Елена Вайцеховская

          Пожалуй, со времён Олимпиады в Атланте Андрей Чемеркин не заставлял переживать болельщиков столь сильно, как во время своего выступления на чемпионате мира 1999 года в Афинах. Не будь той второй неудачной попытки в толчке, когда Андрей не сумел взять штангу на грудь, все, как и прежде, считали бы: это так просто для Чемеркина — оставаться сильнейшим. Он победил. Но промежуточная неудача отрезвила, заставила понять, что у олимпийского чемпиона нет и не может быть лёгких побед. Тем более в поднятии штанги.

          — Что оказалось для вас в Афинах наиболее неожиданным?

          — Очень большие веса, с которых начались соревнования. Своего первого подхода я обычно жду гораздо дольше.

          — На вас как-то повлияли разговоры о готовности ваших соперников?

          — Такие разговоры идут всегда. Первое, что всегда слышу: кто-то собирается меня побить и как здорово он готов. На этот раз говорили про иранца Реза-заде, что на Азиатских играх он вырвал, мол, чуть ли не 210 кг и толкнул рекордный вес. Если обращать на всё это внимание, то лучше вообще не выходить на помост.

          — Вы всегда приезжаете на турниры к самому старту?

          — На этот раз так получилось случайно. Думаю, в идеале нужно всё-таки приезжать раньше.

          — Тяжело переносите акклиматизацию?

          — Никогда об этом не думаю. Потому что у меня нет разницы в самочувствии, где бы ни выступал — в Австралии, в Америке...

          — Вы намного тяжелее, чем любой ваш соперник. Это даёт вам моральное преимущество?

          — Скорее, морально уничтожает остальных. Пугает. Приехал бы я похудевшим, все сразу стали бы думать, что Чемеркин слабый.

          — Вы считаете, что можно поправляться бесконечно и это будет идти вам только на пользу?

          — Конечно. Мой вес — не просто масса, которая появляется от того, что человек лежит и безостановочно ест. Нет, мой вес — хорошо тренированные мышцы.

          — Почему вы не выступали на чемпионате Европы в Ла-Корунье?

          — Из-за семейных проблем. Моя мама больна сахарным диабетом. В апреле ей стало хуже, и я не столько тренировался, сколько бегал в поисках необходимых лекарств. Да ещё и жена должна была родить со дня на день. Так что было не до соревнований.

          — Не сложно выступать на чемпионате мира после столь длительной паузы?

          — Я участвовал в чемпионате России и в турнире "Три богатыря", так что выступлений хватало.

          — Но ведь они не были такими серьёзными, как этот чемпионат в Афинах.

          — Почему? Предыдущее мировое первенство я выиграл, практически не напрягаясь. Не пришлось использовать даже третью попытку в толчке. Вообще считаю, что мне сейчас достаточно одного серьёзного выступления в году. Надо уже беречь и здоровье, и нервную систему. Это же только со стороны всё выглядит просто и спокойно. На самом же деле расходуется очень много энергии. Особенно нервной.

          — Чем можно объяснить вашу неудачу во втором подходе в толчке?

          — Я остыл. Не рассчитал, что вторую попытку придётся ждать так долго. Вот мышцы и вышли из-под контроля.

          — Со стороны казалось, что вы просто выжидаете, когда выдохнутся соперники, дабы не тратить силы зря.

          — Это нормальная тактика. Нужно было посмотреть, что сделают другие. Ведь все заказали очень большие веса. Правда, далеко не все с ними справились.

          — Звание чемпиона мира продолжает оставаться для вас стимулом или вы приезжаете исключительно в интересах команды?

          — Скорее, в силу необходимости. Должен же я хотя бы раз в году показать себя?

          — Вы отдаёте себе при этом отчёт, что остальные штангисты-тяжеловесы выходят на помост с огромным желанием выиграть именно у вас? Вы допускаете возможность, что вашей собственной мотивации может не хватить для очередного противостояния?

          — А как мне смотреть в глаза моим детям? Что я им скажу? Что дома нечего есть, потому что папа не захотел тренироваться так, как это было нужно для победы?

          — Вы довольно негативно высказались по поводу проведения следующего чемпионата мира в Науру. Вы собираетесь в нём участвовать?

          — Так ведь до него ещё дожить надо. Но сначала — до Сиднея. Вряд ли я буду выступать до Игр где-то ещё.

          — Включая чемпионат Европы в Софии?

          — Туда вообще нет смысла ехать. Предолимпийский чемпионат сильнейшие традиционно предпочитают пропускать.

          — Почему?

          — Считается, что лучше затаиться. Чтобы никто не видел и не знал, в каком ты состоянии.

          — А на Олимпийские игры в Сидней жену повезёте?

