что в техническом плане

          "ни один атлет не является точной копией другого" потому, что "У каждого из них в процессе тренировок постепенно складывается собственный рисунок техники, подходящий только ему одному. Каждый атлет имеет отличное от другого строение и пропорции тела. У разных атлетов по-разному развиты различные группы мышц. У одних особенно сильны ноги, у других — спина, у третьих ярко выражена мощь икр или трапеций."

          Названный Мовлади фактор — различия в строении тел, развитии групп мышц и пр. — конечно, и в самом деле имеет значение как причина разнообразия подъёмных движений тяжелоатлетов. Однако несравненно большее (и вообще основное) влияние на разнобой в движениях у разных штангистов оказывает совсем иной фактор: изначальное обучение или же, наоборот, изначальное необучение правильной технике тренером. (Конечно, формирование новых, технически правильных движений возможно и у уже сложившихся атлетов — но такое формирование является большой редкостью, поскольку всегда сопровождается огромными, просто-таки титаническими трудозатратами.) Так что чемпионы типа Варданяна, Чемеркина, Власова или Сайдуллаева страдают корявостью вовсе не из-за своих уникальных "строения и пропорций тела", нет — "корягами" они стали прежде всего потому, что были упущены тренерами в период формирования их подъёмных навыков.

          Повторяю: определяющее влияние на так называемое "своеобразие" (точнее, на отсутствие — полное или частичное) техники оказывает вовсе не строение тела, а элементарный недостаток внимания или квалификации тренера. Ведь в какую сторону тренер новичка повернёт (или же не повернёт) — в ту сторону новичок и двинется (или же не двинется). Если у тренера хватает квалификации и заинтересованности, то у всех его воспитанников вырабатывается чрезвычайно единообразная техника (даже в случае большой её сложности: например, в секции тяжёлой атлетики посёлка Шатой, что в Чечне, у тренера Мовлади Абдулаева все воспитанники — хоть с длинными ногами, хоть с короткими ногами; хоть с сильными руками, хоть со слабыми руками; хоть с хорошей подвижностью в плечах, хоть с плохой подвижностью в плечах — все, повторяю, как один, толкают штангу в сед). Если же тренер не хочет (или не может) выработать у учеников правильные (хотя бы с его, тренера, точки зрения) движения, то среди его воспитанников сразу воцаряются "разнообразие" и "собственные рисунки техники".

          Защищаясь от моих агрессивных вопросов о том, почему ему не нравится подвод коленей под гриф, Мовлади постепенно перешёл в наступление сам и начал критиковать мои взгляды на максимально эффективный разгон штанги. И в этой своей критике моей концепции "размахивания штангой" Мовлади, увы, не смог удержаться от традиционных страшилок про последствия амплитудного "отбива", то есть про травмы "локтевых и кистевых суставов" — в рывке, и про "полную смерть" от удара "штанги о грудь" — в толчке. Под ударом штанги о грудь Мовлади, естественно, подразумевал именно горизонтально направленный удар штангой. Однако имеет ли место в реальности такой удар? Нет, конечно.

          Летящая после подбива по дуге вверх штанга как физическое тело практически идентична обычной двухпудовой гире, которую по многу раз рвут (и тоже по дуге, только ещё более амплитудной, чем у штанги) гиревики. Подлетев к верхней точке своей траектории, гиря замирает, останавливается — как в вертикальном, так и в горизонтальном направлениях. То бишь если в этой верхней точке подставить плечо или грудь, то гиря не сможет произвести по ним удар, она сможет лишь мягко их коснуться.

          Разумеется, двухпудовая гиря никак не сравнится по весу с десяти-, а то и пятнадцатипудовой штангой. Тогда, может, для размышлений и сопоставлений подойдёт пример с рывком цирковой гири Валентином Дикулём? Дикуль на своих представлениях рвёт по размашистой дуге уже не двух-, а пятипудовую (восьмидесятикилограммовую) гирю — которая столь же мягко останавливается в верхней точке своей траектории. Впрочем, понятно, что пять пудов всё равно существенно меньше, чем пятнадцать, да и фигура Дикуля вызывает большие сомнения: ведь он у нас то ли супермен, то ли очковтиратель, приседающий с надувными штангами перед бестолковыми журналистами.

