Евгений Пеньковский

 

Богатыри на все времена

 

Книга 1. Они поднимали не вес, а эпоху

 

Предисловие

 

Художественно-публицистическая трилогия

под общим названием "Богатыри на все

времена", представленная известным

русским писателем Евгением Пеньковским

на суд читателя в трёх книгах под

названиями: "Они поднимали не вес, а

эпоху", "Магия счастливого помоста",

"Атланты былых побед", интригующе

привлекательна для множества людей,

любящих "железную игру" и атлетов.

Особенно она должна быть интересна

родителям, воспитывающих мальчишек и

девчонок, мечтающих и желающих, чтобы их

дети в какой-то мере были похожими на

главных героев данного литературного

произведения.

 

Весьма показательно, что автор

трилогии - незаурядная личность,

необычный, разносторонне подготовленный

человек, сочетающий в себе единство

силы духа и физического совершенства,

научной теории и конкретной практики,

высокого интеллекта и гармонично

развитых профессионально-,

познавательных, физических,

художественных, литературных и других

способностей.

 

В своём жизненном проявлении Евгений

Пеньковский - человек слова и дела:

писатель, генерал, доктор педагогических

наук, профессор, академик, заслуженный

мастер спорта, неоднократный рекордсмен

мира и Европы, многократный чемпион

страны по тяжёлой атлетике, тренер и

руководитель научно-педагогического

коллектива. Из-под его пера вышло много

научных книг, учебников, монографий по

физической культуре и спорту. К

перечисленному следует добавить, что это

личность высокой общей, профессиональной

и музыкальной культуры. Вполне

естественно, что всё это нашло своё

отражение в трилогии Евгения

Александровича Пеньковского.

 

Автор определил литературный жанр своих

книг как художественно-публицистический.

Это правильное, но, на мой взгляд,

недостаточно полное жанровое определение.

После внимательного и глубокого прочтения

трилогии убеждаешься, что это и

литературно-художественная проза, и

мемуарно-исторический труд, и научное

психолого-педагогическое исследование

методов, средств, приёмов педагогического

воздействия, применяемых в творческой

связке "тренер+спортсмен", их

социально-психологического окружения.

Хорошо это или плохо? Думается, что это

отвечает духу нашего времени и

возможностям автора, уровню его

жизненного опыта и профессиональной

подготовленности.

 

Дело в том, что о великих атлетах,

"самых сильных мира сего" пишет не

какой-нибудь дилетант, а человек, который

сам относится к когорте сильнейших людей.

Судьба распорядилась так, что самые

активные годы своей жизни писатель провёл

в тренировочном зале и на

соревновательном помосте среди самых

могучих, наделённых необычайной силой

российских богатырей. Вместе со своими

друзьями - выдающимися спортсменами и

коллегами по профессиональной

деятельности: Юрием Власовым, Леонидом

Жаботинским, Василием Алексеевым,

Давидом Ригертом, Виктором Куренцовым

и многими другими атлетами Евгений

Пеньковский достойно, самоотверженно,

иногда на грани невозможного отстаивал

честь ЦСКА, Вооружённых Сил,

отечественного спорта на многих

крупнейших тяжелоатлетических турнирах.

Он покорял вместе со своими товарищами

не только невообразимый вес, но и, как

отмечает автор трилогии, саму эпоху

- ХХ век.

 

К этому следует добавить, что

представленные читателям три книги

писателя - это не ностальгия по прошлому,

хотя в данном случае её трудно избежать,

так как это жизненные уроки для

настоящего и будущего многих поколений

людей, посвятивших свою жизнь

тяжелоатлетическому спорту. Как

сформировать из молодого человека

гармонично развитую, волевую и в

высшей степени целеустремленную личность?

Для врача и педагога - проблема вечная,

представляющая собой целый спектр

общечеловеческих ценностей.

 

В трилогии писателя Евгения Пеньковского

"Богатыри на все времена" представлен не

только глубокий драматический

психологизм, человечность и научность

в описании конкретных и точных фактов,

но показано и его доброе отношение к

своим наставникам, которые встретились

ему на жизненном пути. По всем трём

книгам красной нитью и с великим

пиететом проходит мысль об уважении и

любви к своим учителям. Очевидны

оценочные слова в их адрес, которые

звучат тепло, сердечно и искренне, с

полным признанием их полезного труда на

ниве наставнической и педагогической

деятельности.

 

Жизнь подарила автору трилогии

удивительно поучительные встречи с

представителями не только тяжёлой

атлетики, но и с людьми, добившихся

рекордных результатов в других видах

спорта: хоккеистов, борцов, гимнастов,

артистов, музыкантов. В частности,

автор ведёт речь о выдающемся

хоккейном тренере полковнике Анатолии

Владимировиче Тарасове как о мудром,

честном и резком человеке, который,

кроме всего прочего, всегда стремился

не только воспитать, но и защитить

спортсмена от произвола и хамства

чиновников. Честь ему и хвала!

 

С тонким чувством юмора и высоким

уровнем литературного мастерства Евгений

Пеньковский описал различные

жизненные общечеловеческие и

профессиональные ситуации, в которые

довелось попадать знаменитым

тяжелоатлетам, в том числе и ему самому.

Не избегал автор и острых углов в

сложной гамме человеческих

взаимоотношений - как в спорте, так и в

быту. Интересны в художественном

отношении и уместны по своей сути

лирические отступления автора.

Притягательные и какие-то

метафорично-ласковые слова употребляет

писатель, вспоминая о "своевольной и

норовистой гуцулочке" - это о реке

Рыбнице. Так же ярко он повествует о

незабываемых весенних красотах Карпат,

о тех местах, где прошло его суровое

детство. Да он и со штангой

разговаривает, как с разумным существом,

имеющей тяжёлый и строптивый характер,

жаждущей и постоянно стремящейся во

что бы то ни стало разрушить победные

мечты атлетов.

 

Написана трилогия живым, образным языком,

со знанием законов жизни и

тяжелоатлетического профессионального

труда. Мне представляется, что в

дальнейшем специалисты-литературоведы,

критики более глубоко оценят

художественно-литературные стороны

многочисленных произведений Евгения

Пеньковского. Кроме того, мне как

педагогу и профессору медицины

представителю самой гуманной области

человеческих знаний хочется обратить

внимание на педагогическую значимость и

воспитательную ценность произведения

писателя Евгения Пеньковского.

 

Известно, что хорошая книга всегда была

и будет своеобразным учителем и

воспитателем для большинства людей. Книг

различного содержания издаётся довольно

много, но, к великому сожалению, за

последние годы российский книжный рынок

наполнен литературой, в которой

преобладает тема "свободы зла", где

чётко и широко представлены криминал,

секс, насилие, жестокость, ненависть и

многие другие пороки человеческого бытия.

Бесспорно и естественно, что это негативно

сказывается на героико-патриотическом

воспитании и формировании личности молодых

людей, будущих защитников Отечества. Как

противостоять этому "девятому валу"

пошлости и разлагающего цинизма? Понятно,

что нужна литература высокой духовности,

творческой непреклонности и отваги,

которая не развращает, а воспитывает.

 

Именно с позиций человечности, братолюбия

и светлой истины выступает писатель

Евгений Александрович Пеньковский на

страницах своих произведений, которые

оказывают положительное воздействие,

воспитывают целеустремленность, сильную

волю, веру в себя, чёткую нравственную

позицию молодого человека. Само собой

разумеется, что они развивают и утверждают

у молодёжи высокие чувства: патриотизма,

любви к своей Родине, к профессии.

Литературная трилогия даёт нам уроки

мужества и доброты, учит как тяжело, но и

как радостно становится на душе у

человека от его умения и способности

преодолевать слабости, жизненные

трудности. Они также учат и тому, как

важно и ценно постоянно заниматься

самосовершенствованием, целенаправленным

самовоспитанием с опорой на средства

физической культуры и спорта.

 

В произведении Евгения Пеньковского отражена

суровая, но интересная, а значит и полезная

для всех нас информация, повествующая о

сложной системе человеческих взаимоотношений

в спорте высших достижений, о триумфах и

поражениях "самых сильных атлетов" в мире.

Есть размышления и лично о себе, как об

атлете и тренере, проведшем в большом спорте

самую лучшую часть своей жизни. Следует

отметить, что в трилогии автором представлен

большой аспект вопросов и ответов по истории

отечественного и мирового спорта, которые,

конечно же, формируют у читателя

историко-патриотическое сознание, гордость

за то, что в России на протяжении пяти

десятилетий были супертяжеловесы, богатыри,

обладающие титулами "самых сильных атлетов"

на планете.

 

Трилогия оптимистична, ибо в ней

просматриваются умные и тонкие прогнозы

будущего тяжелоатлетического спорта в России,

укрепляя в людских сердцах надежду на лучшую

жизнь. Писатель, чудодействуя своим пером,

выражает уверенность в том, что очень скоро

мы вновь будем первыми - причём не только в

штанге, но и по многим другим направлениям

человеческой деятельности. Особенно это

характерно для заключительной части трилогии,

где автор ещё раз напомил нам о человеческом

факторе, призывая руководство страны к

решению важной проблемы сохранения здоровья

нации.

 

Физическая культура и спорт - важнейшие

средства, условия и необходимые факторы

решения этой сложной государственной задачи.

К этому как раз и призывает литературная

трилогия "Богатыри на все времена",

написанная известным учёным и педагогом

Евгением Александровичем Пеньковским.

 

Заслуженный мастер спорта,

 

двукратный олимпийский чемпион,

 

доктор медицинских наук, профессор, ветеран

 

Великой Отечественной войны

 

Аркадий Воробьев

 

 

Книга 1

 

Они поднимали не вес, а эпоху

 

К судьбе претензий не имею

 

Что посеешь в юности,

то пожнешь в зрелости.

 

Генрик Ибсен

 

Найти себя и обрести силу

 

Тяжелоатлетический помост. На штанге 208 кг.

Тяжесть, которую тогда ещё никто в мире в

весовой категории 90 кг не поднимал над

головой. В зале леденящая душу тишина.

Кажется, даже маститые судьи затаили

дыхание. Иду к снаряду, не чувствуя тяжести

собственного веса.

 

Привычный ритуал: руки в магнезию, подошвы

штангеток в канифоль, абсолютная

сосредоточенность, взгляд, устремлённый в

переполненный зал. Конечно, хочется

посмотреть на себя со стороны. Никак не

даёт покоя назойливая мысль, что это вроде

бы и не я, офицер Центрального спортивного

клуба армии (ЦСКА), замахнулся на дерзкий

шаг, бросил вызов соперникам-полутяжам,

почившим на лаврах славы. Да ещё какой

вызов: сокрушить в толчке мировой рекорд

непобедимого Давида Ригерта, давно

зарекомендовавшего себя непререкаемым

авторитетом среди любителей "железной игры".

 

Во время разминки в тренировочном зале я

прочитал в глазах многих коллег-штангистов

и их тренеров приговор: такого не может

быть, потому что такого не может быть

никогда.

 

О том, что 26 марта 1972 года мною будет

побит мировой рекорд, который решено

посвятить 50-летию образования СССР, я

заранее сообщил в прессе. Одни сочли это

нескромным поступком, саморекламой, другие

- опрометчивым шагом: мол, так и сглазить

всё можно, перегореть до выхода на помост.

В то время я чувствовал себя в прекрасной

спортивной форме, в меня вселилась

уверенность в собственных силах. Публичное

заявление придавало мне уверенности,

заставляло собраться как спартанцу перед

битвой в Фермопилах. Обратного пути просто

не было.

 

Решающие секунды. Наклоняюсь, зажимаю гриф

пальцами в "замок", делаю вдох. Штанга

сдаётся непросто, она словно нехотя

отделяется от помоста, бунтует всей своей

огромной тяжестью. Но вот вес на груди,

я встаю из положения низкого седа, причём

довольно легко. Потенциальных сил в запасе

достаточно. Но и "стальная подруга" больше

чем в два центнера уступать не собирается.

Она пытается меня как бы сплющить, вдавить

в помост, свернуть в спираль за то, что я

посягнул поднять её вверх на прямые руки,

за то, что попытался покорить мировое

достижение. Но не тут-то было! Моё тело,

словно туго натянутая струна лука. Напрягаю

волю и прикладываю максимальные усилия.

Обрушиваю всю свою мощь на стальной снаряд

с одной лишь мыслью: "Женя, ты должен

одолеть эти 208 кило. Обязан!"

 

Это был мой праздник! Последовал гром

оваций. Крики:

 

- Молодец! Браво!

 

Затем были объятия, поздравления, пожелания

новых достижений.

 

Штанга - индивидуальный вид спорта. Место в

сборной команде одно, победитель на высшей

ступеньке пьедестала почёта гордо красуется

один. Спортсмен, установивший рекорд, славой

увенчан лично. Всё это вольно или невольно

накладывает отпечаток на характер, на

психологию атлета, на его отношение к жизни.

В своё время Антон Павлович Чехов утверждал,

что человек рождается и умирает один, как

дерево. Так вот тяжёлая атлетика хорошее

тому подтверждение.

 

Особенно в ней много представителей со сложными, неоднозначными, крутыми и вспыльчивыми характерами. Подчас они очень самолюбивы, вплоть до черствости и эгоизма. Плохо это? Да, может быть, с житейской, обывательской точки зрения.

 

Только без этой эгоистичности не было бы, скорее всего, великих тяжелоатлетов, которые наперекор представлениям своего века раздвигают границы времени и человеческих возможностей. Это данность.

 

Вернемся для нас в недалекое прошлое, то есть чуть более четверти века назад. Мне надолго запомнился один из дней марта 1972 года.

 

В тот день друзья и коллеги были крайне удивлены, произошедшему на помосте, кроме моего тренера, двукратного олимпийского чемпиона, заслуженного мастера спорта Аркадия Воробьева. Он один из немногих верил в меня. Чтобы состоялось низвержение мирового рекорда, ему приходилось педантично следить за тем, чтобы я неуклонно, выполнял на тренировках план нагрузок, устранял огрехи в технике.

 

Тогда, на пути к рекорду, я чистосердечно полагал, что тренер в основном старается увеличить мою силу и улучшить технику. Теперь, с высоты прожитых лет, вижу, что на самом деле Аркадий Никитич Воробьев главным образом работал над укреплением моей психологической устойчивости.

 

Он исподволь внушал мне, что разница между рекордсменом и обыкновенным спортсменом не столько в силе мускулов и качестве техники, сколько в силе воли и характере, в неукротимости и нацеленности на победу. Заставлял верить в себя и свои возможности.

 

- При твоей силе, Женя, ты уготован быть мировым рекордсменом, потерпи чуточку, - говаривал он, когда был в хорошем расположении духа, видел, что мои спортивные результаты неуклонно идут вверх.

 

Жизнь зачастую выделывает с человеком удивительные коленца, на то она и жизнь. Думал ли я тогда, что будут у меня победы и рекорды на помосте?! Что в моей судьбе решающую роль сыграет немногословный, требовательный к себе и другим, всегда смотрящий вперед Аркадий Никитич. Произойдет знакомство и дружба с выдающимися атлетами нашей страны, которые были самыми сильными людьми планеты.

 

Они поднимали не только запредельные по тем временам веса, но и целую эпоху, тем самым вкладывали свою энергию, ум и сердце в развитие замечательного вида спорта, каким является тяжелая атлетика!

 

Судьба меня не баловала. Все, что удавалось добиться, достигалось упорством, тяжелым и настырным трудом, а иногда и терпением. Не скрою, мной владело огромное желание показать самый лучший результат в мире, быть первым среди первых.

 

Родился я в предвоенные сороковые в семье офицера в городе Рыльске Курской области. Отец погиб в сорок третьем под Брянском. После окончания войны вместе с мамой и братом оказались на Украине в Станиславской (теперь Ивано-Франковской) области.

 

Мне повезло, и искренне горжусь тем, что вырос в замечательном городе Косове, расположенном по берегам реки Рыбница в предгорье Карпат.

 

Полноводная горная речка Рыбница до сих пор сохранила свой буйный нрав. Весной, во время таяния обильных снегов, она вырывается из плена, и тогда - берегись, косовский народ! Своевольная и норовистая <гуцулочка>, так ее величают местные жители, играясь, сносит все, что приютилось на ее берегах.

 

Самому Косову свыше пяти сотен лет. Небольшой аккуратный город, расположенный в зеленой котловине, утопает в садах. Вокруг него по горным склонам стоят стеной неподвластные времени могучие буки, грабы, ясени, вечнозеленые красавицы ели и сосны.

 

Между причудливых горных круч, напоминающих собою сказочные персонажи, змейками извиваются узкие тропинки.

 

Особенно необычна красота Карпат ранней весной, когда природа пробуждается от зимнего сна и воздух наполняется тонким пьянящим ароматом цветов и разнотравья.

 

Весело журчат, бегут наперегонки игривые, искрящиеся под лучами ласкового солнца прозрачные ручейки, напевающие свою вечную мелодию.

 

Откуда-то издалека, как символ вечности, доносится звук трембиты. В прошлые века ее протяжный звук разносил по Карпатам вести о свершившихся победах свободолюбивых, сильных и гордых опришков под предводительством мужественных и авторитетных атаманов Мухи, Гриня Кардаша, братьев Игната и Семена Высочанов, Олексы Довбуша.

 

Наше мальчишеское воображение особенно поражали подвиги гуцульского богатыря и защитника, угнетенных Олексы Довбуша, с именем которого в Прикарпатье связано много памятных мест. Одна из легенд гласит, что он играючи оторвал от скалы громадный камень. Лежит камень у горы Довбушанки, который, пожалуй, не сдвинут с места десять бульдозеров.

 

Неподалеку стоят два разлапистых ясеня, верхушки крон тесно переплелись, словно их кто-то заставил обняться. Считается, что и это дело могучих рук легендарного Олексы.

 

Мифы и легенды захватывали дух и вызывали у школяров здоровую мужскую зависть. Каждому хотелось быть похожим на гуцульского <вэлэтня> (по-местному, богатыря), уметь постоять за правду, конечно, при случае заступиться за слабого.

 

Здоровьем Бог и родители меня не обделили. Рос живым, подвижным и спортивным. Как все мои сверстники, с упоением гонял футбольный мяч, поднимал самодельную штангу, гири, дружил с турником. Среди моих ровесников особо ценилась не только сила, но и отчаянная смелость и ловкость.

 

Ребячьи игры нередко проходили на кронах вековых дубов или буков, на головокружительной высоте, подчас с реальным риском для каждого их участника. Днями мы пропадали на отвесных скалах ревущего, как дикий зверь, сказочной красоты водопада на Рыбнице. Местные жители называют его Гук, что означает шумящий, гудящий.

 

С высоких скал юные любители пощекотать нервы совершали головокружительные прыжки в бурляще-пенистую толщу воды. Я также не раз с замиранием сердца летел вниз, чтобы, вынырнув и отдышавшись, снова и снова карабкаться вверх по отвесной скальной поверхности для очередного прыжка.