          — Упаси бог. Она и афинский-то чемпионат не знаю, как выдержала. До этого ездила со мной в Норвегию, была на чемпионате России. Но я не сторонник того, чтобы близкие присутствовали на соревнованиях.

          — Зачем же тогда вы привезли Ольгу с сыном в Афины?

          — Да я понятия не имел, что они приедут. Иначе отговорил бы.

          — Неужели не хочется, чтобы все ваши дети когда-нибудь вживую увидели, как побеждает отец?

          — Маленькие они ещё. Особенно Игнат с Ксюхой. Хотя Иван смотрел чемпионат с удовольствием. Наверное, что-то уже понимает. Может, когда-нибудь захочет стать, как папа. Я буду только рад.

          1999 год

          Судя по слухам, что гуляли по пресс-центру на чемпионате мира по тяжёлой атлетике в Афинах, Андрей Чемеркин должен был неминуемо проиграть.

          Говорили, например, о том, что гораздо более предпочтительные шансы на победу имеет в Афинах олимпийский чемпион Барселоны-92 немец Ронни Веллер. Правда, в Барселоне Веллер выступал как полутяж, а перейдя в более тяжёлую категорию, проиграл Чемеркину в Атланте. Однако на чемпионате Европы-98 в Ризе Веллер обыграл Чемеркина в очной борьбе. Больше соперники не встречались: Ронни пропустил чемпионат мира-98 в Лахти, а Андрей — чемпионат Европы-99 в Ла-Корунье.

          Говорили и о том, что побить Чемеркина сумеет армянин Ашот Даниэлян — действующий чемпион Европы, обыгравший (что немаловажно) в Ла-Корунье того же Веллера. Называли ещё имена Викторса Щербатыхса из Латвии, второго армянина Ары Варданяна (оба они были призёрами прошлогоднего чемпионата мира). Но чаще всего звучала фраза: "Чемеркин — не тот, что прежде. И грех этим не воспользоваться".

          Все ждали взвешивания. Когда я поинтересовалась, чем вызван столь жгучий интерес к взвешиванию, то услышала: "Так ведь Чемеркин ещё больше поправился. Значит, стал медленнее двигаться — при растущем весе неизбежно ухудшается реакция мышц. Идеальный для тяжа весовой диапазон — от 120 кг до 140 кг. Не случайно Даниэлян, набравший было сто семьдесят с лишним килограммов, был вынужден сесть на диету и снова вернуться к 160 кг — иначе он просто не мог тренироваться".

          В день взвешивания по пресс-центру пошёл гулять очередной слух. Якобы кто-то из западных журналистов нелегально просочился в комнату медицинского контроля и сам — лично! — видел число 194 кг, когда Чемеркин стоял на весах.

          Пока журналисты в благоговейном ужасе переваривали услышанное, появился официальный протокол взвешивания. Олимпийский чемпион потянул на 181 кг. При этом все прочие тяжи были на 20-30 кг легче. Окажется ли это преимущество Чемеркина преимуществом на помосте, ещё только предстояло узнать. Но уже через два часа первая попытка российского штангиста в рывке наглядно показала: все слухи о том, что Чемеркин стал слабее, никакого отношения к действительности не имеют. Следующие два подхода тоже были выполнены Андреем на редкость легко.

          Видимо, это и сломало соперников. И Веллер, и Даниэлян так и не смогли справиться с начальным весом.

          Места претендентов на золото немедленно заняли иранец Хуссейн Реза-заде и катарец Саид Джабер, но и их притязания на чемпионство оказались не слишком весомыми.

          Победителей не судят. Но мне показалось, что на пресс-конференции, плавно перешедшей в интервью Чемеркина русскоговорящим журналистам, он позволил себе высказаться о соперниках слишком уж пренебрежительно: "Половина — из нафталина вылезла, половина — подснежники..."

          Эта фраза заставила вспомнить давнее высказывание одного из моих коллег: "Чемеркин — выдающийся спортсмен. Но до чего же у него отвратительный характер!"

          Однако после победы в Афинах олимпийский чемпион был на редкость добродушен и любезен. Ради интервью для "Спорт-экспресса" он специально задержался на официальном банкете, хотя его уже ждали друзья. Победа далась ему непросто, а потому и радовала особо. За каждой фразой чувствовался предельно сильный, уверенный в собственной правоте, а иногда — самонадеянный и очень непростой человек.

          Наверное, не было ещё журналиста, писавшего и пишущего о тяжёлой атлетике, который хоть раз не упомянул бы о тяжёлом характере того или иного великого чемпиона: Юрия Власова, Леонида Жаботинского, Василия Алексеева... Но я, признаюсь, не ожидала, что мой вопрос "Почему у тяжеловесов такие непереносимые характеры?", заданный в кругу штангистов, найдёт столь горячий отклик.