          Для ещё одного примера можно взять ту же самую штангу, которую, как известно, тяжелоатлеты обычно рвут с очень сильным подбивом — отчего она описывает фиксируемую специальными приборами амплитудную дугу. Координированно вырванная штанга, точно так же как и гиря, останавливается, замирает в одной из верхних точек своей траектории. А значит, в этой точке штанга, если попытаться поймать её плечами на грудь, тоже, как и гиря, не сможет ничего ударить — ни грудь, ни плечи. Я, безусловно, понимаю, что здравомыслящий читатель ничего из моих примеров пока не понял — ведь Мовлади вёл речь о взятии на грудь, то есть о толчке, а я всю дорогу пишу о рывке. Разные же, как-никак, движения. Трудносопоставимые.

          Поэтому приведу ещё один пример — теперь уже из области развлечений. К тому же совсем детских. Есть такое развлекательное устройство — качели. Качели работают следующим образом: их с силой и достаточно большой скоростью толкают в горизонтальном направлении, и от этого горизонтального толчка качели начинают двигаться по дуге окружности, поскольку их ось намертво закреплена на опорах. Двигаясь по дуге, качели, естественно, меняют направление своего движения — с горизонтального на вертикальное и затем снова на горизонтальное (но уже наверху, над опорами). Причём, что характерно, чем больше качели поднимаются, тем ниже становится их скорость. И если горизонтальный толчок качелей был недостаточно сильным, то качели так и не доходят до самого-самого верха — они останавливаются в какой-то точке и затем идут вниз.

          Если подставить движущимся качелям плечо в самом низу их траектории, то качели просто размозжат его своим ударом. Однако если подставить плечо или руку в той точке траектории качелей, в которой они останавливаются, то ничего страшного там не произойдёт — качели можно будет, например, поймать и, допустим, дополнительно подтолкнуть (что все родители, качая своих детей, постоянно и проделывают, ничем фактически не рискуя).

          Соответственно, главная ошибка тех, кто пересказывает старинные страшилки про удары "штанги о грудь" и травмы "локтевых и кистевых суставов", про ужасы "наброса", "захлёста" и т.д., заключается в том, что они забывают основные физические закономерности — в частности, закон сохранения энергии. Пересказчикам страшилок кажется, что если с определённой силой ударить штангу бёдрами при подрыве, то штанга, описав дугу вверх, точно с такой же силой ударит атлета в грудь или по кистям (отчего последний испытает околосмертельные ощущения, травмирует локти и пр.). Однако на самом деле вся сила удара бёдрами уйдёт на подъём штанги, на перемещение её вверх. Ни на какие горизонтально направленные удары в верхних точках траектории энергии у штанги уже просто не останется. Я знаю, что многим штангистам в это очень трудно поверить (и они в это, естественно, никогда не поверят), но таковы уж законы физики. Впрочем, физику многие штангисты, как известно, с лёгкостью игнорируют, а на её место в картине мира подставляют некую мистическую "биомеханику" (см. "Физика или биомеханика?"), ими же самими придуманную и позволяющую оправдывать любые умозрительные, произвольные, фантастические построения.

          Итак, никакого горизонтального удара "штанги о грудь" как последствия амплитудного отбива в реальности нет, то есть все обвинения максимально сильного подбива направлены не по адресу. Однако некоторые атлеты всё-таки и впрямь испытывают очень сильный, иной раз даже оглушающий удар штанги при взятии её на грудь. Каковы же причины, каков механизм этого явления?

          Когда я, приехавший в Казань из Владимира и привыкший там, во Владимире, к более-менее техничным движениям штангистов, впервые увидел взятие штанги на грудь в исполнении некоторых воспитанников тяжелоатлетической секции спортклуба "Батыр", то был неприятно поражён. Вместо того чтобы при уходе в низкий сед сопровождать гриф плечами, кое-кто из ребят — например, Саша Матрёнин и Марат Губайдуллин ("Мумикон Мумиконов") — очень сильно, на 7-10 см, опережали штангу, и, когда останавливались в положении полного приседа, она, падая сверху, наносила им мощный удар по плечам. Ребята, разумеется, мужественно выдерживали его и, привычно мучаясь, вставали из седа — то есть, по нашему отечественному обычаю, героически преодолевали трудности, которые сами же себе и создавали.