 

У каждого взрослого человека в юности наверняка был эпизод, когда он решал: преодолеть себя или отступить. Такую историю я помню до мельчайших подробностей. Так, летом 1956 года на местном стадионе <Спартак> проходил праздник. Здесь и торговые ряды-возы, и выступления гуцульских фольклорных ансамблей, и конкурсы участников самодеятельности, и состязания по футболу и легкой атлетике.

 

Для большего веселья, и потехи ради, на стадионе установили обильно натертый мылом громадный тридцатиметровый столб: захочешь взглянуть на его макушку - рискуешь свихнуть шею. В самой верхней части столба крепился на кронштейне ролик с веревкой. При помощи такого нехитрого приспособления можно было доставлять на любую заданную высоту разнообразные призы.

 

Пока кто-то бегал стометровку или играл в футбол, приценивался к оригинальным сувенирам, сделанным руками известных гуцульских мастеров, я с друзьями вертелся возле диковинного столба, пытаясь выяснить у организаторов ярмарки количество и ценность наград для парней цепких и отчаянных.

 

Подобный аттракцион для косовчан был новинкой и, естественно, вызывал жгучий интерес не только у меня и моих сверстников. Сюда, к месту представления, стекался народ даже из близлежащих деревень.

 

Наконец-то наше долгое ожидание было вознаграждено. На стадион въехала машина с призами. По репродуктору диктор сообщил о правилах проведения необычного аттракциона под названием <Ну-ка, достань!>

 

Возбужденная толпа, словно вихрь, сметая все стоящее на своем пути, с шиканьем и улюлюканьем ринулась к столбу.

 

Если бы не милиционеры, наблюдающие за порядком, вполне могли возникнуть серьезные потасовки за право кому влезать на столб первым. Такого увеселительного чуда в Косове, как утверждали старожилы, не бывало со времени, насколько они себя помнят.

 

Аттракцион продолжал привлекать к себе интерес, набирал обороты. Ведущий, с металлическими нотками в голосе, подогревая страсти толпы, перемежая свою речь шутками и прибаутками, приглашал любознательных испытать свои силы.

 

Духовой оркестр под руководством Леонида Хвыли заиграл известный марш <Прощание славянки> и аттракцион закрутился в водовороте событий.

 

Для первого раза на середину столба была поднята корзина с тремя бутылками шампанского и большой коробкой конфет. Из вереницы претендентов вне конкурса оказался <гаишный> капитан милиции Гайнуллин. Кавалер боевых орденов, словно перед форсированием водной преграды, быстро снял китель и сапоги. Оставшись в широченных галифе и нательной рубахе, он, поплевав для куража на ладони, запрыгнул на столб. Минут через двадцать корзина с содержимым оказалась в руках бравого капитана.

 

Под бурные аплодисменты добытое шампанское было стремительно выпито. Болельщики вновь застыли в ожидании, когда поднимут новые призы, надеясь, что можно будет еще раз поживиться за счет очередного щедрого победителя.

 

Через небольшой промежуток времени в еще большей корзине, чуть выше середины столба, были подняты бутылка водки, жареный поросенок и кольцо колбасы. Этот <сорокаградусный> приз с роскошной закуской от мясного цеха мастера Москальчука был снят, но уже другим милиционером.

 

Потом очередь дошла до копченого окорока и тяжеловесного гуся. Все это вновь стало добычей очередного представителя доблестной милиции. <Ну и дела! Если устроители так невысоко будут поднимать призы, подыгрывая милиционерам, то нам, пацанам, ничего не достанется>, - подумал я.

 

Затем сколотил группу поддержки из друзей-старшеклассников, которые стали громко скандировать:

 

- Призы наверх! Призы для всех!

 

Видимо, это возымело действие. Новый приз (настольные часы с боем) был поднят на самую высокую точку.

 

- Туды лизты - тильки марно голифэ рваты! - с великим сожалением произнес по-украински сержант милиции Иван Кушка, изготовившийся покорять высоту.

 

- М-да-а-а! Ну и высотища, просто жуть! - покачал головой наш школьный учитель физкультуры Илья Степанович Хлопков, посоветовавший опустить приз пониже, чтобы с хлопцами не случилось плохого. Не приведи Господи! Он понимал, что мы, его ученики, тоже будем пытаться заполучить приз.

 

- Да, туды, навыть, Женька Пиньковский нэ долизэ! - азартно выкрикнул кто-то из моих одноклассников.

 

Эти слова привлекли внимание толпы ко мне, сердце заколотилось в учащенном ритме. Зычный голос ведущего, еще более азартно, продолжал призывать всех желающих испытать себя. Увы, пока рисковых парней не находилось. Каждый понимал: такая высота - дело серьёзное!

 

- Чоловиче добрый, спусты годынник понызче! Ось тоди я и полизу, - высказался кто-то из местных балагуров.

 

Пауза затягивалась, и увлекательный аттракцион мог досрочно закрыться из-за отсутствия добровольцев-верхолазов. Допустить такого поворота дел было нельзя. Спасая положение, я молниеносно разделся до трусов и быстро оказался на столбе.

 

Больше половины расстояния одолел легко, ибо мои предшественники милиционеры своими галифе частично стерли мыло. Меньше чем через полчаса под громкие аплодисменты я лихо спустился с часами в руках.

 

Рассматривая трофей, поймал на себе завистливые взгляды знакомых воспитанников местного детского дома. Им я и передал приз, потому как был вполне уверен: добуду еще.

 

Очередную паузу заполнили участники фольклорных ансамблей из близлежащих сел Химчина, Рички и Старого Косова, которые исполнили веселые частушки-коломыйки и с большим задором станцевали гуцулку.

 

После музыкальной паузы в репродукторе снова прозвучал голос диктора, торжественно, в стиле Юрия Левитана:

 

- Внимание! Внимание! Разыгрывается самый дорогой и последний приз праздника фотоаппарат <ФЭД>! На подготовку к старту дается тридцать минут! Время считать с момента установки приза!

 

У меня от волнения пересохло во рту, запершило в горле. Еще бы! В 50-е годы такой фотоаппарат стоил больших денег и был мечтой каждого подростка. По толпе прокатился гул. Оркестр исполнил краковяк и постепенно перешел на бравурную мелодию песни <Москва майская>.

 

Как только прозвучали последние аккорды, на самой верхней точке столба застыл перевязанный красной муаровой лентой фотоаппарат <ФЭД>, при подъеме которого я испытал благоговейный трепет.

 

Восторженные возгласы и крики <Ура-а-а!>, достигнув своего наивысшего предела, стихли. Я, внутренне собравшись и сосредоточившись, приготовился к старту. Но, откуда ни возьмись, передо мной возник друг из Коломыи перворазрядник по боксу Толя Белощин, который попросил дать ему возможность испробовать свои силы. Пришлось, скрепя сердце, уступить. Как бы там ни было, а мой товарищ преодолел более сорока километров, чтобы поучаствовать в этом аттракционе.

 

Энергично запрыгнув на столб, слаженно работая руками и ногами, он стал уверенно продвигаться к цели. Казалось, участь приза предрешена. Но примерно на двадцатиметровой отметке Анатолий неожиданно остановился, и как мы ни скандировали: <Толя, д-а-вай! Толя, д-а-вай!>, - он почему-то застыл на месте.

 

Через десять минут Анатолий спустился вниз, и на мой вопрос, что с ним произошло, ответил на местном диалекте:

 

- Та най мэнэ шляк трафыть! Подывывся уныз, и голова так закрутылась, щё враз загубыв ориентацию. Ой, добре щё не впав, як глэчик з горы! Тэпэр всэ за тобою, Евгэний!

 

Обнимая и утешая товарища, я подумал: хорошо, что все так благополучно закончилось для него. Кстати, мы продолжаем дружить и по сей день. Если встречаемся, то обязательно вспоминаем тот давний эпизод нашей юности.

 

Остывшим мышцам требовалась дополнительная разминка. Пока я наклонял туловище в разных направлениях, разминал кисти рук, народ вокруг меня дружно скандировал:

 

- Пень-ков-ский, д-а-вай! Жэ-нь-ка, вперед!

 

Друзья одноклассники Борис Ваняев, Любомир Тымяк, Иваны Площанский и Павлык, Владимир Босак старались подальше оттеснить от меня людей, чтобы дать возможность подышать свежим воздухом. Георгий Годына и Леонид Придатко растерли, и как следует, размяли мне мышцы спины.

 

- Ну, Жэка, пора, - шепнул на ухо брат Саша.

 

Я снова очутился на столбе. К двадцатиметровой отметке приблизился минут через двадцать. Немного передохнув, продолжил путь по скользкой поверхности и оказался в двух метрах от цели.

 

Случилось непредвиденное! Вдруг поднялся сильный ветер, откуда-то набежали сизые тучи. Под аккомпанемент раскатов грома пошел дождь, его прохладные струи остудили разгоряченное тело. Помогли собраться с мыслями.

 

Представил себе, что думают о происходящем мои друзья и товарищи, как они там внизу за меня переживают. Надеялся, что стихия разбушевалась ненадолго.

 

Однако бежали секунды, минуты, а дождь не прекращался. На глазах мыльные пузыри превращались в ручейки. Держаться за деревянную поверхность становилось все труднее и труднее. Невольно стал медленно скользить вниз. Что делать?

 

Отбросив все сомнения, решил продолжить борьбу. Сначала, приложив невероятные усилия, используя шероховатости деревянной поверхности, выступы, оставшиеся от сучков и срезанных ветвей, остановил скольжение и медленно, сантиметр за сантиметром, стал продвигаться вверх.

 

Под натиском стихии столб начал угрожающе то ли скрипеть, то ли стонать, словно корабельная мачта морского парусника во время много балльного шторма. До боли, стиснув зубы, я одержимо и бесстрашно сокращал расстояние до кронштейна, пока не ухитрился схватиться за него.

 

И опять испытание! Из-за набухшей веревки заклинило ролик на кронштейне. Как я ни пытался завладеть фотоаппаратом, оторвать его от крепежного узла уставшей рукой, ничего не получалось. Пробовал зубами перегрызть дьявольский узел. Старания мои увенчались успехом. Не дожидаясь, когда столб примет положение, близкое к наклону Пизанской башни, быстро стал спускаться вниз, крепко зажав в руке желанный <ФЭД>.

 

Как только коснулся земли - будто бы <по щучьему велению, по моему хотению> небо посветлело, появилось солнце и вновь стало тепло и празднично.

 

Друзья подхватили меня и стали качать, носить, провозглашая здравицы,

 

положенные победителю. Я ликовал на их плечах, получив в свой адрес тысячи улыбок и море аплодисментов. Трудно передать, что я ощущал в те минуты, находясь у подножия необыкновенного препятствия с первым в жизни фотоаппаратом в руках. Наверное, тогда и возникло во мне это новое сильное чувство, выраженное коротким, как выстрел, словом - могу!

 

Подумал о том, как простая, на первый взгляд, жизненная ситуация совершенно неожиданно может обернуться для человека драматичным и непредсказуемым образом. Насколько важно при этом не растеряться, трезво оценить ситуацию, действовать решительно. В любом случае мне оставалось только поблагодарить судьбу за то, что все уладилось, что это непредвиденное испытание помогло сделать правильный вывод на будущее.

 

Мое юношеское резюме оказалось таким: нужно очень много отдать сил, чтобы что-то получить. Не надо щадить себя, жалеть о затраченных усилиях, они вернутся сторицей.

 

Тогда впервые я стал всерьез задумываться над тем, что пределы наших внутренних возможностей зависят, прежде всего, от нас самих.

 

В пятидесятые годы богатырская забава поднимать тяжести была необычайно популярной. На любой улице, почти в каждом дворике можно было увидеть литые пузатые двух пудовики. Разумеется, и тяжелая атлетика была в чести. Нам, ребятам послевоенных лет, не давали покоя лавры наших олимпийских чемпионов Рафаэля Чимишкяна, Федора Богдановского, Трофима Ломакина, Аркадия Воробьева. Так что не случайно пришла мне в голову <историческая идея>:

 

- Ребята! А что если нам организовать штангистскую секцию?!

 

После небольших по времени дебатов мы решили создать секцию штанги.

 

Так как я был покрепче многих сверстников и поднимал больше, то сразу получил пост тренера. По дворам собирали различные гири, ломы, трубы. Сделали для занятий спортивный самодельный снаряд, чем-то напоминавший вагонеточную ось. Блины заменялись колесами от трактора.

 

Были и другие подобия штанги, различные ее конструкции и модификации. В те времена все зависело от возможностей и фантазии уличных конструкторов. Мы с упоением и горячностью молодости занимались поднятием тяжестей, мечтая о настоящих соревнованиях и официальных разрядах.

 

И дождались. Офицеры Коломыйского городского военкомата, сами поклонники <железной игры>, во время очередного сбора допризывников решили провести среди будущих солдат соревнования по штанге. Тогда я впервые в жизни увидел, как красиво и маняще выглядит спортивный снаряд заводского изготовления. После занятий с самоделкой он оказался удивительно покладистым.

 

На первых в своей жизни соревнованиях я выполнил норму второго разряда для взрослых атлетов, что принесло мне звание абсолютного чемпиона среди одногодков, уважение организаторов состязаний. Никто не ожидал такой прыти от парня из маленького городка. Правда, они же не знали, что имеют дело с создателем и руководителем тяжелоатлетической секции.

 

В те годы я уже немало узнал о легендарном советском олимпийце Аркадии Никитиче Воробьеве. Я часами рассматривал газетные и журнальные снимки, на которых было запечатлено волевое лицо моряка-черноморца, его ладная, будто отлитая из бронзы, фигура. По крупицам собирал факты из его фронтовой, рабочей и спортивной биографии.

 

Яркий, добрый пример всегда воспринимается лучше сотен нравоучительных бесед. Десятки раз, без устали, взахлеб я читал-перечитывал даже самые скупые строчки, повествующие о жизни чемпиона. Как он закаливал себя, как до глубокой осени спал на поленнице во дворе, купался в ледяной воде, ежедневно упражнялся с гирями. Воевал в морской пехоте, был награжден медалью <За отвагу>.

 

После войны крепкий телом и духом, отважный военный моряк, участвовал в восстановлении Одесского порта, выполнял сложные подводные операции по разминированию от фашистских мин прилежащую к порту акваторию <самого синего в мире> Черного моря.

 

По свидетельству спортивных репортеров, Аркадий в Одессе впервые ощутил магнетическую силу <железной игры>. Первым его состязанием стало первенство морского порта по поднятию тяжестей.

 

Потом для него наступили годы тяжелоатлетического труда, тысячи тонн, поднятые на тренировках. Пришла известность и победы. Да еще какие! Аркадий Воробьев на долгое время стал бессменным капитаном советской дружины тяжелоатлетов, один из немногих сумел победить на пяти чемпионатах мира.

 

В историю мировой тяжелой атлетики он вошел как победитель двух Олимпиад в полутяжелой весовой категории - Мельбурнской и Римской.

 

Не штангой единой мерил свою жизнь Аркадий Никитич, человек недюжинных дарований и высокого интеллекта.

 

После завершения военной службы Воробьев, хотя и был к тому времени обременен семейными обязанностями, поступил в Свердловский медицинский институт, чтобы, как он шутил, <лечить свои и чужие болячки>. Диплома врача для него также было недостаточно.

 

После окончания мединститута с присущей ему целеустремленностью и волей, со всей силой и остротой пытливого ума, устремился на штурм научных высот. Увлекся поиском новых путей совершенствования сложного, мощного и одновременно хрупкого человеческого организма. Стал кандидатом, доктором медицинских наук, профессором.

 

Воробьев - автор многих популярных книг о штанге и выдающихся штангистах, научных монографий, учебных пособий. Атлеты всего мира по-прежнему пользуются советами Аркадия Никитича, как добиться совершенного развития своих физических качеств, чтобы достигнуть феноменальных результатов в различных видах спорта, прежде всего в тяжелой атлетике.

 

Как уже говорил, в юности я и не мечтал о том, что придет время, и мне удастся войти в число сильнейших штангистов страны и мира, что буду тренироваться под руководством <самого> Воробьева! В ту пору заведующего кафедрой тяжелой атлетики Московского института физкультуры. Свою тренерскую концепцию Аркадий Никитич точно выразил в книге <Железная игра>.

 

Он говорил, что легкие тренировки не делают сильных людей. Если каждый раз возвращаешься домой так, будто час назад не брался за гриф, настоящей силы не видать. Другое дело тренировки, нацеленные на высокий результат, на рекорд. От прикосновения к ним атлета, случается, скручивают мышечные конвульсии, как если бы он неосторожно прикоснулся к оголенным электрическим проводам. Как перенести такие нагрузки, думает он, если они заведомо больше того, что может сделать человек?

 

Скольких из нас посещала эта мысль, когда веса, так аккуратно расписанные в тренировочных планах, выкручивали нам руки, когда все предначертания летели к черту.

 

А великолепный план, к отчаянию тренера, вдруг оказывался клочком бумаги. О, этот изматывающий железный ад!

 

Вместе со своим тренером я прошел через стальное чистилище. Работали с ним дружно. Конечно, что там говорить, всякое бывало в тренировочном зале.

 

К счастью, моя тяжелоатлетическая судьба сложилась довольно успешно. На склоне спортивной карьеры я вписал свое имя в список мировых рекордсменов, стал одиннадцатым штангистом полутяжелого веса в мире, которому удалось преодолеть рубеж 500 кг, заслуженным мастером спорта.

 

Мой учитель в годы триумфа поднимал в толчковом упражнении 181 кг. Мне же под его руководством посчастливилось толкнуть снаряд весом 208 кг. Добился я этого в его <родной> 90-килограммовой весовой категории. Следуя примеру наставника, решил испытать свои возможности и на научном поприще. Стал доктором педагогических наук, профессором, академиком.

 

Справедливости ради надо сказать, что Аркадий Никитич Воробьев - личность яркая, в то же время чрезвычайно сложная. Он прожил трудную жизнь и во всем привык полагаться только на свои силы; мнение моего учителя изменить не просто трудно, - порой было невозможно. О таких в народе говорят: кремень человек. Невероятное трудолюбие, целеустремленность и упорство принесли ему лавры великого спортсмена и тренера, всемирно известного ученого.

 

В то же время жесткий, неуступчивый характер Аркадия Воробьева порой подводил его, иногда не давал объективно оценить ту или иную сложную жизненную коллизию, ту или иную непростую ситуацию, приводил к конфликтам и с известными спортивными личностями, и с высокопоставленными чиновниками от спорта. На мой взгляд, не всегда был почитаемый мною <стальной мэтр> выдержан и снисходителен.

 

Что делать! Бог создал человека по своему подобию, а человек делает Бога по-своему. Кумиром для Аркадия Никитича всегда был только один человек - он сам.

 

Коль уж речь коснулась науки, то не могу не сказать комплимент в адрес доктора психологических наук, профессора Владимира Марищука. Его хорошо знают в научных и спортивных кругах. Труды профессора оказывают неоценимую помощь тренерам высшей квалификации в управлении тренировочным и соревновательным процессом.