          — Понимаешь, — сказал мне знакомый тренер, — тяжеловес — это как диагноз. Все они — очень сильные люди. Наиболее выдающиеся почти всегда становились символом страны. Каждого из них особо возвеличивают. При этом в соревнованиях такой спортсмен борется не с соперниками, а прежде всего со штангой. И мало-помалу привыкает к мысли, что тренеры, конечно же, играют большую роль в подготовке, но главную работу делает только он сам. Мания величия тут неизбежна. Потому-то, когда тяжеловес проигрывает, он редко мирится с тем, что сильнее оказался другой. Начинает винить обстоятельства, искать прочие объяснения. Не случайно Власов до сих пор при каждом удобном случае вспоминает токийскую дуэль с Жаботинским, обвиняя последнего во всех смертных грехах, а Алексеев, проигравший Олимпиаду в Москве, уверен, что против него был заговор, что его намеренно отравили. Причём свои же. Впрочем, как бы там ни было, поражение остаётся раной на всю жизнь. Это тоже портит характер.

          — Впрочем, есть и ещё одно обстоятельство, — продолжил мой собеседник. — А именно: нездоровое внимание окружающих. Какому человеку понравится, если за ним постоянно следуют толпы журналистов, фотографируют живот, стараются подловить в столовой? И пишут в основном именно об этом, интересуются подробностями личной жизни — что, по большому счёту, не имеет к штанге никакого отношения. Ну и, наконец, таскать на себе огромный лишний вес собственного тела — занятие не из приятных. Особенно после того, как спортивная карьера закончена. Что же касается Чемеркина, то он, поверьте, гораздо более приятен в общении, чем многие чемпионы-тяжеловесы прошлых лет. Он любит шутить, и все его шутки — добрые.

          Я спросила: в чём, с точки зрения профессионала, заключается феномен непобедимости Чемеркина? Какова природа того ужаса, который наш чемпион наводит на соперников? Тренер ответил:

          — Несмотря на громадный вес, Андрей очень подвижен. Во время чемпионата России в Таганроге получилось так, что он слегка опоздал на церемонию, во время которой должен был опустить флаг соревнований. Чемеркину пришлось бежать к флагу, и это было сделано так легко, что трибуны просто ахнули. Самое же главное, что этого спортсмена теперь отличает несокрушимая уверенность в себе. Он наконец почувствовал свою силу и моральное превосходство. Андрей очень надёжно работает на всех тренировочных сборах, соответственно, стабильно выступает в соревнованиях. Ведь для того чтобы выиграть последним подходом, как это было сделано на Играх в Атланте и на чемпионате мира в Афинах, одной мощи мало. Должен быть психологический стержень, сила духа.

          В своё время двукратный олимпийский чемпион в тяжёлом весе Василий Алексеев любил зайти в зал, когда там тренировались его основные соперники, медленно и торжественно пронести себя между ними, задерживая на каждом пристальный взгляд тёмных до черноты глаз. Говорят, действовало безотказно: на помост конкуренты выходили уже сломленными. Чемеркин в Афинах сказал: "Мне нравится быть большим. Это пугает. Я же вижу реакцию тех, с кем предстоит бороться. Пусть боятся! Вообще думаю, что в Сиднее в моей категории появятся совсем другие люди. Все эти иранцы и катарцы исчезнут так же быстро, как появились" ¹.

          Что ж, самый сильный человек планеты может позволить себе всё, что угодно. Например, пренебречь амбициями тех, кто борется за ту же медаль, проигнорировать те или иные соревнования, руководствуясь исключительно личными интересами ("Чемпионат мира в будущем году пройдёт в Науру? А вы знаете, где это? Пусть там выступают катарцы!"), дать автограф или отказать в нём, осчастливить журналиста радушием — или же ответить так, что у остальных пропадёт желание подойти с диктофоном. Возможно, он прав ².

          — Как вы обычно отдыхаете после соревнований? — спросила я Чемеркина в афинском интервью. И услышала:

          — Делаю всё возможное, чтобы забыть про штангу вообще. И про всё, что с нею связано. Если есть такая возможность, то ни с кем не общаюсь, кроме собственной семьи, не захожу в зал, не вспоминаю и не рассказываю о соревнованиях. Мало кто понимает, каких нервов и сил стоит мне каждое выступление. Поэтому я и стараюсь не думать ни о чём. Кроме Сиднея.

          — В обычной жизни вам приходится во многом себе отказывать?

          — Конечно. Начиная со школьных времён. Ни на дискотеку пойти, ни куда-то ещё погулять.

          — Вы любите танцевать?

          — Конечно. Как и любой нормальный человек.

          1999 год

  ² Нет, не прав. Человек, который капризничает и ломается, как провинциальная барышня, человек, который распугивает журналистов — он рубит сук, на котором сидит. То есть он уменьшает и без того мизерную популярность тяжёлой атлетики.

[на главную страницу]