          Аналогичную героическую борьбу со штангой я увидел недавно в исполнении Юрия Власова — по телевизору по первому каналу шла передача о Леониде Жаботинском и его знаменитой победе в Токио над Власовым. Соответственно, телезрителям показали решающие подходы в толчке Жаботинского и Власова. Сила Власова, конечно, впечатляет, но его "техника" представляет собой жалкое зрелище. Так, как Власов, штангу лучше не поднимать. У меня создалось впечатление, что Юрий Петрович был очень серьёзно выбит из колеи вот этим ударом снаряда:

Удар штангойУдар штангой

а потому при толчке от груди смог подбросить штангу посылом только до уровня своих ноздрей — и под столь низко посланный снаряд Власову с его высокими "ножницами" и неустойчивыми навыками толчка от груди
Юрий Власов
подлезать было уже бесполезно.

          Таким образом, слова Мовлади "при взятии на грудь удар штанги о грудь является самым тяжёлым моментом" относятся, на мой взгляд, только к тем атлетам, которые поднимают штангу недостаточно технично, а точнее, опускаются до уровня полного седа существенно раньше штанги. У других же атлетов в подъёме на грудь никаких "тяжёлых моментов" просто не бывает: например, лично у меня взятие на грудь в стойку с очень широкой "разножкой" вызывало одни только азарт и радость, и я это самое взятие на грудь постоянно шлифовал (особенно в плане подрыва-подбива), никогда не чувствуя никаких "ударов", тем более, приравниваемых к "полусмерти" ("тяжёлым моментом" у меня всегда было окончание подъёма от груди, в котором я в конце концов и получил травму позвоночника).

          Что же касается Яана Тальтса и его ощущений "полусмерти" от контакта со штангой при взятии её на грудь, то плохой техникой эти ощущения, конечно, не объяснишь — техника толчка у Тальтса практически безупречна (особенно заслуживает внимания одна его маленькая "предподрывная" уловка — см. текст "Может ли быть техничным сгибание рук при подъёме на грудь?"). Не верить Тальтсу в правдивости оценок его ощущений от контакта со штангой тоже нет резона — Яан Аугустович известен как на редкость методичный и правдивый человек. Тогда, значит, остаётся всего лишь одна версия: обычные ощущения штангистов превращались у Тальтса в мучения из-за серьёзных хронических травм.

          Вот отрывок из книжки Яана Тальтса "Главное — желать" (издательство "Физкультура и спорт", 1986 г., сс. 173-174):

          "Главный врач врачебно-физкультурного диспансера Хельдур Аннус показывает рентгеновский снимок:

              "...Пятый поясничный позвонок смещён относительно первого крестцового на полтора сантиметра. Это много.

              Причин может быть несколько, но, предположив, что травма была получена в детстве, следовало бы при своевременном её обнаружении немедленно вычеркнуть тяжёлую атлетику из списка увлечений этого человека..."

          ...Вместе с врачом сборной В.Ломадзе поехал в Москву. С рентгеновским снимком в руках мы маршировали — он впереди, я за ним — из одной больницы в другую, от одного прославленного специалиста к другому. Показываю одному профессору свой снимок и жалуюсь на свои беды, потом второму, третьему... А что они могут ответить, услышав примерно такое: "Поднимаю много, спина не выдерживает, одни соревнования уже пошли насмарку, а предстоят следующие — нельзя ли побыстрее вылечить?" Вот и вертят они снимок в руках с отсутствующим выражением на лице.

          В конце концов созвали консилиум. Решение высокого собрания гласило: тяжёлую атлетику надо бросить, вообще воздерживаться от физического труда, избегать резких движений, когда скользко, ходить с палочкой. Чтобы избежать худшего — инвалидного кресла — посоветовали сделать операцию."

          Вместо операции Тальтс предпочёл три недельки подлечиться в ЦИТО, а затем установить пару мировых рекордов на матче штангистов общества "Йыуд" и Финского рабочего спортивного союза (ТУЛ).