 

Меня с ним связывают и прочная мужская дружба, и тесное сотрудничество на научной стезе. Он немало сделал для моего становления как ученого в области спортивной педагогики и психологии.

 

Счастлив я и тем, что судьба подарила мне общение и дружбу со спортсменами, каждый из которых был личностью замечательной, колоритной, неординарной. Они мне дали очень много. Это Юрий Власов, Леонид Жаботинский, Виктор Куренцов, Дмитрий Иванов.

 

Богатыри на все времена, олицетворяющие целую эпоху в мировой штанге. Их жизненная, гражданская, патриотическая позиция, воля и мужество вызывают глубокое уважение.

 

Они не просто творили историю советского и мирового спорта, создавали себя, они всегда имели и имеют собственные внутренние убеждения, от которых не отказывались, чего бы это им ни стоило.

 

Да, были в их судьбе сложные ситуации, компромиссы. В главном, когда вопрос касался дела их жизни, развития тяжелой атлетики, они всегда были мужественны, по-хорошему настырны в отстаивании своего мнения, честны перед собой и людьми.

 

Век долго тянется, а значит - всего достанется!

 

С высокой трибуны

 

Волею судьбы после побед на тяжелоатлетическом помосте мне пришлось продолжить дело выдающихся армейских тренеров на посту руководителя команды мастеров штанги ЦСКА, затем в должности начальника Спортивного клуба армии Московского военного округа.

 

После завершения крупных спортивных мероприятий перед руководством Спортивного комитета Министерства обороны, отчитывался за выполнение плана подготовки и завоеванию атлетами клуба золотых, серебряных и бронзовых медалей на чемпионатах страны, Европы, мира и олимпийских играх.

 

Иногда с высокой трибуны выступал вопреки установленным канонам, принимал нестандартные решения, как это делали мои коллеги, спортсмены и тренеры, те, кто желал прогресса нашей тяжелоатлетической профессии. Правда, не всегда получалось так, как этого хотелось.

 

Вспоминается такой эпизод. Это происходило в Москве. Огромный зал собрал столько людей, что негде было, как говорится, яблоку упасть. Как тогда писали в газетах, высокие партийные и государственные деятели, лучшие представители научной и творческой интеллигенции, рабочего класса, пришли для того, чтобы от всей души принять участие в чествовании героя Римской олимпиады Юрия Власова, которому в тот день за спортивный подвиг в Кремле, была вручена высшая награда страны - орден Ленина.

 

Богатырь появился на сцене, и сразу раздался шквал аплодисментов. Публика дружно скандировала фамилию героя:

 

- Вла-сов! Вла-сов!

 

Юрий поднял вверх руку. В зале наступила тишина. Затем произошло непонятное. Речь самого сильного человека планеты озадачила многих.

 

Он говорил, что его не радует в той степени, в которой должен бы был радовать, орден, только что полученный за свой профессиональный труд. Его, первого атлета планеты, мнение: пора в нашей стране, как в большинстве стран мира, ввести понятие <профессиональный спорт>. Это позволит защитить атлетов от произвола чиновников, которые часто приписывают себе мифические заслуги, извлекая из этого солидную материальную выгоду и высокие государственные награды.

 

Сначала в зале наступила гробовая тишина. Потом раздались свист и крики:

 

- Позор! Вон из партии!

 

Власов остался один на один со своей правдой, с которой ему пришлось нелегко в жизни. Но он не изменил убеждениям ни на грамм.

 

Прошло около двух десятков лет. Как-то в 1980 г. мне довелось участвовать в предолимпийском сборе армейских тренеров. В то время я был начальником - старшим тренером команды тяжелой атлетики ЦСКА, в воинском звании майор. В зале присутствовали представители ЦК КПСС, председатель спорткомитета СССР Сергей Павлов, спортивные руководители Министерства обороны.

 

Накануне сборная команда Советского Союза неожиданно проиграла зимние Олимпийские игры. Чтобы не допустить повторного всемирного фиаско, чиновники от спорта решили проверить настрой ведущих тренеров державы, в том числе и армейских.

 

Тон задал Павлов. Он призвал нас поговорить о проблемах со всей искренностью, выбросить в мусорные корзины доклады, согласованные с прямыми и непосредственными начальниками, сказать истинную правду и только правду. Не тут-то было. Дальше подтвердилась старая, как мир, пословица о том, что истина всегда прячется на дне колодца.

 

Мои уважаемые коллеги ни за что не хотели отрывать глаз от согласованных и утвержденных бумаг, бодро заверив о полном благополучии на их спортивной ниве, старались быстрее покинуть трибуну и занять свое место в зале.

 

Наступила очередь моего выступления. Тогда в душе боролись два желания. Первое, поступить, как все - промолчать и не рисковать своим офицерским и тренерским будущим, не раздражать свое руководство, присутствующее на совещании. Второе, все-таки сказать правду, которая в жизни зачастую бывает себе дороже.

 

Говорил, как думал, как подсказывала совесть. Вопреки всеобщей шапкозакидательской тенденции выразил крепкое сомнение в победе нашей сборной.

 

Особенно я сомневался в высоких результатах Давида Ригерта и Василия Алексеева. Они на тот момент считались бесспорными претендентами на олимпийское <золото>.

 

Никто не хотел замечать, что Ригерта, выступающего тогда во втором полутяжелом весе, волевым тренерским усилием, якобы из-за командных интересов, вернули в первый полутяжелый. Заставили прилично согнать вес. Такие <творческие> эксперименты накануне ответственных стартов, как правило, добром не завершаются.

 

Со вторым нашим по-настоящему грозным лидером, Василием Алексеевым, была другая история. Он добровольно сам себя лишил соревновательной практики в предолимпийские два года, скрылся с тренерских глаз, готовился к битве самостоятельно. Вера в него была огромная, но никто не видел и не знал, на что он способен именно сейчас.

 

Это наталкивало на серьезные размышления, вызывало сомнения в неотвратимости его третьего олимпийского подвига. Помост ни к кому не бывает снисходителен. Даже самый величайший из штангистов, потеряв тончайшее чувство помоста, может быть обречен на поражение.

 

После моих слов в зале возник шум. Кто-то громко крикнул:

 

- Кто ты такой, чтобы нас поучать!

 

Прения на мне досрочно завершились: по решению президиума был объявлен перерыв, во время которого начальник ЦСКА выразил мне свое полное неудовольствие и возмущение. Все мои самые близкие сотоварищи по спортивному цеху старались не смотреть мне в глаза, держаться подальше от моей персоны.

 

После перерыва поднялся на трибуну главный спортивный руководитель страны Сергей Павлов. Он поблагодарил меня за прямоту и откровенность. Сказал, что такими офицерами, как я, надо гордиться.

 

Заверил, что на комплектование сборной команды страны по тяжелой атлетике будет обращено особое внимание. Его слова, оценившего мою прямоту, возымели действие.

 

После собрания коллеги сняли с лиц каменные маски, обращались ко мне словно ничего и не бывало. Были даже рукопожатия, поздравления и восхищение. Однако вот слово свое Павлов так и не сдержал по комплектованию сборной страны по тяжелой атлетике. Видимо, подчиненные его убедили, что волноваться не стоит. Мол, олимпийская победа уже у нас в кармане, а все сомнения от лукавого.

 

К сожалению, в тот майский день я оказался прав. Наши выдающиеся тяжелоатлеты Давид Ригерт и Василий Алексеев, действительно не смогли достойно выступить на Московской олимпиаде. Они получили по <баранке>, не зафиксировав ни одного веса.

 

Я последовал прямоте своего старшего друга Юрия Власова и убедился в истинности классического выражения английского писателя Ричарда Уэйтли, актуального, как оказалось, во все времена: каждый хочет, чтобы правда была на его стороне, но не каждый хочет быть на стороне правды.

 

Задумывая написать книгу, я хотел рассказать своим соотечественникам, всем любителям <железной игры> не только о времени героев, уникальных спортсменах, создавших в тяжелой атлетике замечательную эпоху, которую будут помнить всегда и наши потомки, и их наследники.

 

Надеюсь, что они никогда не потеряют тягу к силе и самосовершенствованию, красивым человеческим качествам, дарованным свыше нашим предкам, бережно передаваемым из поколения в поколение, а также веру в то, что невозможное возможно. Трудное, на мой взгляд, это то, что можно сделать сразу, невозможное - то, на что понадобится некоторое время. Это изречение американского философа Джорджа Сантаяны я помню всегда.

 

В наши дни многие педагоги и психологи считают бедствием то, что современный человек вырождается, утрачивает свою индивидуальность, яркость, самобытность, превращается в автомат, озабоченный лишь тем, как обеспечить свое материальное и желудочное благополучие, застраховать более или менее обеспеченное будущее.

 

Наши современники любят долго и красиво говорить о своих искренних чувствах в домашнем кругу, с друзьями, со страниц газет и с экрана телевизора, как герои примитивных бесконечных зарубежных сериалов, но они чрезвычайно редко их испытывают. Многие решительно высказываются по поводу своих тревог и опасений, но не готовы встретить испытание лицом к лицу.

 

Да, степень опасности вырождения здоровой человеческой психики и крепкой <физики> сегодня очень высока. С тревогой признаю это, но считаю, есть средство борьбы с ней.

 

Не собираюсь вновь открывать американский континент, но хочу напомнить истину, жизненно необходимую каждому здравомыслящему: систематические занятия спортом способны одарить человека искренними чувствами и положительными эмоциями, укрепить психику, закалить волю. Подготовить себя к жестоким житейским бурям, помочь их успешно преодолеть.

 

Буду вполне счастлив, если эту книгу прочтут не только поклонники <железной игры>. Но и молодые люди, для которых пример сильнейших людей планеты Земля Юрия Власова и Леонида Жаботинского, Василия Алексеева и других богатырей духа и силы станет таким же заразительным, как в свое время, для моего поколения примером был Аркадий Никитич Воробьев, <стальной патриарх> тяжелой атлетики.

 

Возможно, где-то в российской глубинке (в селе, ауле или городе) крепкий паренек ознакомится с книгой, станет также мечтать о собственных мировых рекордах во имя славы России, как это было у меня. Молодые спортсмены должны помнить: главное в человеке не только железная мощь мышц. Как свидетельствует пример ведущих атлетов мира, без стальной воли, силы духа, терпения не бывает триумфа и побед, без них железный ад не преодолеть.

 

Подтверждение этим словам вы найдете на страницах книги, которую адресую моим коллегам по тяжелой атлетике, ученым, журналистам и любителям спорта.

 

 

Торжество гармонии и разума, силы

 

 

Спорт - и это заложено в его существе -

предмет прекрасного, добывание совершенного.

И это добывание свойственное человечеству,

неотделимо от его сознания. И, в общем-то, -

есть не что иное, как история его развития.

 

Юрий Власов

 

Подвиг русского триумфатора

 

Ещё недавно все громкие победы на мировых и олимпийских чемпионатах, советская пропаганда расценивала, как результат преимущества социалистической системы над капиталистической. Хотя многие прекрасно понимали, что не спортом единым живет человечество.

 

Переосмысливая прошлое, нельзя не признать того неоспоримого факта, что выдающиеся чемпионы и рекордсмены фантастическими достижениями прославляли не только себя, но и Отечество. Язык большого спорта понятен без переводчика на всех континентах мира. Это - язык дружбы, взаимоуважения, доброжелательности и открытости. Именно на таком языке разговаривал с человечеством прославленный московский богатырь Юрий Власов.

 

Справедливости ради замечу, что задолго до появления Власова в большом спорте, многие советские штангисты уже имели чемпионские победы в мировых и олимпийских сражениях. Были у нас и выдающиеся рекордсмены. Однако золотая эра советской и мировой тяжелой атлетики начинается с триумфа Юрия Власова в Риме. Именно Власов опроверг привычные представления о возможностях самых сильных атлетов. Вот что известно о той его победе на летних Олимпийских играх в Риме в августе-сентябре 1960 г.

 

Церемония открытия Игр прошла 25 августа. К стадиону все делегации следовали пешком, организованно, строем. Это был долгий путь, медленный, с остановками.

 

Они шли раскаленными улицами. Затем, перед самым стадионом, проследовали через Тибр по мосту герцога Д'Аоста. Хорошо, что никто не пострадал от палящего солнца. На улицах - ликующие люди, изливающие радость общения на разных языках. Каких только флагов там не было!

 

В памяти Власова запечатлен взволнованно-звучный рев трибун и выкриков, когда он пронес знамя своего Отечества:

 

- Здорово, Русь!

 

- Браво, Руссия!

 

Когда Власову поручили нести Флаг Советского Союза, он понял о высокой ответственности перед своей Родиной. Нести знамя, как на обычной демонстрации на плече, или прижать древко к животу, как это делали большинство знаменосцев олимпийских делегаций он, естественно, не мог.

 

Перед ним раскрылась чаша стадиона, где зрители аплодировали каждой спортивной команде. Юрий зажал пальцами древко с красным полотнищем за самый кончик, руку вытянул вперед. В этом поступке было что символичное, напоминающее нашу историю. Он как бы напомнил нам былинных русских витязей Александра Пересвета и Родиона Ослябю, которые своими ратными успехами служили примером, вели за собой войско на победный бой.

 

Десятки тысяч болельщиков сразу обратили внимание на могучего русского атлета-знаменосца, а то, что он нес развевающееся знамя на вытянутой руке потрясло воображение. Вдруг какая-то неведомая сила заставила зрителей подняться и стоя приветствовать советских олимпийцев.

 

Своим мужественным поступком Юрий Власов привлек к себе внимание, сделал первую заявку на высокое звание олимпийского чемпиона. Это был пролог к победе.

 

Однако наша богатырская дружина понесла ощутимую потерю еще до начала олимпийских баталий. Травмировал мышцы спины чемпион мира в среднем весе Рудольф Плюкфельдер, и команда тяжелоатлетов оказалась в меньшинстве против семи отлично подготовленных американцев.

 

Тренер и меценат сборной команды США Боб Гоффман не скрывал радости, высказывался кулуарах, что очень верит в своих <мальчиков>. Особенно надеется на успех знаменитых тяжеловесов Норберта Шеманского и Джима Брэдфорда. По его замыслу именно эти закаленные во многих турнирах бойцы должны взять <в клещи> молодого Власова.

 

- Мы победили на Олимпиаде-48 в Лондоне, - говорил Гоффман. - Мы превзошли команду СССР по золотым медалям на Олимпиаде-52 в Хельсинки и Олимпиаде-56 в Мельбурне. Мы будем первыми и в Риме.

 

Другого мнения по данному поводу был старший тренер сборной СССР Яков Куценко:

 

- Мне кажется, больше всего американцы надеялись на срыв Юрия Власова. В Варшаве и Милане от опытного глаза Гоффмана не ускользнуло то, что Власов перед соревнованиями излишне <горел>, результаты его выступлений были гораздо ниже тренировочных. Поэтому зарубежные тренеры допускали, что это повторится в Риме.

 

Действительно, на чемпионате мира 1959 года в Варшаве и олимпийской весной на первенстве Европы в Милане Власова изрядно лихорадило от чрезмерного волнения. Он побеждал лишь благодаря огромному запасу прочности.

 

Готов был превзойти мировое достижение чудовищного, казалось, по своим возможностям Пауля Андерсона в троеборье - 512,5 кг, но ограничивался 500-килограммовой суммой.

 

В Рим Власов прибыл в ранге чемпиона мира, но самым сильным его тогда еще не называли, поскольку продолжал здравствовать самый главный рекорд победителя Олимпийских игр в Мельбурне, все те же пока не превзойденные - 512,5 кг.

 

Став олимпийским чемпионом, американский силач занялся бизнесом: читал лекции, поднимал на пари стальные сейфы с золотыми слитками и, случалось, грозился вернуться на тяжелоатлетический помост. Время от времени Гоффман информировал читателей своего журнала <Стренгс энд хелс> о том, что <крошка Поль> показывает на тренировках умопомрачительные достижения, особенно силен в жимовом упражнении, и готов в любое время встретиться на помосте с сильнейшими тяжеловесами мира, даже с Юрием Власовым, восходящей спортивной звездой загадочной России.

 

Ничто так не опустошает и не изматывает атлета, как томительное ожидание ответственных соревнований. Штангисты стартовали под занавес Олимпиады, и самыми последними должны были выйти на помост Юрий Власов и его соперники.

 

Но сам Юрий мог, оказывается, и не выйти! Во-первых, из-за болезни. На его массивных бедрах вдруг проклюнулись огненные нарывы: изрядные дозы пенициллина несколько снижали температуру тела, что не способствовало эффективным тренировкам перед стартом. Во-вторых, за три дня до выступления на тяжелоатлетическом помосте, его призвали на суд всех советских олимпийцев - сборной команды Советского Союза.

 

По этому поводу как-то мне сетовал Юрий Власов. Он говорил, что суд был короток и беспощаден. Постановили: ходатайствовать перед руководством делегации о запрещении ему выступать на Играх и отправить домой. Для назидания держать в бойкоте. Стиснув зубы, молчал, так как считал себя виноватым.

 

В один из дней Власова вызвал Романов (в то время Председатель Всесоюзного комитета по делам физической культуры и спорта) и говорит: <Забудь все, ни о чем не думай, кроме победы. Больше дергать не станут. Готовься к выступлению>.

 

Бойкот он ощущал по-прежнему. Мрачные мысли бродили в его голове о будущем, клял себя за не своевременную болезнь и проступок.

 

Что же случилось чрезвычайного с атлетом? За какую такую провинность он клял себя? Об этом ни в одном репортаже из олимпийского Рима не было ни строчки. Оказывается, наши легкоатлеты отмечали свои первые победы употреблением бренди с экзотическими заморскими закусками. Они пригласили к столу Юрия Власова.

 

Тот поколебался, а потом решил на время позабыть о нестерпимой жгучей боли, которая каждую минуту давала о себе знать. Хотелось забыть назойливые грустные мысли по поводу борьбы на помосте со штангой, агрессивно настроенными противниками и злосчастной температурой, высасывающей из него силу. Не отказался, поднял стопочку, другую. Думал: до выступления все <прокачается>, исчезнет бесследно.

 

Однако самые бдительные товарищи по олимпийской сборной не дремали. Они <настучали> кому надо о том, что наш тяжеловес вел себя крайне аморально и безответственно, грубо нарушил святые спортивные заповеди. Мало того, что он, употребив алкоголь, поставил на грань срыва свое ответственное выступление, но и подал дурной пример коллегам по олимпийской сборной. Власов тем самым не оправдал доверия правительства и всего советского народа.

 

Высоко нравственные и неукротимо бдительные товарищи наверняка желали, чтобы нарушителю режима как следует <вправили мозги>, сняли с соревнований и с позором отправили в Москву. Безусловно, чиновники от спорта сгущали краски. Что же было в основе их такой бурной деятельности?

 

Боязнь модного по тем временам партийного наказания с оргвыводами за потерю бдительности, неверие в силы Власова, зависть к его удивительным качествам - гармоничному сочетанию высокого, тонкого интеллекта и безграничной силы при безупречном телосложении.

 

В настоящее время о тех событиях можно лишь догадываться. Труды мастеров и знатоков интриги даром не пропали. Власова дружно осудили все. Он оказался в горьком одиночестве, в положении изгоя. Так было до последнего дня Игр, когда <злостный нарушитель спортивного режима> вышел на олимпийский помост и нанес сокрушительное поражение двум американцам - Брэдфорду и Шеманскому.

 

Затем многие газеты восторженно писали, что Юрий пришел в <Палаццетто делло спорт> в сопровождении почетного эскорта - четырех олимпийских чемпионов - Евгения Минаева, Виктора Бушуева, Александра Курынова и Аркадия Воробьева. Однако их возле Власова не было, да и быть не могло. Они сидели в зале среди зрителей и были крайне удивлены, когда на арене появился их товарищ по команде.

 

Здесь следует напомнить о трагичности положения, в котором Власов оказался в олимпийском Риме. Надо бы отметить, что в гостиницу, после <легкоатлетического мини банкета> он вернулся и впрямь захмелевшим.

 

Правда, отчет себе о том, что хватил лишку, отдавал, а потому повинился перед капитаном команды Аркадием Воробьевым, заверив его, что на спортивных результатах это не скажется. Взял с Никитича надежное <слово фронтовика>, что тот его не выдаст и простит. Воробьев пообещал.

 

Однако утром о проступке Власова узнала вся спортивная советская делегация. Затем, как уже было сказано, на общем собрании приняли решение об исключении провинившегося атлета из числа олимпийцев и с позором отправить в Москву.

 

Власов, как человек дисциплинированный и самокритичный, счел это наказание справедливым и вместе со своим тренером Суреном Богдасаровым покинул олимпийскую деревню. До вылета самолета оставалось менее часа, когда Богдасаров сказал:

 

- Юра, что мы делаем? Зачем улетаем? Давай вернемся и упадем в ноги Романову. Он умница - простит нас и поверит, что мы его доверие оправдаем, - победим американцев. Ты же к этому готов! Ты и Андерсона побьешь.

 

- Я виноват, Сурен, - грустно выдавил из себя атлет, - я и должен быть наказан.

 

- Вот и скажи это Николаю Николаевичу. Прямо сейчас поедем к нему в номер гостиницы, покаемся.

 

- Нет, Сурен, не проси. Ты же сам знаешь, что я виноват, кругом виноват.

 

- Ну, ладно, виноват! Так сними с себя эту проклятую вину, докажи здесь в Риме, что ты самый сильный тяж в мире! И Родина, и все люди будут гордиться тобой, Юра. Вернемся пока не поздно!

 

Они вернулись в Рим, хотя в карманах не имели ни лиры. Шофер такси, к которому они обратились, долго отказывался везти их бесплатно.

 

Находчивый и изобретательный Богдасаров сумел внушить честолюбивому итальянцу: за услугу он будет с лихвой вознагражден пожизненной славой. Внукам будет рассказывать, как выручил не кого-нибудь, а самого знаменитого олимпийского триумфатора!

 

Вскоре тренер и атлет, одновременно тяжело вздохнув, постучали в дверь номера Николая Романова.

 

К их счастью, Николай Николаевич был у себя в люксе. С разрешения хозяина вошли, и Богдасаров прямо с порога чуть ли ни бухнулся ему в ноги. Покорно склонив буйную голову, рядом молча застыл олимпийский богатырь-знаменосец Власов. Это так тронуло чуткое и отзывчивое сердце Романова, что он с чувством сказал:

 

- Все будет хорошо, друзья, проходите. Повинную голову меч не сечет. Будете жить здесь, в моем номере, места хватит. Только вот как быть с тренировками?

 

- Не беспокойтесь, Юра же тяжеловес, ему двухдневный отдых только на пользу пойдет, - заверил руководителя советской делегации Богдасаров. - Вот увидите, он всех победит и побьет рекорды Андерсона. И олимпийские и мировые!

 

Николай Романов слово сдержал. Все заботы об опальном олимпийце и его верном тренере он взял лично на себя. Заказывал им в номер завтраки, обеды и ужины, поддерживал морально.

 

- Отдыхай, Юра, набирайся сил. Забудь все дурное, ни о чем плохом не думай. Я в тебя верю! - говорил спортсмену Романов.

 

Тот, приложив руки к широкой груди, молча благодарно улыбался. Он чувствовал, что готов в клочья <разорвать> непобедимый американский дуэт, сторицей воздать своему заступнику.

 

Призрачно и хрупко счастье большого спортсмена! Он в поте лица, годами через <не могу> фанатично кует свое счастье в изнурительных ежедневных многоразовых тренировках.

 

Насмерть, как гладиатор, сражается с сильными, готовыми на все ради победы соперниками, выкладывается на соревнованиях, так что в сердце <закипает кровь>, а сухожилия и связки <звенят>, будто натянутые до предела струны. Словно верующий во время великого поста, стоически ограничивает себя в жизненных радостях. Неужели, плоды самоотверженных праведных трудов, добытая в отчаянных битвах слава, могут мигом испариться, превратиться в прах из-за одного неверного шага, необдуманного поступка?!

 

Именно здесь, в Риме, Юрий Власов всеми фибрами своей души испытал превратности спортивной фортуны - от оскорбительного публичного унижения до фантастического триумфа.

 

Итак, в <Палаццетто делло спорт> Власов пришел лишь в сопровождении своего тренера, верного оруженосца Сурена Богдасарова. Только он руководил выступлением Юрия.

 

Началось это историческое выступление, когда вес снаряда в жиме вырос до 175 кг.

 

Специальные корреспонденты <Комсомольской правды> так рассказали о соперничестве самых сильных атлетов планеты: Штангисты соревновались в <Палаццетто> после девяти часов вечера при полных трибунах. Те немногие, кто покинул их, потом глубоко сожалели. Это было поистине историческое событие в спорте.

 

Пять лет назад, когда швед по происхождению, американец по паспорту Пауль Андерсон (Пол Эндерсон) в классическом троеборье набрал свыше 500 кг. Тренер сборной США Боб Гоффман утверждал, новый рекорд останется вечным.

 

Шеманский, чемпион Хельсинской олимпиады, после многолетнего перерыва вновь вернувшись на помост, если и не в полной мере был готов к спору за золотую медаль, которую должны были разыграть Брэдфорд и Власов, то своей тактикой хотел оказать серьезное влияние на исход поединка в пользу товарища по команде.

 

Достаточно сказать, что после двух движений (в которых были обновлены олимпийские рекорды) Власов лишь на пять килограммов шел впереди Брэдфорда: в жиме оба показали по 180 кг, в рывке у москвича было 155 кг, у американца - 150 кг.

 

И вот толчок, венчающий троеборье. Брэдфорд заканчивает состязание, повторив официальный мировой рекорд Андерсона - 512,5 кг, значительно превзойдя свое личное достижение. У Шеманского, предпринявшего известную по прежним временам авантюру (идти на вес, к которому не подготовлен, желая этим выбить из колеи соперника), тоже отличный результат - 500 кг.

 

Власов на помосте пока отсутствует. Ассистенты устанавливают на штангу 185 кг. Юрий берет вес легко, красиво, но осторожно. Все-таки первый подход. Диктор сообщает об установлении нового мирового достижения в сумме - 520 кг.

 

В следующем подходе он фиксирует над головой 195 кг. Просит установить 202,5 кг. По залу проходит гул. Ведь еще ни один атлет в мире не переходил заветный 200-килограммовый рубеж. Не стоит, конечно, считать удачные попытки, в показательных выступлениях, имеющих мало общего с официальными соревнованиями. Многим зрителям пришлось встать со своих мест, так как сцену окружили плотным кольцом фотокорреспонденты и кинооператоры. Никто не хотел пропустить этот исторический момент.

 

Ура! Впервые за всю историю тяжелой атлетики вес 202,5 кг на вытянутых руках!

 

Мировой рекорд в толчке побит на пять килограмм. Фантастика! Зажглись три белые лампочки. Это значит, что вес взят правильно! Зал содрогнулся от оваций.

 

На табло, где демонстрируются результаты, появляется новая рекордная сумма - 537,5 кг! Никто из организаторов и подумать не мог, что будет показан такой невероятный результат.

 

Что испытывал сам герой соревнований?

 

- У меня возникло такое чувство, будто американцы вдвоем вышибают меня из равновесия, - говорил Юрий Власов. - Оно и было так, но лишь до определенных результатов. Затем им стало не до меня. Они схватились за серебряную медаль. Зло схватились. Я на разминке веса выжимал нескладно, но без срыва. Остерегался, чтобы от возможной предвзятости судей не потерять контроль над собой.

 

Во время поединка советских и американских тяжеловесов старшим арбитром-фиксатором на помосте, был Джон Терпак - представитель США. Он то и мог придраться к мельчайшим неточностям Власова в жиме. Потому Богдасаров все время был насторожен и неразлучен со своим подопечным. Они тесно сотрудничали в течение четырех лет и понимали друг друга без лишних слов. В его взгляде, всегда, имеющему смысловую нагрузку, присутствовала умоляющая просьба:

 

- Юра, только не спеши! Пусть даст команду, а ты делай так, как это было на многочисленных тренировках! И без суеты!

 

В жиме оказалось не так, как рассчитывали. Многие знали, насколько Власов был сильнее на тренировках! И легче, управляемее. Однако возникли сомнения: разве не донес силу, неужели и здесь позор прошлого чемпионата Европы? Позор!

 

К сожалению, в жиме он недобрал свои килограммы. Очень недобрал. Значит, снова позор миланского выступления? Между жимом и рывком он пережил трудные минуты. Повышенная температура дает о себе знать, жжет душу, словно огнем.

 

Мысли вихрем неслись у него в голове: <Каков же он - мой мир? Где я настоящий?

 

Надо работать с еще большей энергией, мои товарищи по команде уже отработали успешно: четыре золотые медали, одна серебряная>.

 

К половине третьего ночи началось его восхождение на Олимп. На разминке в толчковом движении <железо> покорилось ему. Пока все сопутствует успеху. Богдасаров волнуется, щеки запали, но деятелен и точен. Тренер и ученик понимают друг друга по взгляду, по жесту. Они в едином ритме, обоюдной воле и вере в победу. К первому подходу Власов шествует с опасливой чуткостью. Ошибаться нельзя. Чувство зачета придаст уверенности в своих силах и преображение! Есть зачет! Юрия уже ничто не гнетет!

 

По истечении многих лет Юрий Власов вспоминал:

 

- В последнем подходе штангу толкнул и не почувствовал. Самый тяжелый вес, из поднятых рекордсменами, а не услышал. Раскрылся силой. Движения изящные, точные. Даже не вывешивая штангу наверху - сразу впечатался в равновесие. Прочно, плотно зажался. Есть!

 

Отзывы на блистательную победу русского триумфатора ошеломили Власова, закружили его надолго в водовороте славы, какой, можно сказать без преувеличения, не пользовался и не пользуется до сих пор ни один другой богатырь мира. Что ж, по заслуге и честь!

 

- В сумме 537,5 кг - потрясающе, - утверждал Боб Гоффман. - Я уверен, что Власов не достиг еще своего <потолка>. Меня не удивит, если вскоре он сделает 560 - 570 кг. Главное, он не робот, а образцовый настоящий спортсмен, который сознательно и досконально постиг тонкости <железной игры>.

 

Спустя четыре года Власов увеличил сумму мирового рекорда до 580 кг!

 

После завершения баталий на помосте мировые агентства экстренно сообщили из олимпийского Рима, что героем последнего дня состязаний тяжелоатлетов был русский богатырь Власов.

 

Этот день можно с полным правом назвать самым блистательным из всех. Именно он унаследовал золотые олимпийские лавры американского <подъемного крана> Пауля Андерсона.

 

В Риме Власов выступил еще лучше, установив новые олимпийские и мировые рекорды в жиме, рывке, толчке и в сумме троеборья. После того, как он в великолепном стиле толкнул 202,5 кг, присутствующих в зале охватило ликование. Десятки зрителей бросились на помост и торжественно унесли на руках русского триумфатора.

 

Зарубежная пресса оповещала мировую общественность, что феноменальные и непостижимые мировые рекорды русского титана Юрия Власова - это ответ Советского Союза на вызов, брошенный несколько лет тому назад американским силачом Паулем Андерсоном. Теперь он побит окончательно.

 

Власов молод, гармонично сложен, чертовски силен и к тому же еще блещет интеллектом. Власов - это сенсация из сенсаций! Его выступление было настолько потрясающим, настолько сказочно-необыкновенным, что с ним не может сравниться ни одно событие в истории олимпийских игр.

 

В мировом спорте еще никто и никогда не был таким великим и не досягаемым атлетом. Он эталон настоящего спортсмена и блестящий представитель своего народа.

 

После церемонии закрытия Олимпийских игр многие журналисты писали примерно следующее: русские представили самую большую группу атлетически сложенных спортсменов. Их знаменосец Власов держал развивающийся над головой флаг в прямо вытянутой руке, в строго перпендикулярном положении. В течение десяти минут рука знаменосца не дрогнула.

 

Что может быть приятнее для спортсменов, чем возвращение на Родину с внушительной победой?! Советский народ от души приветствовал и от души чествовал своих олимпийцев, особенно Юрия Власова, общепризнанного героя Римской олимпиады.

 

В Москве на торжественном заседании президиума Всесоюзной федерации тяжелой атлетики ее председатель Герой Советского союза Михаил Громов сказал:

 

- Римский турнир штангистов следует назвать триумфальным для тяжелой советской атлетики. Дело не только в завоеванных медалях и победных очках. Суть триумфа заключается в том, что наши атлеты вышли победителями в борьбе с превосходно подготовленными соперниками. Советские штангисты превзошли самих себя. Все вышли из соревнований с новыми рекордами. Особенно я хотел бы выделить подвиг Юрия Власова.

 

Знаменитый авиатор, профессор, генерал-полковник Громов знал толк в тяжелой атлетике. В молодые годы он был рекордсменом Москвы, чемпионом СССР 1923 г. именно в тяжелой весовой категории. Он был прав.

 

На римском помосте Власов действительно совершил беспрецедентный по своей сути подвиг, он перевернул в сознании человечества представление о сильнейших атлетах мира. Доказал своим примером, что человек может быть одновременно и феноменально сильным, и высокообразованным, глубоко интеллигентным, умным. Тогда Власов заявил, что сила подобно разуму может развиваться беспредельно. Ему поверили сотни тысяч атлетов из самых разных стран.

 

Благодаря Власову штанга стала одним из супермодных и привлекательных спортивных снарядов. Тяжелоатлетический спорт обрел второе дыхание и стремительно завоевал высокую популярность на всех пяти континентах. Начался <золотой век> не только русской штанги, но и мировой.

 

Если до триумфа Власова в Риме на штангистов смотрели как на представителей грубой силы, обладающих ограниченным интеллектом, то на римском пьедестале благодаря телевидению, прессе мировая общественность познакомилась с человеком обаятельным во всех отношениях.

 

Выдающийся силач был военным инженером. Мог разговаривать не только на русском, но и на французском языке, вести непринужденно беседу о музыке, скульптуре, живописи, о достоинствах всемирной литературной классики.

 

 

Богатыри на все времена

 

Бессмертья нет. Но жизнь полным полна,

 

Когда бессмертью отдана она.

 

Илья Сельвинский

 

 

На заре великой силы

 

В Древнем Египте мужчины поднимали громадные деревянные балки. В Элладе они взяли в руки каменные и металлические ядра. Затем соединили их ручками и получились снаряды, похожие на нынешние гантели. Самым известным силачом среди них был атлет из Кротона - Милон. Как я уже писал, на древнегреческих Олимпийских играх он завоевал шесть пальмовых венков. Причем, как утверждает историк Повзаний, Милон Кротонский первую <пальму> получил, по сути, еще подростком, за блестящие победы в борцовских схватках.

 

Атлетическую культуру древних греков унаследовали римляне. Никто не мог остаться равнодушным, <быть просто ротозеем>, когда на арене Колизея давали представление великие силачи: Атанат, Рустицелий по прозвищу Геркулес, Фувий Сильвий. Интересно, что и сами властители Римской империи были людьми неслабыми. По свидетельству историка Светония, император Тиверий одним пальцем протыкал насквозь свежее яблоко. Щелчком пальца мог убить человека.

 

<Истинному мужчине подобает быть сильным физически>, - утверждали римляне.

 

С падением Рима угасает интерес к атлетизму. И вспомнили о нем лишь в эпоху Возрождения. Например, в Шотландии для юношей обязательным стало такое испытание: надо было поднять камень весом в сто килограммов и более и поставить его на другой камень. Только тогда юношу признавали мужчиной и ему разрешали носить... шапку.

 

Физические упражнения рекомендовались и молодым англичанам. Знаменитый силач Англии того времени Томас Тофан отрывал от земли три огромные бочки общим весом в 850 кг. Он запросто повязывал шею железной кочергой, словно галстуком.

 

С XVIII века поднятие тяжестей стало обретать формы нового вида спорта. Появляются правила соревнований, начинают проводиться турниры силачей. В 1896 году тяжелая атлетика включается в программу первых возрожденных Олимпийских игр в Афинах. Деления атлетов на весовые категории тогда не существовало. Абсолютный чемпион выявлялся по победам без взвешивания.

 

Российская же тяжелая атлетика зародилась 10 августа 1885 года. В этот день в Петербурге доктор Владислав Францевич Краевский прямо в своей квартире открыл первый в России кружок любителей силы. Он, по свидетельству Ивана Лебедева, цирковой псевдоним <дядя Ваня>, стал родным гнездом для всех знаменитых российских атлетов. Читая страницы этой книги, вы познакомитесь с их достижениями, силовыми подвигами.

 

Карл Свобода. Австриец. Был сильнейшим атлетом мира первого десятилетия XX века. Своими результатами силач предвосхитил результаты рекордсменов 40-50-х годов. Абсолютный чемпион мира 1911 года по программе четырехборья, Свобода совершил следующее: вырвал левой рукой 72 кг, правой - 77, выжал двумя руками - 145, толкнул двумя - 170 килограммов.

 

Иосиф Графль. Австриец. На чемпионате мира по тяжелой атлетике 1911 года, проходившем в Вене по программе шестиборья, большого успеха добился тяжеловес Графль. Впоследствии он станет шестикратным чемпионом мира. Установит абсолютные мировые рекорды: в жиме двумя руками - 151,5, в толчке - 175,6 кг. В цирковых номерах участия не принимал.