Яан Тальтс

          А вот что можно прочитать у Тальтса на странице 116:

          "В день соревнований вместе с врачом решили: если во время разминки спина болеть не будет, выступлю. Заглотил пригоршню таблеток пирамидона и пошёл. Отсюда, вероятно, и разговоры, что, если Тальтс жалуется на здоровье, значит, победит."

          Побеждал же Тальтс почти всегда. В советской тяжёлой атлетике он по количеству установленных мировых рекордов находится на третьем месте — после Алексеева и Ригерта.

          Теперь собираюсь отреагировать на предложение Мовлади: "Вспомните... Давида Ригерта, который лишь слегка касался бёдрами грифа." Дабы облегчить себе вспоминание, я раскрываю ежегодник "Тяжёлая атлетика" за 1974 год на страницах 22-23 и нахожу там статью Михтара Шакирзянова "Чемпион мира Давид Ригерт — особенности техники." В этой статье приведена циклограмма подъёма Ригертом на грудь штанги рекордного для тех времён в его категории (90 кг) веса 215 кг.

          Комментируя эту циклограмму, Шакирзянов написал, что хотя "общая форма траектории подъёма штанги на грудь для толчка у Ригерта сравнительно "узкая"", но "короткий... отрезок пути" штанги "между первой и второй фазами" имеет наклон "до 33°" к вертикали. Понятно, что столь крутой наклон траектории двухсотпятнадцатикилограммовой штанги (при общей очень значительной быстроте её подъёма) мог возникнуть только в результате чрезвычайно сильного (хотя и короткого) подбива грифа бёдрами.

          Пришла пора откликнуться и на просьбу Мовлади назвать высококлассных штангистов, "размахивавших" штангой по тем траекториям, о которых я написал в своих текстах — ведь "те же Сулейманоглу и Димас, даже ударяя бёдрами о гриф, не отпускают штангу от себя на полметра".

          Как я понимаю, слова про "полметра" были взяты Мовлади из предыдущего моего текста "Про подбив, "наброс" и пр." Но ведь там эти самые "полметра" являются не чем иным, как повторением, точным цитированием слов моих оппонентов, ребят, которым я показывал, как нужно подрывать штангу.

          "Все они в один голос говорили, что после показанного мною подбива, при котором штанга отлетает от тела чуть ли не на полметра вперёд, её будет практически невозможно поймать — ни на грудь при выполнении толчка, ни, тем более, на поднятые кверху руки при выполнения рывка."

          На самом же деле штангу и тело во время моего показа разделяло не полметра, а, максимум, сантиметров пятнадцать-двадцать. Но как уж тут ребята могли не преувеличить параметры того, что по неопытности показалось им явно нелепым? Впрочем, возможно, что преувеличение расстояния, разделявшего меня и штангу, было вызвано у ребят чисто психологическими причинами. То есть здесь глаза ребят невольно измеряли не расстояние от штанги до моего тела, а расстояние от штанги до моих плеч — поскольку в последние моменты перед притягиванием грифа к груди мои руки находились уже почти в горизонтальном положении. Но расстояние до прогнутого в пояснице тела, до живота, повторяю, наверняка не превышало в эти моменты двадцати сантиметров.

          "Высококлассных штангистов", у которых после подрыва штанга реально проходит в пятнадцати-двадцати сантиметрах от тела, а визуально — в полуметре, просто пруд пруди: это, например, Сулейманоглу, Димас, тот же Тальтс, наконец.

Раскрытие П.ДимасаОтлёт штанги от тела

Старт Н.Сулейманоглу

Раскрытие Н.СулейманоглуОтлёт штанги от тела

Отлёт штанги у Тальтса

          Кроме того, у Мовлади неверна сама методика постановки под сомнение утверждений оппонента (каковых, повторяю, в данном случае и не было). Методика эта представляет собой явную или завуалированную апелляцию к разного рода авторитетным личностям и выглядит в нашем с Мовлади случае примерно так: "Напомните-ка, покажите-ка мне хоть одного высококлассного штангиста, который практиковал бы некий новый, небывалый технический элемент. Ах, не можете? Ну тогда о чём же вести разговор?"