 

Иосиф Штейнбах. Австриец. Четырехкратный чемпион мира. Выступал по программе четырехборья: рывок правой рукой - 75 кг, рывок левой - 80 кг, жим двумя руками - 125 кг, толчок двумя - 140 кг. Для подтверждения своего силового превосходства над далеко не слабыми соперниками Штейнбах выжал 100 кг с груди восемь раз и вырвал 50 кг правой рукой также восемь раз. На то время это были очень серьезные, высокие результаты, которые мог показать действительно атлет со стальными связками и железными мышцами.

 

Луи Сир. Канадец. Долгие годы удивлял народ своими рекордами. Этого силача-полицейского из Монреаля называли <королем атлетов>. Большая известность пришла к Луи в 28 лет, когда он в борьбе и в поднятии тяжестей победил борца и силача Франца Беньковского, по прозвищу <Циклоп>. В тот день <малыш> Луи установил просто феноменальные силовые рекорды: поднял вагонный скат весом 669 кг до колен, взял на грудь правой рукой <бульдога>, разновидность тяжелой гантели, весом в 133 кг.

 

Уже уходя на покой, Луи хлопнул дверью, вернее, громыхнул платформой, то есть после того, как поднял ее, груженную тяжестями, спиной с подставок. В этот момент он держал на себе ни много, ни мало - 1867 кг. Он также отрывал от земли одной рукой штангу в 440 кг. Захватом рук поднимал от земли бочку с цементом весом 848 кг.

 

Владислав Пытлясинский. Яркую страницу в историю силовых рекордов вписал один из лучших учеников доктора Краевского. Богатырь выжимал правой рукой 98 кг. Левой рукой вырывал две двухпудовые гири. Приседал с весом в 175 кг. Закончив выступление на аренах, стал профессиональным тренером. Преуспел и здесь, открыв собственные атлетические школы в Петербурге и Одессе.

 

Евгений Сандов (псевдоним Фредерика Миллера). Атлет из Германии считался непревзойденным исполнителем силовых трюков в начале века, многие из которых и сегодня вряд ли кто повторит. Вот вершины его силового творчества в 1896 году. Выкрутил левой рукой вес 115 кг и, удерживая штангу над головой, лег на пол и встал. Стоя на носовом платке, держа в вытянутых в сторону руках гири по 24 кг, делал сальто назад и возвращался ногами точно <в платок>. Выходил на цирковую арену для схватки со львом и побеждал.

 

Отличался красивым телосложением. А ведь родился он слабым и болезненным. С недугами не смирился. Чтобы изучить свой организм, поступил учиться в медицинский институт. Будучи студентом-выпускником, разработал собственную методику борьбы с болезнями, где главным лекарством стали... гири.

 

Когда Сандова, уже известного и знаменитого атлета, спрашивали, на что он жалуется, то он, улыбаясь, отвечал:

 

- На силу, которую некуда девать!

 

После ответа Сандов просил задающего вопрос встать ему на ладонь. И легко поднимал любого на уровень своего плеча.

 

Сандов к тому же написал бестселлер своего времени - книгу <Сила и как сделаться сильным>, сконструировал множество тренажеров для наращивания отдельных групп мышц.

 

Пьер Бонн. Французский атлет первым завоевал для своей страны звание чемпиона мира в 1903 году. Выступал в популярной тогда программе из 11 силовых упражнений и набрал общую сумму в 842,7 кг.

 

Шарль Ригуло. По сей день является для французов кумиром. Памятна его блестящая победа на Олимпиаде 1924 года, которая проходила в Париже под крышей зимнего велодрома. После триумфа двадцатидвухлетнего Ригуло принимают в светских салонах. Но праздная жизнь надоедает, и олимпийский чемпион снова в тренировочном зале.

 

Ригуло пробует себя в боксе и становится чемпионом Франции. Он первый в борьбе кэтч, авто- и мотогонках, побеждает в подводном плавании. Его спирометрия легких равнялась 7000 куб. см. В день своего 40-летия выигрывает чемпионат Европы по борьбе. Его рисуют знаменитые художники, ваяют скульпторы и даже сам Огюст Роден. Он - герой многих фильмов. А достижения в тяжелой атлетике для тех лет фантастичны: жим - 155 кг, рывок - 140, толчок - 182,5.

 

Под псевдонимом <Шарло> атлет выступает на цирковых аренах, где работает с живым весом. Балуется с неподъемной <осью Аполлона> в 160 кг. По просьбе зрителей исполняет популярные песни. Его прекрасный баритон звучит даже во французской опере.

 

Последние же годы жизни атлет был агентом по продаже алкогольных напитков. Свой крепкий товар Шарль рекламировал азартно, с глубоким пониманием дела, выпивая при этом по 30-40 рюмок в день. И пришел тот день, когда сердце чемпиона такой нагрузки не выдержало...

 

Иван Поддубный. Человек-легенда. Титан единоборств. Он мог стать несравненным тяжелоатлетом, если бы всерьез занялся штангой, бульдогами, гирями. Природа наградила его фантастически. Однажды на спор он легко поднял над головой в прямую стойку рывковым хватом 120 кг. Это был новый рекорд России в рывке. Двух пудовиками баловался, словно мячиками. Но основательно связываться с <железками>, Иван Максимович большого желания не имел. На уговоры всякий раз отвечал:

 

- Богу богово, кесарю кесарево, борцу - ковер!

 

Иван Поддубный родился 26 сентября 1871 года в Красионовке, Золотоношского уезда, Полтавской губернии. Его родители занимались хлебопашеством. Ванюша как мог, помогал им по хозяйству. Пахал, сеял. Но в 16 лет решил изменить судьбу и оказался далеко за пределами родного края. В своей биографии Иван Максимович писал:

 

<В Севастополе, в греческой фирме "Ливас", я проработал грузчиком около двух лет. В начале 1895 года меня перевели в город Феодосию и назначили бригадиром грузчиков феодосийского отделения фирмы... Я познакомился с учениками мореходных классов Антонином Преображенским из города Кинешмы Костромской области и Василием Васильевым из города Казани. Оба молодых человека были неплохими спортсменами. Я вместе с ними поселился в квартире. Они обратили внимание на мое крепкое телосложение и стали настойчиво рекомендовать мне заниматься спортом. Вначале я с недоверием отнесся к их советам, так как считал себя сильным и без занятий спортом.

 

Но ребята не отступали. Преображенский принес откуда-то книги о знаменитых спортсменах и дал их мне прочитать.

 

Вместе с Преображенским и Васильевым я начал ежедневно заниматься физическими упражнениями и вскоре убедился, что спортивные занятия для человека нужны и полезны.

 

Физическая закалка пробудила во мне желание померяться силой на арене цирка с профессиональными борцами. Я ждал случая, чтобы осуществить свое намерение. И такой случай представился.

 

Весной 1897 года в Феодосию приехал цирк Бескоровайного. В составе труппы были известные в то время в спортивных кругах атлеты и борцы: Янковский, Лурих, Бороданов, Глинкин, Матюшенко, Козуляк, Разумов. Несколько дней подряд я ходил в цирк, смотрел выступления по тяжелой атлетике, а потом и сам записался для участия в состязаниях. Я надеялся на свою силу, данную мне природой. Но оказалось, что одной силы мало. Нужна была еще и спортивная техника.

 

На первых же состязаниях с известными атлетами-профессионалами по поднятию тяжестей я потерпел жестокое поражение, крепко переживал.

 

Но первая неудача не отбила у меня желание выходить на манеж, а лишь распалила. Вскоре я участвовал в борьбе на поясах и положил под себя многих тяжелоатлетов-профессионалов. Только Петра Янковского, борца огромного роста и девятипудового веса, одолеть не мог. Поединок с ним закончился вничью.

 

Цирк в Феодосии находился до глубокой осени, и я участвовал во всех состязаниях борцов на поясах. Русско-швейцарская поясная борьба меня заинтересовала больше, чем атлетика. Работу в порту я на время оставил, жил на деньги, заработанные в цирке.

 

Выступления в цирке Бескоровайного были моей первой пробой сил в поединке с борцами-профессионалами, первыми уроками.

 

Когда цирковой сезон в Феодосии закончился, я снова вернулся в контору <Ливас>, снова стал грузчиком. Но чувство спортсмена-силача, которым я успел заразиться во время выступлений на манеже цирка, не покидало меня. И я твердо решил стать борцом-профессионалом>.

 

Скончался Иван Максимович 8 августа 1949 года в кубанском городе Ейске. На его могиле был установлен памятник, на мраморе которого золотыми буквами написано: <Здесь русский богатырь лежит>.

 

Я ввел его в свой список, потому как антропометрические данные Поддубного поистине уникальны, а достижения даже в непрофилирующих силовых дисциплинах выдающиеся, без всяких оговорок. На соревновательном ковре он явил себя непобедимым и непревзойденным борцом на все времена.

 

Петр Крылов. Настоящим богатырем остался в памяти народной уроженец подмосковного города Сергиева Посада. С детства у Пети было две страсти: чтение приключенческой литературы и поднимание тяжестей. А в итоге любовь к утюгам и гирям развила в нем диковинную силу. Правда, и умом он был на высоте.

 

После школы по настоянию отца поступил в мореходное училище. Моряк из него вышел отменный. О его мореходных и иных подвигах ходили легенды. Корабль <Чихачев>, где служил Крылов, заходил, как водится, в порты. Смотреть на чудеса, которые творил русский моряк на стоянках, собирались толпы народа.

 

Крылов носил на спине огромные чугунные болванки, ударом кулака ломал толстые доски, рвал цепи, канаты. Жонглировал тремя двух пудовиками. Не было ему достойных в кулачном бою. Оказавшись в Англии, на родине бокса, отвел душу в полной мере. Но и здесь, как писали в то время газеты, утехи его вскоре закончились. Английские храбрецы каждый раз оказывались битыми. И даже за большой гонорар трое на одного не соглашались выходить против нашего кулачного бойца.

 

Несмотря на увлечения силовыми забавами, Крылов активно продвигался в карьере, стал штурманом торгового флота. Но гантели, штанги, гири остались любимой забавой. Крылов прославился как исполнитель сложных трюков, требующих огромной, физической силы. Находясь в положении <борцовскго моста> выжимал 123 кг. Выкручивал левой рукой 114,5 кг, разводил в крест гири по 41 кг телами вниз.

 

Обладал рельефной мускулатурой, яркой внешностью. Женщины ходили за ним стаями. По просьбе одной дамы придумал трюк с толстым полосовым железом. На глазах у окружающих поклонниц делал из полосы браслет в виде змеи. Сила рук у него была фантастической. Например, он делал растяжку с четырьмя лошадьми. Руки держал у груди, а пары лошадей пытались их развести в стороны. Упирались лошадки, но ничего у них не получалось.

 

Небезынтересно будет познакомиться с методикой наработки силы, которую Петр Крылов опубликовал в журнале <Геркулес> в 1914 году: <За последние годы среди любителей, с которыми мне приходилось встречаться, господствовало стремление тренироваться исключительно на рекорды. Это - неправильная система и, мало того, пагубная. Такие рекорды являются вымученными. Они не только не доказывают наличия силы, но изнашивают человека. Для начала развивайте свои мускулы, добейтесь их наибольшего развития путем тренировки, а тогда уже можете без вреда работать для рекордов.

 

Водки и пива не пью, но во время обеда пропускаю небольшой стаканчик легкого вина. Абсолютно не курю>.

 

Сергей Елисеев. Большую и яркую страницу в летопись мирового атлетизма вписал уфимский самородок. Талантливейший ученик основоположника тяжелой атлетики в России Владислава Краевского Елисеев, успешно выступал на всевозможных турнирах силачей. Кроме того, имеются сведения, что в 1899 году Сергей оторвал от земли двумя руками груз в 503 кг. Елисеев, - несомненно, сильнейший атлет России дооктябрьского периода.

 

Больше всего он любил выступать с гирями. Часто в цирковых программах участвовал вместе с Петром Крыловым. Их дуэт вызывал бурю восторга у зрителей. Установил шесть рекордов мира. Держал положение <крест>, имея в одной руке 37, а в другой - 35-килограммовые гири. Профессиональный революционер. Был арестован и сослан в Сибирь царским правительством.

 

Георг Лурих. Богатырь из Эстонии также считается выдающимся силачом дореволюционной России. Добился высоких результатов в упражнениях не только со штангой, гирями, но прославился и в поднятии живого веса. Держал в растяжке двух верблюдов. Легко носил по арене правой рукой на ломе шестерых взрослых мужчин. Участвовал в конкурсах красоты телосложения. Скульптор А. Адамсон использовал Георга Луриха в качестве натурщика для своих картин-шедевров <Чемпион>, <Калевипоэг у врат ада>.

 

Вильям Моор-Знаменский. Под таким псевдонимом выступал на цирковой арене силовой актер Александр Знаменский. На его представлениях всегда был аншлаг. Александр жил мечтой повторить силовые трюки Евгения Сандова, о силовых подвигах которого я уже рассказывал выше. Александр добился своего, пробил и его звездный час. Он побил мировой рекорд Сандова, сделавшего заднее сальто с гирями по 24 кг в каждой руке. Александр Знаменский сделал этот трюк с гирями по 32 кг, правда, без возврата ногами <в платочек>.

 

Выступая в цирке, он постоянно обновлял свой репертуар: носил на спине рояль с тапером, на груди держал платформу с оркестром. И это при собственном-то весе в 89кг! Фантастика. Выкручивал левой рукой 115,5 кг, разводил в крест гири по 4З кг телами вниз.

 

Иван Шемякин. Накануне первой мировой войны афишные тумбы Парижа украсились необычными объявлениями: <Внимание! Только пять представлений! Страшный русский казак! Феномен нечеловеческой силы! Загадка сокрушительного могущества! "Живые качели" и прочие чудеса!>

 

И действительно, в тот вечер французские зрители были очарованы гармонично сложенным двухметровым красавцем из России. В течение месяца удивлял посетителей в знаменитом кабаре <Мулен Руж> своей диковинной силой, уроженец Подмосковья из деревни Переделицы. Почти без усилий крутил богатырь на спине <качели> с десятью статистами. С улыбкой поднимал на рельсе шесть униформистов. Огромная сила, хваткий ум, интеллигентность привлекали к Шемякину окружающих. Многие друзей и знакомых полагали по, что он дворянского происхождения. Настолько утонченными были его манеры

 

- Мои родители крестьяне,- снимал все вопросы Шемякин. - Что же касается моего образования и поведения, то я - автодидакт (самоучка). В основном мои учителя - книги. Ежедневно перечитываю Ломоносова и Державина. Обожаю Бунина. Лично знаком с Александром Куприным.

 

Интересный факт в жизни Шемякина: в свое время он состоял в охране последнего российского царя, встречался по долгу службы со всей царской семьей.

 

В 1907 году Иван Шемякин выиграл звание чемпиона мира среди борцов. Будучи на гастролях в Мадриде, Шемякин попал на любимое зрелище испанцев - корриду. Тут <русского медведя> узнали и приветствовали стоя бурными аплодисментами. Стали поступать записки с просьбой сразиться с быком.

 

Пришлось выйти на арену. Пикадоры, матадоры с удовольствием уступили Шемякину дорогу к сомнительной славе, то есть к безоговорочному позору. Но не прошло и минуты, как огромный и агрессивный бык был повален на землю. Восторгу темпераментных испанцев не было конца.

 

После революции Шемякин более 20 лет выступал в цирке под псевдонимом Россов. Прожил он 76 лет, сохранив работоспособность и силу до последнего дня жизни. Старость провел в Полтаве. Скелет свой богатырь завещал Полтавскому мединституту для научных исследований во имя будущих рекордов представителей рода человеческого. Нужны были деньги при жизни.

 

Георг Гаккеншмидт. Путь к мировой славе он начинал выступлениями в маленьких цирках Эстонии. Попал в кабалу к антрепренерам. Но о силе юного борца узнал легендарный Владислав Краевский. После смотрин и короткой беседы основатель тяжелой атлетики России скупил и уничтожил все кабальные контракты Гаккеншмидта.

 

После нескольких месяцев тренировок молодой эстонец победил всех учеников Владислава Краевского по всем видам тяжелой атлетики. Но чтобы сделать громкое имя талантливому юноше, требовалась определенная режиссура. Краевский договорился со шталмейстером при царском дворе графом Рибопьером, большим поклонником атлетов, устроить вечер Гаккеншмидта в Михайловском манеже в Петербурге.

 

Сиятельная публика до отказа заполнила трибуны манежа. Восемнадцатилетний богатырь пронес для начала на одной руке четырех человек. Но это вызвало лишь легкие аплодисменты.

 

Вдруг на арене появились рысаки. Атлет ловко ухватил их за поводья, которые в доли секунды были намотаны на могучие предплечья. Мастера-жокеи вскочили на коней и стали хлестать их. Силач, сцепив кисти рук в <замок>, стоял, как скала. Лошади рвались вперед, но лишь вставали на дыбы. И сколько их ни погоняли, они не могли вырваться.

 

Так публика увидела знаменитую растяжку <Гакка>. Все были в восторге. Под занавес, усадив на плечи пятерых служащих из царской конюшни, Гаккеншмидт совершил круг почета. На арену летели цветы, подарки, деньги. А один господин - видно, большой ценитель силы богатырской, - преподнес атлету массивный серебряный кубок.

 

На другой день Георг заложил этот трофей в ломбард и внес плату за обучение в Петербургском университете, поступив учиться на философский факультет.

 

В дальнейшем Георг Гаккеншмидт становится чемпионом России почти по всем видам спорта, которые тогда в стране культивировались. При весе в 94 кг он был грозой всех гигантов. По своей разносторонней спортивной одаренности Гаккеншмидт до сих пор остается непревзойденным. Не случайно его называли <русским львом>.

 

В 1911 году Георг переезжает из Санкт-Петербурга в Лондон. Для молодого человека началась новая жизнь. Он стал кумиром англичан. Вскоре Гаккеншмидт был принят в королевском дворе, где долгое время тренировал августейших особ мужского пола, ставя им <физику>, укрепляя здоровье и дух.

 

Уйдя из спорта, Гаккеншмидт занялся философией. Стал доктором наук. Написал книгу <Воспоминания>. Он прожил долгую жизнь - 90 лет. До конца своих дней следил за победами Юрия Власова, Леонида Жаботинского. Встречался с ними.

 

Иван Заикин. Один из трех великих Иванов (Поддубный, Шемякин), прославивших Россию в начале XX века как страну богатырей. Профессиональный атлет и борец, <слон с нежною душой>, как отзывались о нем современники. А он демонстрировал поистине феноменальную физическую силу. Носил на спине пароходный якорь весом более 300 кг. Его друг, прекрасный русский писатель Александр Куприн, об этом говорил так: <И якорь спал на его плече...>

 

А на груди его разбивали огромные камни. В 1904 году Иван Заикин становится чемпионом России по штанге. Потом увлекся, вело- и мотогонками. И вдруг <заболел небом> и решил стать авиатором.

 

Развитие авиации в России в те годы чем-то напоминало начальный период становления тяжелой атлетики и борьбы. Нашу страну посещали многочисленные иностранные летуны-гастролеры, считавшие, что на русских можно хорошо заработать. Полеты проходили на ипподромах, так как аэродромов еще и в помине не было.