          Но всё дело в том, что до определённого момента новое, небывалое просто не существует на практике, и потому нелепо требовать от сторонников этого нового, чтобы они продемонстрировали уже свершившееся его, нового, торжество. Тем не менее люди в большинстве своём почти всегда требуют подобных демонстраций и, не получая их, дружно осмеивают первые (и потому очень несовершенные) паровые машины, первые автомобили, первые велосипеды и т.д. Могу, в частности, представить себе, сколько раз китайские тренеры и, скорее всего, сам Мовлади когда-то выслушали это сакраментальное: "Что-то "я не припоминаю (может быть, вы подскажете?) ни одного высококлассного штангиста, который" толкал бы штангу в сед". Тем не менее в дискуссии со мной Мовлади сам воспользовался этим приёмом. (Я, спору нет, тоже написал в первом своём сообщении про то, "что мощный подбив грифа бёдрами ярко выражен почти у всех участников" Олимпиады-1996, но это у меня был не общетеоретический аргумент — мне наплевать, какую технику демонстрируют чемпионы, их зачастую очень корявые движения ничего не могут мне доказать, — нет, у меня это являлось всего лишь указанием Мовлади на его конкретную неточность.)

          Так что повторяю (и не устану повторять): доказывать нужно не указанием на узкую и сиюминутную практику отдельных (пусть даже и выдающихся) личностей, а опорой на максимально широкую практику сразу всего человечества, выраженную в форме общих (например, физических или физиологических) закономерностей.

          Кстати, критерий практики надо понимать правильно. Не следует, например, считать, что "верны... или нет" воззрения человека, "должна показывать практика". В этих словах Мовлади в виду, понятно, имеется будущая практика человечества, некая тотальная будущая проверка практикой. Однако всё дело в том, что эта будущая практика (да и само человечество) никому ничего не "должна".

          Если, например, я придумаю ерундовину типа "чумбурмучки" (подробности о чумбурмучках можно прочитать по адресу http://www.materialist.kcn.ru/god/god2.htm), то человечество не сделает ни единого шага, чтобы проверить реальность моей выдумки, соответствие её практике. Ибо человечество слишком глубоко погружено в другие проблемы для того, чтобы тратить свои силы и время на практические проверки чьих-либо неавторитетных выдумок — даже если выдумками этими являются уже вовсе не "чумбурмучки", а нечто достаточно дельное (например, никто из тренеров по тяжёлой атлетике не спешит хорошенько проверить вполне дельное, на мой взгляд, рационализаторское предложение брать штангу на грудь не путём провала в полный сед, а за счёт ухода, равного по высоте уходу при толчке от груди). Человечество (в лице людей, из которых оно состоит) априори считает все недостаточно авторитетные выдумки не заслуживающей проверки ерундой. И, в общем-то, правильно делает. Такая стратегия поведения за многие тысячелетия на практике доказала свою эффективность, правильность по большому счёту. То есть по маленькому, по мелкому счёту эта стратегия, конечно, неверна, но мелким можно и даже нужно пренебрегать. Консерватизм как стремление к постоянству в целом гораздо более полезен, гораздо более выгоден, чем новаторство, стремление к переменам.

          Так что человеческая практика вообще, то есть практика всего человечества за всё время его существования (вынужденно сформировавшая у человечества некие знания), и та практика (то бишь эксперименты), которой человечество в силу своего здорового, нормального консерватизма будет стремится избежать — это две достаточно разные практики. Если первая практика является (или должна являться) для нас основным мерилом при принятии всех решений, при выборе любых действий, то вторая "практика" (как вероятная в будущем, но не очень) совершенно не подходит в качестве мерила всего, в качестве критерия истины. Поскольку, повторяю, мерило это может и не быть использовано и даже, скорее всего, не будет использовано. Поэтому проверять чьи-либо выдумки имеет смысл только первой практикой, старой практикой — точнее, её концентратом: нашими знаниями о Мире, наукой. Но для этого, разумеется, данными знаниями нужно, во-первых, обладать, а во-вторых, уметь их применять. Для принятия решений сегодня, сейчас, для формирования мнения о дельности, небестолковости тех или иных проектов следует не уповать на чьи-то будущие эксперименты, а просто сопоставлять упомянутые проекты с уже имеющимися у человечества знаниями, с плодами прошлого опыта.

возврат дальше

[на главную страницу]

Архив переписки

Форум