 

Ну а первые наши летчики проходили обучение в Париже, в школе Анри Фармана. Именно туда и устремился Иван Заикин.

 

Друзья отговаривали. Напоминали о трагедиях, но в ответ слышали:

 

- Да, я знаю о гибели Рольса, Вахтера, Леблана, Левефра. Не знаю, что меня ждет в небе. Но воздухоплавателем стану непременно, хоть с точными науками и не в ладах.

 

Это было правдой, так как писать и читать Заикина, уже взрослого, научил писатель Александр Куприн.

 

И вот Париж. У Фармана обучение шло три месяца. Такой срок не устраивал великого атлета и борца, и он заявил самому, Фарману:

 

- А за два месяца можно обучиться?

 

- Нет, - ответил хозяин авиационной школы. - Это просто невозможно.

 

- Давай попробуем, - настаивал Заикин.

 

Попробовали. Получилось. На заработанные в спорте деньги и сэкономленные на сроках обучения Заикин купил аэроплан. Вот что писали газеты того времени:

 

<Знаменитый борец Иван Заикин, волжский бурлак, грузчик, неграмотный мужик, окончив в Париже летную школу, стал авиатором и сейчас выступает в городах России, показывает свои головокружительные полеты>.

 

Первый полет Заикина длился 8 минут 26 секунд, второй - 7 минут. Третий - 2 минуты 45 секунд.

 

Четвертый полет был с Александром Куприным. Произошла авария. Обошлось, правда, без жертв.

 

С потерей аэроплана закончилась летная карьера Ивана Михайловича Заикина. Но его заслуги перед отечественной авиацией не забыли. Решением высоких военных лиц ему был присвоен чин капитана.

 

Легендарный русский богатырь скончался на 68-м году жизни и похоронен был в Кишиневе.

 

Станислав Збышко-Цыганевич. Самобытный польский атлет из Лодзи. С детства был влюблен в цирк и мечтал стать сильным. И вот однажды попал на цирковое представление <короля гирь> Петра Крылова. Наблюдая за великим силовым маэстро, Станислав ждал традиционной фразы: <А ну-ка, уважаемая публика, кто желает себя показать и десять рублей заработать!>

 

Фраза последовала, быстро дошла до адресата. И тут началось...

 

Что бы ни поднимал Петр Крылов, его действия тут же повторял молодой поляк. Мелькали в воздухе гири, взлетали вверх штанги, а великий Крылов все никак не мог одолеть своего юного оппонента.

 

И только через два часа рефери зафиксировали победу <короля гирь> Петра Крылова. Так молодой и способный Збышко поверил в себя и теперь уже всерьез стал думать о чемпионских лаврах и титулах.

 

Прошло время, и Збышко прославился исполнением сложных силовых трюков с гирями, штангой, живым весом. Горел желанием побороть самого Ивана Поддубного.

 

Первая их схватка продолжалась более часа, но борцы так и не смогли провести победные приемы. Арбитры объявили ничью.

 

Вторая схватка получилась более увлекательной. Збышко сбивает Поддубного в партер и начинает энергично дожимать. Но опытный чемпион мира проводит эффектное <бра-руле>, и поляк спасается от поражения за счет своей могучей шеи. Потом <тур-де бра>, но Збышко и тут устоял. Поддубный отрывает польского чемпиона от ковра и бросает его прямо на стол судей. Стол ломается. Збышко - на лопатках. Судьи прием не засчитывают. И вновь ничья.

 

Никандр Вахтуров. Уроженец Нижегородской губернии. Выдающийся русский профессиональный тяжелоатлет и борец. Обладал огромной природной силой и красивой атлетической фигурой. В 1912 году установил рекорд мира в рывке двумя руками - 116,2 кг. Этот рекорд держался довольно долго. К сожалению, жизнь Вахтурова оказалась очень короткой, он так и не успел полностью раскрыться.

 

Ян Краузе. Родился в Риге. Физически был одарен удивительно. Семнадцати лет переехал к родственникам в Петербург. Затем - встреча с легендарным Владиславом Краевским. Он-то и сделал из Краузе чемпиона, лидера тяжелой российской атлетики в 1913-1917 гг.

 

Но тяжелая болезнь прервала победную поступь. В 27 лет Ян Краузе скончался. Талантливый спортсмен не использовал и части своих блестящих возможностей.

 

 

 

Верстовые столбы "железной игры"

 

Чем привлекательна тяжелая атлетика? По-моему, тем, что прогресс в ней нельзя опровергнуть или принизить. Человек поднимал, допустим, 50 кг, прилежно потренировался, и его предельный результат вырос, скажем, до 150 кило. Есть на лицо прибавка силушки в полновесный центнер? Есть! Разумеется, всегда найдется невзрачный оппонент в белых манжетах, который не без ехидства спросит, а нужны ли в наш предельно механизированный век носители медвежьей силы?

 

Ответ нигилистам всех времен еще в начале ХХ столетия дал петербургский журналист, рекордсмен мира по тяжелой атлетике Людвиг Чаплинский:

 

- Как должны быть герои духа и вдохновения, так же нужны и апостолы, носители силы. И те, и другие являются верстовыми столбами культуры, все равно какой - духовной или телесной! Вот почему человечество всегда будет интересоваться необыкновенными деяниями и выдающимися проявлениями духовной и физической мощи и энергии.

 

Крепко сказано, в точку! Впрочем, чему удивляться? Чаплинский, один из лучших учеников <отца российской атлетики> Владислава Краевского, сам, как незаурядный атлет, был примером для подражания.

 

Обладал красивым телосложением, отлично и пропорционально развитой мускулатурой. Имея собственный вес 82,5 кг, Чаплинский выжимал правой рукой 94,1 кг - всемирное достижение. Он был всесторонне развитой личностью, большим эрудитом, активным деятелем русского и спортивного международного движения.

 

Член Национального олимпийского комитета России, председатель Всероссийского Союза тяжелоатлетов, автор талантливых научных трудов, многочисленных статей и репортажей, он добровольно вступил в ряды действующей российской армии и в 1916 г. Погиб в бою под Нарвой.

 

Вот вам и пример проявления физической и духовной крепости атлета.

 

Если речь зашла о тяжелоатлетическом спорте России, то нельзя не отметить, что с момента своего зарождения он сразу же получил не только спортивную, но и оздоровительную направленность. Иначе и быть не могло. Ведь у колыбели российской атлетики стоял Владислав Францевич Краевский, один из лучших врачей Петербурга. Это он у себя на квартире в августе 1885 г. открыл первый в России кружок любителей атлетики.

 

В свое время Краевский говорил, что он <...вздумал для поправки своего здоровья, будучи 44 лет от роду, заняться спортом, и сообразно с возрастом выбрал малые тяжести, а именно гантели в 10 фунтов. Упражнения мои шли усердно, успех был видный, польза несомненная. Я увлекся, постепенно прогрессировал, дошел до значительных результатов и в смысле спорта, и в смысле здоровья. С тех пор стал восторженным поклонником физических упражнений и их проповедником>.

 

Он не остался без подражателей. Не голос его, не советы, не авторитет, а живой пример имел воздействие на лиц, окружавших Краевского. Это - общий закон. Пример увлекает. Действие примера выше всяких похвал. Когда он посещал общество молодых людей, видел бездействие, не уговаривал к работе, а брал гири в руки, и этого было довольно. Вместо разговоров начиналась работа.

 

Уместно напомнить пример из истории древних греков. Они впервые взяли в руки гальтересы. Атлетические снаряды, очень напоминающие современные гантели, помощью которых мужчины укрепляли мышцы.

 

Знаменитый в древности врач Гален в своих медицинских трудах приводил перечень упражнений с гантелями для развития боковых мышц туловища. При этом он подчеркивал, что такие упражнения способствуют сохранению здоровья.

 

Поднимание тяжестей не входило в программы древнегреческих Олимпийских игр, но вполне вероятно, что участники состязаний не потехи ради, а соперничали и в этом.

 

В Олимпии обнаружили каменный груз весом в 143 кг, который напоминает о многом.

 

Из олимпийских чемпионов Древней Греции самым знаменитым был Милон из Кротона, обладатель феноменальной мускульной силы, которую с детских лет развивал сознательно. По свидетельству древнегреческого историка Павзания Милон Кротонский упражнялся в поднимании каменных глыб, юношей носил на плечах бычка. Его живой <снаряд> рос, превратился в тяжеленного быка, а Милон все носил его на плечах.

 

Павзаний утверждал, что однажды этот богатырь взвалил на себя четырехгодовалого быка и с такой ношей пробежал всю длину стадиона. К подвигам силы Милона историк относил и тот факт, что атлет свободно держал необычайных размеров и веса собственную статую на плечах.

 

В рассказах о древнегреческих силачах немало, разумеется, красивой фантазии. Однако бесспорно одно: они первыми использовали различного рода отягощения для развития мышц, причем подготовкой атлетов занимались специальные академии, где соблюдался особый режим в питании при ежедневных тренировках.

 

К этому человечество вернулось, лишь в эпоху возрождения, а в самостоятельный вид спорта поднимание тяжестей выделилось только во второй половине 19-го века. Инициаторами были цирковые и балаганные силачи. Их силовые аттракционы впечатляют и поныне.

 

Так, <американское чудо> - Вальтер Кеннеди, оторвал от земли до полного выпрямления ног 600-килограммовое ядро. Колосс из Па-де-Кале Анри Стьер в 1876 г. перенес на спине две пушки, которые весили почти тонну. <Британским Геркулесом> называли Томаса Тофана. Он отрывал от земли платформу с тремя бочками весом 800 кг.

 

Особый след в истории в формировании тяжелоатлетического спорта оставил профессиональный силач и педагог Франции Ипполит Триа.

 

Основатель первых атлетических школ в Брюсселе и Париже Триа, занимаясь медицинской практикой, лечил своих тучных пациентов, с помощью занятий с гантелями и гирями. В 1851 году он предложил правителям Франции <План оздоровления нации>.

 

Его идеи - укрепить здоровье народа с использованием атлетических упражнений и бега, тогда отвергли. Он, обиженный равнодушием, сжег свои труды, как писатель Николай Гоголь рукопись второго тома <Мертвых душ>.

 

Сам же Триа, благодаря многолетним систематическим тренировкам с отягощениями, добился изумительных по тому времени результатов, особенно в совершенстве своего телосложения. При росте 179 см Ипполит весил 92 кг, окружность его груди была 124 см, талии - 83, бедер - 85, бицепсов - 41 см.

 

Ведя образ жизни циркового актера, Триа исколесил все европейские страны. За участие в революционных событиях прослыл бунтовщиком и смутьяном. Был любимцем известных писателей и художников.

 

Официально первым <Королем атлетов> был провозглашен 150-килограммовый полицейский из Монреаля Луи Сир. Выступая в лондонском <Аквариуме> в 1892 г., канадец в присутствии пяти тысяч зрителей сумел продемонстрировать такие силовые номера, которые не смог повторить даже кумир англичан Евгений Сандов. Это был матч за титул чемпиона мира. Слоноподобный Луи вошел в историю как автор многих силовых трюков и рекордов.

 

Еще в 1880 г. атлет поднял до колен вагонную ось весом 669 кг. В год победы над Сандовым Луи Сир, при собственном весе 157 кг, приподнял спиной с подставок груженую платформу весом 1867 кг. Фантастическими были и объемы этого силача: шея - 62 см, грудь - 147, бицепсы - по 55 см.

 

Евгений Сандов тоже был мировой знаменитостью, но при росте 174 см он весил только 90 кг, поэтому, несмотря на совершенное мускульное развитие, не мог соперничать с Луи Сиром.

 

Сколько же лет тяжелоатлетическому спорту? Хотя Международная федерация тяжелой атлетики существует с 1920 года.

 

Однако считается, что поднимание тяжестей, как вид спорта, берет начало с 1880 г. Поэтому в год Московской олимпиады мировая спортивная общественность торжественно отметила столетие мировой штанги.

 

У каждого народа были свои апостолы силы. Щедра была на славных богатырей и российская земля. Об этом свидетельствуют былины и сказания об Илье Муромце, Алеше Поповиче, Добрыне Никитиче.

 

Известно, что незаурядной силой отличался, Петр Первый, преобразователь Российской империи. Он ломал подковы, скручивал в трубку серебряные тарелки. Легендарным силачом прослыл капитан русского флота Николай Лукин.

 

Вернемся к деятельности Владислава Краевского. Благодаря ему раскрылся атлетический талант многих богатырей России. Особую мировую известность снискали Георг Гаккеншмидт и Сергей Елисеев. Эстонскому цирковому силачу Гаккеншмидту было 18 лет, когда он стал учеником <доброго доктора>.

 

Краевский учил новичка. На тренировках он напоминал своему подопечному, что если молодой человек не будет лениться и доверится ему, то он сделает из него самого сильного человека в мире. Учитель говорил:

 

- У вас масса энергии, но ее надо расходовать с умом. Вы стремитесь развить руки, но бицепсы - дело второстепенное. Накачать их - особого труда не представляет. Спина и ноги - вот ось силы и залог будущих побед! Запомните это, молодой человек.

 

Гаккеншмидт в 1898 г. стал чемпионом России и установил свой первый мировой рекорд. В том же году, выступая в Вене, Георг выиграл европейский турнир по борьбе, и завоевал золотую медаль в свободном жиме штанги одной рукой.

 

В ходе состязаний атлетов Гаккеншмидт, уставший от борцовских поединков, также превысил рекорд мира в рывке левой рукой. Он вымахнул вверх 85,5 кг, что удивительно даже по нынешним меркам.

 

Однако в итоге Георг был лишь третьим, поскольку продемонстрировал силу не во всех обязательных четырнадцати упражнениях. Спустя три года Гаккеншмидт первым из российских спортсменов завоевал титул чемпиона мира по борьбе.

 

Пока был жив Владислав Краевский, он скончался весной 1901 года, российские атлеты преуспевали и дома, и за рубежом. Так, уфимский силач Сергей Елисеев в 1899 г., после стажировки в кружке Владислава Францевича, выиграл мировой турнир штангистов в Милане. Примечательно, что Елисеев оказался самым легким из претендентов на золотую награду, весил лишь 92,2 кг.

 

Его достижения были впечатляющими: он поднял правой рукой 86,6 кг, выжал двумя - 116,7 кг и толкнул штангу весом в 144 кг. Хотя в те годы официальных мировых первенств не проводилось, организатор турнира маркиз Монтичелли вручил Сергею золотую медаль чемпиона мира.

 

Без Краевского тяжелая отечественная атлетика настолько пришла в упадок, что на протяжении почти десяти лет никому не присваивалось звание чемпиона России, поскольку никто не мог превысить достижения победителя первого чемпионата, проведенного в 1897 г.

 

Да, возникали новые атлетические группы, арены, кружки, но бесконечные распри о том, как следует развивать силу, не способствовали совершенствованию тяжелой атлетики.

 

Чудодейственные <рецепты>, которые выписывал своим ученикам <добрый доктор>, воскресил Людвиг Чаплинский.

 

Гаккеншмидт стал к тому времени профессиональным атлетом и уехал в Лондон, а Елисеев оказался в сибирской ссылке за участие в революционных событиях 1905 г.

 

По инициативе Чаплинского в канун 1913 г. был образован Всероссийский союз тяжелоатлетов, объединивший в одну семью штангистов, борцов и боксеров. Союз развил кипучую деятельность, которая, к сожалению, быстро оборвалась с началом первой мировой войны.

 

О тяжелой советской атлетике спортивный мир узнал лишь осенью 1946 г., когда наши богатыри дебютировали на мировом помосте в Париже.

 

Команда была укомплектована спортсменами, которые прошли через горнило войны. Они произвели большое впечатление на общественность. Особенно прославился московский тяжелоатлет, воспитанник клуба <Крылья советов> Григорий Новак. Он стал нашим первым официальным рекордсменом и чемпионом мира.

 

<Фабрикой рекордов>, <подъемным краном>, <железным человеком> - так называли Новака в годы его триумфа. Свыше шестидесяти мировых достижений он подарил своим поклонникам. Очень щедрым и доброжелательным был этот кудесник титанической силы. Имя Новака было путеводной звездой для большинства молодых атлетов первых послевоенных лет.

 

Заслуженный мастер спорта Григорий Новак, покинув тяжелоатлетический помост, не простился со штангой и гирями. Он стал артистом цирка. Его силовые аттракционы были удивительны и, главное, смотрелись, захватывали дух. Он никогда не обманывал доверчивую публику. К примеру, его трехпудовые гири, которыми он жонглировал, как мячиками, всегда были только трехпудовыми, ни на грамм меньше.

 

Вместе с сыновьями Аркадием и Романом он исколесил всю страну. Побывал в Бирме, Японии, Чехословакии. Везде выступления Новака имели потрясающий успех. Недаром же Григорию Ирмовичу было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР.

 

После двух инфарктов артист цирка Новак-старший вынужден был уйти, как говорится, на заслуженный отдых. Но богатырь не привык сидеть без дела, жизнь его этому не обучила: всегда он был в труде, в творчестве.

 

На 56 году жизни Григорий нанял двух блестящих репетиторов, специалистов по культуре речи, и вскоре сдал экзамен на диплом артиста, теперь уже, разговорного жанра.

 

Может быть, сам того не осознавая, Григорий Ирмович совершил, казалось бы, невозможное - почти в шестьдесят лет избавился от некоторых дефектов речи.

 

Более того, Новак вернулся к публике с рассказами и стихами, написанными им самим. В дни московского чемпионата мира 1975 г. прозвучала его песня <Сильными не рождаются!>

 

Песня, сочиненная Новаком, стала своеобразным гимном тяжелоатлетического спорта.

 

К великому сожалению, у таких щедрых богатырей, широкой натуры людей, каким мы помним Григория Новака, активная жизнь, как правило, коротка. Григорий Ирмович готовился к встрече лучших силачей мира на Олимпиаде-80.

 

Москва преображалась. Однако больное сердце мужественного атлета и артиста не выдержало третьего инфаркта. Он скончался на 61 году жизни.

 

Увлекательные рассказы Григория Новака, с которыми он выступал перед зрителями как артист разговорного жанра, помнят многие. Доверительные, захватывающие беседы с публикой ярко показывают, какой многогранной и незаурядной личностью был наш первый чемпион мира.

 

Я хорошо помню его выступления с рассказами о себе, штанге и цирке. Он часто получал записки с разными вопросами. Например, в одной из них было написано: <Товарищ Новак, 30 лет назад я видел Григория Новака на спортивных соревнованиях. Сегодня я в цирке уже со своими внуками и снова вижу Григория Новака. Ответьте, пожалуйста, сколько вам лет? Вы ли это или ваш сын?>

 

Артист отвечал с задором. Давал о себе короткую справку: родился более полувека назад, учился, женился. Выступаю более сорока лет: сначала - на сцене, затем - на помосте, потом четверть века - на цирковой арене. Что было для меня раньше - цирк или спорт, трудно сказать. Не было бы цирка, не было бы спорта. И наоборот.

 

С цирком Новак познакомился очень рано. Ему было одиннадцать лет, когда он увидел, как люди поднимают неимоверные тяжести. Казалось, это не досягаемо для простых смертных, тем более для мальчишки. Он заболел цирком, ему хотелось стать таким же сильным, смелым и ловким, какими видел цирковых артистов. Судьба уготовила ему сюрприз. Вскоре он оказался на сцене как акробат.

 

Выступал в самодеятельных кружках, на эстраде и даже попал на цирковые подмостки. В то время семья Новака проживала в городе Чернобыле. Когда же они переехали в Киев, он стремился наилучшим образом раскрыть свои атлетические способности.

 

Выбор оказался безошибочным. Вначале киевские газеты писали, что в городе появился акробат Гриша Новак, который неплохо поднимает штангу. Через два с половиной года репортеры сообщали уже о новом чемпионе и рекордсмене Украины, хвалили Гришу Новака.

 

И в дальнейшем пресса постоянно сообщала о новых достижениях мастера спорта Григория Новака, его рекордах СССР и мира.

 

Грянула Великая Отечественная война против фашистской Германии. В 1942 г. Новака назначили начальником физической подготовки и спорта полка. Ему 22 года. Он молод, напорист, силен. Как и другие молодые парни рвется на фронт. Пишет рапорт за рапортом. Видимо, изрядно надоел начальству. Наконец-то, его вызвал член военного совета Сибирского военного округа, спрашивает:

 

- Лейтенант Новак, помнится, вы должны были 22 июня 1941 г. выступить в городе Киеве на открытии нового стадиона. Так ли это?

 

- Так точно!

 

- И не просто выступить, а побить всесоюзные и мировые рекорды.

 

- Так точно!

 

- Не могли бы вы сейчас здесь, в Новосибирске, показать эти рекордные достижения?

 

- Разрешите обратиться? Кому нужны сейчас рекорды? Идет война.

 

- Товарищ лейтенант! Именно сейчас, здесь, очень нужны нам ваши рекорды.

 

Пропаганда Гитлера и Геббельса нас уже похоронила, а мы живем, и будем жить. А если еще находим время тренироваться и устанавливать спортивные рекорды, то такой народ победить невозможно. Ясна задача?

 

- Так точно!

 

- Выполняйте!

 

- Есть!

 

Тогда, в том тяжелом году, Григорий Новак понял особенно ясно, почему стоит тратить свою мышечную и нервную энергию, поднимать миллионы килограммов. Трудности были в том, что он практически перестал тренироваться. Он и его сослуживцы готовили лыжные полки. Не было ни минуты свободного времени.

 

Для выполнения боевого задания его на два месяца освободили от служебных обязанностей. Он вновь - со штангой, за своим любимым занятием. Через 15 дней лейтенант Новак доложил командованию:

 

- Задание выполнил!

 

В канун Первомая, 30 апреля 1942 г. он выжал 128,7 кг, тем самым на 13,2 кг превысил официальный рекорд мира, принадлежавший немцу Адольфу Ваале. Это достижение для Новака навсегда осталось самым значительным.

 

Лейтенант Новак выстоял лихолетье войны. После ее окончания он первый чемпион мира. За выдающиеся заслуги в тяжелой атлетике ему присваивают звание Заслуженного мастера спорта СССР и награждают орденом <Знак Почета>. Почти 25 лет Григорий Ирмович Новак посвятил арене цирка.

 

Однажды Новак рассказывал, что как-то идет он по Цветному бульвару Москвы, где работал, слышит голос:

 

- Гриша, Гриша!

 

Обернувшись, увидел, как мать звала сынишку. Что-то екнуло в груди. Неужели и этот мальчуган может стать самым сильным.

 

Если бы можно повторить жизнь заново, на мгновенье представил себе Новак, все было бы то же самое - штанга, гири, железо. Много, много железа!

 

По скрупулезным подсчетам Григория Новака стало известно, что его мускулы подняли 80 тысяч тонн металла! Это восемьдесят миллионов килограммов. Какие из них для него были самые памятные, самые тяжелые трудно сказать. Ясно одно - легких килограммов не было.

 

Ныне у нас в стране сотни чемпионов мира и олимпийских игр, тысячи обладателей золотых наград. Полагаю, трудно кого-то удивить рассказами о рекордах и победах. И, тем не менее, хотелось бы напомнить о первой золотой медали, завоеванной нашим атлетом на мировой спортивной арене.

 

1946 год. Париж. Штангистам, посчастливилось первыми из советских спортсменов стать участниками мирового чемпионата. Они прилетели в день открытия соревнований и не знали, позволят ли им выйти на помост. Решался вопрос: примут ли советских атлетов в Международную федерацию по штанге.

 

Лишь в половине седьмого вечера был дан ответ:

 

- Вы приняты!

 

От радости тяжелоатлеты обнимались и танцевали как дети.

 

Ровно в 19.00 наша дружина в полном составе вышла на сцену Дворца спорта <Шайо>. Десять спортсменов были в красном трико с Гербом Советского Союза на груди. Наши парни уступили американцам одно очко в официальном зачете, но примечательно то, что в сумме они подняли больше американцев на 250 кг!

 

Григорий Новак рассказывал о своем выступлении на этом чемпионате, о том, что мировой рекорд в жиме равнялся 125 кг и принадлежал американскому <Черному Аполлону> Джону Дэвису.

 

Попросил ассистентов надеть на гриф штанги для второго подхода именно эти рекордные килограммы. Когда он появился на сцене, в зале раздался смешок, неприятный, холодящий душу. В чем причина? Осмотрел себя: вроде все нормально, все застегнуто, ничего смешного.

 

Только на другой день, когда спортсменам в номер гостиницы принесли французские газеты и познакомили с их содержанием, все стало ясно.

 

Бульварная пресса вещала о советских атлетах, что они грузчики и бурлаки, умеющие лишь поднимать пианино и таскать мешки, что русский килограмм весит лишь 700 французских граммов. Дружеский шарж, если его можно назвать дружеским, в газете на Григория Новака выглядел не очень доброжелательным: кружочек, в середине точка, маленькие ручки, кривые ножки и что-то похожее на голову. И подпись - <Новак выкатился на сцену как шарик, выстрелил 125 кг вверх и укатился>.

 

Все это были измышления недоброжелателей. Однако они придали Новаку еще больше дерзости. В жиме тяжелоатлетический снаряд Григорий зафиксировал над головой четко, легко, словно деревяшку. Попросил прибавить 15 кг. Для того времени, выжать 140 кг было сенсацией.

 

Он вышел на помост и даже слегка испугался: неужели зрители покинули зал?! Ни смеха, ни шума, полная тишина.

 

Рекордный вес Новак выжал по всем правилам тяжелоатлетической науки. Зал взорвался аплодисментами, после того как все судьи, египтянин, француз, англичанин, единогласно одобрили его движение. Но, рекорд, увы, не состоялся. Оказалось, когда обнаженного Новака поставили на испорченные весы, его собственный вес потянул на 100 граммов больше нормы.

 

Когда объявили, что рекорд не засчитан, в зале поднялся такой шум, что продолжать турнир было невозможно. Зрители потребовали заменить арбитров. Объективные болельщики все же добились своего и правда восторжествовала.

 

Главный судья из США назначил новую судейскую тройку, в которую вошел наш <дядя Саша> - Александр Васильевич Бухаров, многократный чемпион России, СССР, наставник сборной команды..

 

Когда Григорий Новак в рывке установил новый рекорд мира 130 кг, его снова поставили на весы.

 

Даже в трико и штангетках он соответствовал своей весовой категории 82,5 кг. Причем на два килограмма легче, чем при взвешивании после жима.

 

На этот раз весы почему-то оказались исправными.

 

Толкнув 155-килограммовую штангу, Новак на 35 кило опередил ближайшего конкурента в сумме троеборья. За этот подвиг товарищи по команде унесли его с помоста на руках.

 

Григорий Новак не был сентиментальным человеком. Часто мы наблюдаем, когда наши спортсмены поднимаются на мировой пьедестал, у них мокнут от слез глаза. И тогда, в Париже чемпион просто плакал. От радости и великого счастья! Ведь у него в руках была наша с вами первая золотая медаль чемпионата мира.

 

Да, этот триумф Новака был общей победой всего отечественного спорта. Он незабываем. Были у Григория Ирмовича и неудачи. В ходе олимпийского турнира в Хельсинки в 1952 г. он после жима занял лидирующее положение, но, разминаясь перед рывком, получил травму, в итоге занял второе место. Серебряная награда Новака была очень кстати нашей команде.

 

Благодаря этому наша сборная впервые на два очка опередила сборную США, но эта медаль не радовала сердце знаменитого силача. Он понял, что всему бывает начало и конец. Пришла пора прощаться со спортом. Новак вернулся к своему юношескому увлечению - к цирку.

 

Спортивное руководство своеобразно простилось с легендарным силачом, лишив Григория Новака звания <Заслуженный мастер спорта СССР>. Поводом для этого послужила клеветническая заметка, опубликованная в <Комсомольской правде>. В газете утверждалось, что Новак учинил драку и за это должен понести суровое наказание.

 

Почетное звание отобрали оскорбительно быстро, не стали даже разбираться в происшествии, в которое попал наш первый чемпион мира. Только благодаря настойчивости спортивной общественности было восстановлено доброе имя Новака.

 

Для этого руководителям от спорта потребовалось пять лет.

 

О нем распускались нелепые слухи, грязные обвинения, домыслы и сплетни.

 

Но, не взирая ни на что, Новак упорно завоевывал авторитет на арене цирка, где, кстати, его встретили далеко не всеобщим ликованием.

 

Нужно было снова утверждать свое <я>, но уже в роли циркового артиста. Эта задача оказалась не менее сложной, чем подготовка к рекордам и достижениям на мировом помосте.

 

Честь и хвала Григорию Новаку за то, что он не отступил перед трудностями, главное, не очерствел душой. Новак остался таким, каким был: открытым, внимательным, доброжелательным, удивительно щедрым на добрые дела.

 

- Не зазнавайтесь, парни! - советовал ветеран на встрече с молодыми штангистами спортклуба <Крылья советов>. - Рекорды ваши, как и мои, забудутся - такова их судьба. Ваши добрые поступки запомнятся, переживут все рекордные достижения. Помните - добро никогда не забывается!

 

Юрий Власов вспоминает о многих выдающихся атлетах России, отдавая им должное. Не забыл он и Григория Новака. Власов говорил, что никогда бы не стал тем атлетом, которым его узнал мир, без благородных и богатых традиций русской силы. Он любил силу, но одно это чувство не выработало бы из него классного спортсмена, если бы у него было такого кумира, как Григорий Новак.

 

Русская школа тяжелой атлетики сформировалась во второй половине 19-го столетия. Кстати, в России задолго до революции уже издавалось несколько спортивных журналов. Поколения атлетов по крупице добывали драгоценный опыт. Эти знания о тренировках постепенно складывались в строгие методические приемы.

 

Талант русских самородков и накопленные знания явились причиной выдвижения тяжелой отечественной атлетики на ведущее место в мире. Мир знает и уважает наших атлетов.

 

В 30-е и 40-е годы тяжелая атлетика в Советском Союзе пережила качественно новый подъем. Следствием его оказался необыкновенный рост достижений, буквально во всех весовых категориях.

 

Стремительно было прохождение от первой и единственной победы могучего Григория Новака на чемпионате мира 1946 году в Париже до нашего бесспорного лидерства в мировой тяжелой атлетике со второй половины 50-х годов.

 

Мы являемся единственной страной, в которой счет рекордсменам и чемпионам мира уже можно вести на сотни!

 

Кроме Новака силой и умением побеждать наделили Юрия Власова совместные тренировки с такими прославленными атлетами, как Аркадий Воробьев, Трофим Ломакин, Александр Курынов, Рудольф Плюкфельдер. Каждый из них был замечателен и самобытен в постижении секретов выдающейся силы.

 

Сам же Юрий Власов придал нашей тяжелой атлетике такой мощный импульс прогресса, который не затухает и поныне. Он облагородил наш многотрудный вид спортивного единоборства, наделил его яркими чертами интеллекта. Штанга стала одним из самых модных в мире спортивных снарядов.

 

Бросив после Римской Олимпиады клич, что сила, как и разум, может развиваться беспредельно, Власов полностью подчинил свои тренировки тщательному мыслительному контролю.

 

Все у него, как у профессионала, было продумано до мелочей. Его результаты без устали резво шли в гору.

 

 

 

Штангисты первых пятилеток

 

Серго Амбарцумян. Настоящее имя богатыря -

Саркис, но Сталин после спортивных

подвигов пожелал называть его Серго, а как

было в то время спорить с отцом народов?

До совершения своих подвигов в спорте

переменил множество профессий - сапожника, каменщика, повара. В поисках лучшей доли оказался в Ереване. Устроился работать автослесарем в гараж НКВД. Удивлял всех огромной силой, которая клокотала в нем, приковывала к Серго внимание. Он мог без видимого напряжения, играючи, на спор сам вынуть из автомобиля двигатель. Инструктор физкультуры посоветовал ему не растрачивать силу понапрасну, а пойти в тяжелоатлетическую секцию общества <Динамо>.

 

Уже первые тренировки показали, что Серго рожден для штанги. За полгода он овладел всеми премудростями в поднятии тяжестей. Сначала становится чемпионом Армении, затем - чемпионом СССР. Устанавливает ряд мировых и всесоюзных рекордов в тяжелом весе. Но Серго постоянно пытаются заманить в другие виды спорта, так как он прекрасно играет в шахматы, прыгает в длину и высоту. А еще очень далеко метает диск и толкает ядро. Друзья шутят:

 

- Да что ему диск! Он скат от грузовика на гору Арагац может закинуть!

 

Интересна родословная Серго Амбарцумяна. Мать будущего чемпиона была рослая, необычайно сильная женщина, горячего неукротимого нрава. Однажды чья-то корова, а было это в селе Бист Нахичеванской области, забрела в их огород. Большая Софья, так звали мать односельчане, решила ее выгнать. Шумела, тащила за хвост. Не помогло. Корова упиралась, двигала челюстями, поглощая зеленые початки кукурузы. Тогда Софья совсем рассердилась и стукнула ее кулаком промеж рогов. Корова замычала и рухнула, отбросив, как говорится, копыта. Короче говоря, было, что унаследовать сыну от мускулистой и темпераментной мамочки.

 

В 30-х годах самым сильным атлетом считался любимец германского рейха и его фюрера Иосиф Мангер. На очередном пленуме ЦК партии, где, кроме вопросов сугубо политических, стоял вопрос и о состоянии физической культуры и спорта в стране, Сталин спросил:

 

- Почему до сих пор все рекорды мира по штанге в тяжелом весе принадлежат фашисту Мангеру? Неужели среди наших штангистов нет такого, кто мог бы побить рекорды Мангера?

 

- Постараемся найти, товарищ Сталин! - был ответ.

 

Чемпионом страны в тяжелом весе на тот период являлся Серго Амбарцумян. Ему и было передано поручение Сталина: побить все рекорды германского чемпиона, любимца фюрера. Опекуном и тренером приставили к Серго также знаменитого тяжелоатлета Яна Спарре.

 

После сверх ответственного задания вождя прошел месяц. И все эти дни страна, затаив дыхание, следила за подготовкой Серго Амбарцумяна.

 

И вот долгожданная телеграмма из Еревана.

 

<Москва, Кремль. Лично товарищу Сталину. Рекорды Иосифа Мангера побиты. Сумма троеборья 433 кг 550 г>.

 

Многие газеты мира, даже в Германии, напечатали портрет советского богатыря.

 

Говорят, что на банкете в Кремле Сталин по этому случаю произнес:

 

- Видите ли, товарищи! Фашист может быть самым сильным, но только до тех пор, пока не повстречает настоящего бойца, а против нашего молодца оказался, как овца! И этим молодцем теперь будет гордиться вся страна!

 

Тут же нашему герою Молотов вручил два отреза на костюм. Ворошилов преподнес патефон, а Сталин, пожимая руку богатырю, передал ключи от автомобиля <эмка> и назначил тамадой торжественного ужина.

 

Григорий Новак. С детства он мечтал стать цирковым артистом. Ему нравились акробаты, канатоходцы. А еще - фокусники, мальчишкой мечтал научиться, как из одного рубля, сделать десять. Но, повзрослев, понял, что это всего-навсего... фокус.

 

Начал присматриваться к атлетам, которые поднимали тяжелые платформы со статистами, гнули на шее балки, рельсы, делали галстуки из полосового железа. Стал пробовать сам. Тренируясь со снарядами собственного изготовления, без тренерской опеки в 17 лет стал чемпионом Украины по штанге. В 18 лет установил первый свой всесоюзный рекорд. В 20 лет - чемпион страны. И пошло-поехало. В течение двух десятилетий не будет Григорий Новак знать себе равных. Он столько раз бил мировые рекорды, что болельщики даже перестали удивляться, забыв, что каждый рекорд - это чудо. И было этих чудес в исполнении Новика, целых 111. Такого количества рекордов с избытком хватает на целое поколение штангистов.

 

Нам, молодым атлетам, Григорий Ирмович как-то поведал:

 

- Сколько я этого железа перетаскал! Страшно представить! Но на досуге подсчитал, и получилась солидная цифра в килограммах - 80 миллионов, что составило по весу 80 грузовых поездов. А из рекордов, пожалуй, наиболее дорог один, установленный мною во время войны.

 

Призывался я из Киева. Членов сборных команд по приказу Сталина решили поберечь. Я оказался в Новосибирске на должности начальника физической подготовки одной воинской части, готовил кадры для фронта.

 

Однажды вызывают меня и говорят:

 

- Лейтенант Новак! Помните, вы как-то давали обещание выступить на открытии нового стадиона в Киеве 22 июня 1941 года?

 

- Так точно! Было такое, - ответил я.

 

- Придется, лейтенант Новак, заявить о себе здесь, в Новосибирске. И желательно не только выступить на помосте, но и обязательно побить мировой рекорд.

 

- Неужели это кому-нибудь нужно? Война же.

 

- Представьте себе, товарищ лейтенант, именно сейчас очень нужно ваше рекордное выступление. Ведь пропаганда Гитлера и Геббельса нас уже давно похоронила, а мы назло врагам живем. А если еще тренируемся и устанавливаем рекорды, то такой народ непобедим! Задача ясна?

 

- Так точно!

 

Спустя две недели лейтенант Новак выжал штангу весом 128,7 кг. На одиннадцать килограммов был побит мировой рекорд, принадлежавший атлету из Германии. Было то в канун Первомая, 30 апреля 1942 года.

 

...Шло время. Молодые атлеты наступали. Ветеран радовался за них, помогал, поддерживал. А в 1953 году, после крупного проигрыша на первой для страны Советов Олимпиаде в Хельсинки, покинул помост и возвратился в цирк.

 

Вместе с сыновьями Аркадием и Романом, их женами Григорий Новак создал силовой аттракцион <Атлетическая поэма>, которую посмотрели сотни тысяч людей во всех странах мира.

 

 

 

Соперники по помосту

 

Иосиф Мангер. Первый атлет в мире, преодолевший в сумме троеборья 400 кг. Чемпион Европы, двукратный чемпион мира. Установил 21 рекорд мира. Почти на всех соревнованиях с участием Мангера присутствовал лично Адольф Гитлер. Он всячески опекал атлета. Но самых высоких почестей Иосиф Мангер со стороны властителей рейха был удостоен за победу на Берлинской олимпиаде летом 1936 года.

 

Соревнования проходили во Дворце спорта <Рейхсшпорт-фельд>. Зал забит до отказа. В правительственной ложе Адольф Гитлер. Рядом - Геринг, Гесс, Борман. Мангер с суммой в троеборье 410 кг становится чемпионом Олимпийских игр. Болельщики ликуют. Фюрер аплодирует стоя.

 

Герд Бонк. Известнейший атлет из ГДР, который на протяжении многих лет достойно сражался с нашими тяжеловесами.

 

За годы выступлений на помосте Бонк шесть раз был призером мировых чемпионатов, неоднократно побеждал в толчке, дважды - с мировым рекордом.

 

Юрген Хойзер. Еще один гигант из ГДР. Внешним видом больше походил на богемного юношу, нежели на рыцаря <железной игры>. Юрген никогда не расставался с мыслью стать первым. Выступая в 1978 году на чемпионате мира в США, Хойзер был настолько дерзок, что обыграл не только Герда Бонка, но превзошел и Султана Рахманова. И стал чемпионом мира.

 

Христо Плачков. Ярчайший представитель болгарской тяжелоатлетической школы, которую основал выдающийся спортсмен и тренер Иван Абаджиев, воспитавший плеяду известных и славных атлетов. В 20 лет Христо отнимает все рекорды в рывке у Алексеева и доводит рекордный вес со 190 кг до 200. Два центнера в рывке болгарин поднял первым в мире. Ему также удается дважды бить мировые рекорды и в сумме, принадлежавшие опять же Алексееву.

 

- Если бы не странная <медвежья болезнь>, появляющаяся у Христо при виде Василия Алексеева, быть бы ему постоянно первым! - однажды заметил его тренер Иван Абаджиев.

 

Тем не менее, Плачков своими достижениями доказал, что он - очень заметная <звезда> на тяжелоатлетическом небосводе: восемь рекордов мира, большое количество призовых мест на европейских и мировых чемпионатах подтверждают это.

 

Калеви Лахденранта. Богатырь из Финляндии. В начале 70-х годов был сильнейшим атлетом мира. Установил четыре мировых рекорда в рывке. И превышал он не чьи-либо достижения, а рекордные результаты Леонида Жаботинского и Василия Алексеева.

 

 

 

Гордость Америки

 

Джон Дэвис. Американский атлет по прозвищу <Черный Аполлон>. Уже в 17 лет становится чемпионом мира. Дэвис был, что называется, атлетом от Бога. Впервые американец заявил о себе на чемпионате мира в Вене в октябре 1938 года. Восемь лет подряд Дэвису присуждался приз лучшего атлета Америки. Им установлено 22 рекорда мира. <Черный Аполлон> владел в то время самой большой суммой в троеборье - 477,5 кг. Но звезда его закатилась на чемпионате мира в 1953 году. Гордость Америки, после этого он канул в безвестность. Долгое время служил полицейским в метро, затем - в трудовой колонии. Был надзирателем в уголовной тюрьме, где и дослужился до пенсии.

 

Норберт Шеманский. Родился в Америке. Богатырь по праву считается одним из самых выдающихся силачей прошлого века, успешно выступавшего в различных весовых категориях.

 

С ранних лет юноша пристрастился к штанге и обязан этому увлечению своему старшему брату. Но младший быстро, за счет упорства и таланта, обходит старшего брата Денниса в результатах. В 18 лет Норб обретает звание чемпиона США.

 

Выступая в 1951 году в Милане, одаренный атлет в свои 27 лет, уверенно обыграв, в полутяжелом весе известных силачей: египтянина Мохаммеда Салеха и иранца Фируза Пойхана, завоевывает титул чемпиона мира. Разница между чемпионом и призером достигла 32,5 кг.

 

В 1952 году Шеманский - чемпион Олимпийских игр в Хельсинки, где опережает нашего атлета Григория Новака на 35 кг. Также легко побеждает американец и на чемпионате мира в Стокгольме в следующем году. За год в полутяжелом весе он доводит мировой рекорд в толчке до 181 кг, с сумму до 442,5 кг, что тогда было большой сенсацией.

 

В 1954 году он снова чемпион мира. Пробует себя в супертяжелом весе и устанавливает фантастический рекорд в сумме троеборья - 487,5 кг. Мечтает первым в мире атлетов толкнуть 200 и поднять в сумме троеборья 500 кг. Но, к огорчению американского штангиста, эти веса первыми подняли другие богатыри.

 

Но, увы, иногда судьба вносит в жизнь великих спортсменов свои коррективы. В 1957 году Норберт сильно заболевает. Требуется срочная операция на позвоночнике так, как у атлета смещены межпозвоночные диски. Несколько месяцев он почти неподвижен, но сдаваться на милость болезни, упрямый богатырь не намерен. Тут же, в палате, рядом с ним всегда гантели и гири. Тренировки продолжаются, но какой ценой?

 

Как только боль слегка отпустила, атлет приковылял в родной спортзал. Потихоньку, при помощи врачей и личных неимоверных усилий волевому атлету Шеманскому удается вернуться на мировой помост.

 

На чемпионате Америки он вновь становится первым и входит в национальную сборную команду страны, опережая известных в мире атлетов Бредфорда и Эшмэна.

 

На Римской олимпиаде 1960 года Шеманский поднимет в сумме троеборья 500 кг и займет третье место, уступив Власову и Бредфорду.

 

Свою бронзовую последнюю медаль американский богатырь завоевал на Токийской олимпиаде 1964 года, пропустив вперед наших силачей Леонида Жаботинского и Юрия Власова, которые были на много лет моложе сорокалетнего американца.

 

Норберт Шеманский установил 17 рекордов мира. Закончив спортивную карьеру, долгое время работал учителем черчения, полицейским, пивоваром. Волевым качествам этого выдающегося атлета остается только позавидовать.

 

Дуглас Хэпбурн. Именно этот хромой лодочник из Канады в 1953 году разбил все надежды американца Дэвиса стать абсолютным чемпионом мира в девятый раз. На помосте в Стокгольме Хэпбурн удивил всех своеобразной техникой, которую он сам для себя придумал в связи с хромотой. Всем на удивление он установил новый рекорд мира в жиме - 168,5 кг. Через год Хэпбурн довел мировой рекорд в жиме - до 172,5 кг. После большого спорта ушел в цирк. Поражал современников силой рук. Гнул железо, баловался подъемом живого веса. Сконструировал универсальный тренажер для развития мускулатуры. За полученные гонорары приобрел приличный особняк в Ванкувере, где открыл атлетическую школу. В то время ему принадлежал абсолютный мировой рекорд силы в жиме лежа на скамейке - 250 кг.

 

Пауль Андерсон (Пол Эндерсон). Благодаря своим уникальным физическим данным и огромной воле, 165 килограммовый <крошка Пол>, из американского штата Теннеси устроил в мире силы настоящий переполох. Достижения росли, как на дрожжах.

 

Талантливый атлет из спортклуба <Йорк Барбел клаб> начал свое восхождение на спортивный Олимп в 1954 г

 

Чудовищная сила, подкрепленная огромным собственным весом, долгое время, не давала ни одному тяжеловесу в мире шансов на победу. Он установил всего-навсего пять рекордов мира, но каких! Жим - 182,5 кг и 185,5. Толчок - 193 кг и 196,5 и сумма троеборья - 512,5 кг.

 

Американский <Гаргантюа> надолго перечеркнул понятия нормальности в тяжелой атлетике, и специалисты долго не замечали тех, кому суждено было совершить очередной переворот в поднятии тяжестей.

 

Но в жизни с Андерсоном, случались и курьезы. Например, на любовном фронте. Пришло время и силач с прозвищами <генератор мощности>, <подъемный кран> решил жениться. Кажется что здесь особенного? Хочу, могу и есть на ком! Но невеста выдвинула серьезное условие жениху: <Дорогой Пол! Я скажу <да>, но лишь в том случае, если ты, любимый мой малыш, сгонишь с себя лишних 60 кг>

 

Сбросивший с себя, по просьбе будущей супруги требуемые килограммы, <крошка Пол> едва не проиграл Олимпийские игры повару из Аргентины Умберто Сельветти. Оказия с женихом приключилась на олимпийском помосте в Мельбурне 1956 года.

 

Проиграв сопернику в жиме, рывке, Андерсон еле-еле зафиксировал в толчке победную штангу весом 187,5 кг. Слава Богу, что атлету помог судья-соотечественник, который подавал команду опустить штангу скорее, нежели это утверждено правилами соревнований. Так с помощью арбитра, он стал впервые олимпийским чемпионом в тяжелом весе.

 

Поразмыслив на досуге и, чтобы в дальнейшем не рисковать репутацией непобедимого атлета, и не испытывать судьбу, Пауль Андерсон ушел в профессионалы.

 

В амплуа профессионального силового актера добился выдающихся результатов. Жим в стойке - 200 кг, приседания со штангой на спине - 500 кг, толчковый швунг с груди - 227,5 кг, становая тяга - 1600 кг. Остались непревзойденными до сих пор его силовые трюки - приседания с сейфами, до отказа набитыми золотыми монетами, общим весом в 700 кг. Монеты доставлялись специальным вертолетом из форта Нокс, из государственных золотых хранилищ.

 

После представления Пол предлагал повторить трюк любому желающему за огромный гонорар, но, увы, 15 тысяч золотых монет оставались без востребования.

 

За выдающиеся достижения в спорте тяжелоатлету было присвоено звание полковника национальной гвардии США. Разбогатев, он купил самолет. Впоследствии открыл спортивный интернат для детей, который содержал на свои средства. В те годы была среди американцев присказка:

 

- У русских есть спутник, а у нас есть великий Андерсон!

 

Джордж Пиккет. Американский атлет из Чикаго. В 31 год при росте в два с лишним метра (довольно редкий случай в тяжелой атлетике) становится рекордсменом мира, выжав штангу весом 202 кг. И казалось, что слава американских богатырей вновь возрождается, но, увы, более весомых результатов тяжеловесу Пикетту достигнуть не удалось.

 

Джозеф Дьюб. Последний американец, ставший чемпионом мира в тяжелом весе. Случилось это в 1969 году в Варшаве, во Дворце спорта <Торвар>, где Дьюб дал бой нашим богатырям Леониду Жаботинскому и Станиславу Батищеву. Леонид Жаботинский мог бы выиграть, но травма спины не позволила ему выступить в толчке, врач снял его с соревнований!

 

 

 

 

Торжество гармонии,силы и разума

 

Спорт - и это заложено в его существе -

 

предмет прекрасного, добывание совершенного.

 

И это добывание свойственное человечеству,

 

неотделимо от его сознания. И, в общем-то, -

 

есть не что иное, как история его развития.

 

Юрий Власов

 

Подвиг русского триумфатора

Еще недавно, все громкие победы на мировых и олимпийских чемпионатах, советская пропаганда расценивала, как результат преимущества социалистической системы над капиталистической. Хотя многие прекрасно понимали, что не спортом единым живет человечество.

 

Переосмысливая прошлое, нельзя не признать того неоспоримого факта, что выдающиеся чемпионы и рекордсмены фантастическими достижениями прославляли не только себя, но и Отечество. Язык большого спорта понятен без переводчика на всех континентах мира. Это - язык дружбы, взаимоуважения, доброжелательности и открытости. Именно на таком языке разговаривал с человечеством прославленный московский богатырь Юрий Власов.

 

Справедливости ради замечу, что задолго до появления Власова в большом спорте, многие советские штангисты уже имели чемпионские победы в мировых и олимпийских сражениях. Были у нас и выдающиеся рекордсмены. Однако золотая эра советской и мировой тяжелой атлетики начинается с триумфа Юрия Власова в Риме. Именно Власов опроверг привычные представления о возможностях самых сильных атлетов. Вот что известно о той его победе на летних Олимпийских играх в Риме в августе-сентябре 1960 г.

 

Церемония открытия Игр прошла 25 августа. К стадиону все делегации следовали пешком, организованно, строем. Это был долгий путь, медленный, с остановками.

 

Они шли раскаленными улицами. Затем, перед самым стадионом, проследовали через Тибр по мосту герцога Д'Аоста. Хорошо, что никто не пострадал от палящего солнца. На улицах - ликующие люди, изливающие радость общения на разных языках. Каких только флагов там не было!

 

В памяти Власова запечатлен взволнованно-звучный рев трибун и выкриков, когда он пронес знамя своего Отечества:

 

- Здорово, Русь!

 

- Браво, Руссия!

 

Когда Власову поручили нести Флаг Советского Союза, он понял о высокой ответственности перед своей Родиной. Нести знамя, как на обычной демонстрации на плече, или прижать древко к животу, как это делали большинство знаменосцев олимпийских делегаций он, естественно, не мог.

 

Перед ним раскрылась чаша стадиона, где зрители аплодировали каждой спортивной команде. Юрий зажал пальцами древко с красным полотнищем за самый кончик, руку вытянул вперед. В этом поступке было что символичное, напоминающее нашу историю. Он как бы напомнил нам былинных русских витязей Александра Пересвета и Родиона Ослябю, которые своими ратными успехами служили примером, вели за собой войско на победный бой.

 

Десятки тысяч болельщиков сразу обратили внимание на могучего русского атлета-знаменосца, а то, что он нес развевающееся знамя на вытянутой руке потрясло воображение. Вдруг какая-то неведомая сила заставила зрителей подняться и стоя приветствовать советских олимпийцев.

 

Своим мужественным поступком Юрий Власов привлек к себе внимание, сделал первую заявку на высокое звание олимпийского чемпиона. Это был пролог к победе.

 

Однако наша богатырская дружина понесла ощутимую потерю еще до начала олимпийских баталий. Травмировал мышцы спины чемпион мира в среднем весе Рудольф Плюкфельдер, и команда тяжелоатлетов оказалась в меньшинстве против семи отлично подготовленных американцев.

 

Тренер и меценат сборной команды США Боб Гоффман не скрывал радости, высказывался кулуарах, что очень верит в своих <мальчиков>. Особенно надеется на успех знаменитых тяжеловесов Норберта Шеманского и Джима Брэдфорда. По его замыслу именно эти закаленные во многих турнирах бойцы должны взять <в клещи> молодого Власова.

 

- Мы победили на Олимпиаде-48 в Лондоне, - говорил Гоффман. - Мы превзошли команду СССР по золотым медалям на Олимпиаде-52 в Хельсинки и Олимпиаде-56 в Мельбурне. Мы будем первыми и в Риме.

 

Другого мнения по данному поводу был старший тренер сборной СССР Яков Куценко:

 

- Мне кажется, больше всего американцы надеялись на срыв Юрия Власова. В Варшаве и Милане от опытного глаза Гоффмана не ускользнуло то, что Власов перед соревнованиями излишне <горел>, результаты его выступлений были гораздо ниже тренировочных. Поэтому зарубежные тренеры допускали, что это повторится в Риме.

 

Действительно, на чемпионате мира 1959 года в Варшаве и олимпийской весной на первенстве Европы в Милане Власова изрядно лихорадило от чрезмерного волнения. Он побеждал лишь благодаря огромному запасу прочности.

 

Готов был превзойти мировое достижение чудовищного, казалось, по своим возможностям Пауля Андерсона в троеборье - 512,5 кг, но ограничивался 500-килограммовой суммой.

 

В Рим Власов прибыл в ранге чемпиона мира, но самым сильным его тогда еще не называли, поскольку продолжал здравствовать самый главный рекорд победителя Олимпийских игр в Мельбурне, все те же пока не превзойденные - 512,5 кг.

 

Став олимпийским чемпионом, американский силач занялся бизнесом: читал лекции, поднимал на пари стальные сейфы с золотыми слитками и, случалось, грозился вернуться на тяжелоатлетический помост. Время от времени Гоффман информировал читателей своего журнала <Стренгс энд хелс> о том, что <крошка Поль> показывает на тренировках умопомрачительные достижения, особенно силен в жимовом упражнении, и готов в любое время встретиться на помосте с сильнейшими тяжеловесами мира, даже с Юрием Власовым, восходящей спортивной звездой загадочной России.

 

Ничто так не опустошает и не изматывает атлета, как томительное ожидание ответственных соревнований. Штангисты стартовали под занавес Олимпиады, и самыми последними должны были выйти на помост Юрий Власов и его соперники.

 

Но сам Юрий мог, оказывается, и не выйти! Во-первых, из-за болезни. На его массивных бедрах вдруг проклюнулись огненные нарывы: изрядные дозы пенициллина несколько снижали температуру тела, что не способствовало эффективным тренировкам перед стартом. Во-вторых, за три дня до выступления на тяжелоатлетическом помосте, его призвали на суд всех советских олимпийцев - сборной команды Советского Союза.

 

По этому поводу как-то мне сетовал Юрий Власов. Он говорил, что суд был короток и беспощаден. Постановили: ходатайствовать перед руководством делегации о запрещении ему выступать на Играх и отправить домой. Для назидания держать в бойкоте. Стиснув зубы, молчал, так как считал себя виноватым.

 

В один из дней Власова вызвал Романов (в то время Председатель Всесоюзного комитета по делам физической культуры и спорта) и говорит: <Забудь все, ни о чем не думай, кроме победы. Больше дергать не станут. Готовься к выступлению>.

 

Бойкот он ощущал по-прежнему. Мрачные мысли бродили в его голове о будущем, клял себя за не своевременную болезнь и проступок.

 

Что же случилось чрезвычайного с атлетом? За какую такую провинность он клял себя? Об этом ни в одном репортаже из олимпийского Рима не было ни строчки. Оказывается, наши легкоатлеты отмечали свои первые победы употреблением бренди с экзотическими заморскими закусками. Они пригласили к столу Юрия Власова.

 

Тот поколебался, а потом решил на время позабыть о нестерпимой жгучей боли, которая каждую минуту давала о себе знать. Хотелось забыть назойливые грустные мысли по поводу борьбы на помосте со штангой, агрессивно настроенными противниками и злосчастной температурой, высасывающей из него силу. Не отказался, поднял стопочку, другую. Думал: до выступления все <прокачается>, исчезнет бесследно.

 

Однако самые бдительные товарищи по олимпийской сборной не дремали. Они <настучали> кому надо о том, что наш тяжеловес вел себя крайне аморально и безответственно, грубо нарушил святые спортивные заповеди. Мало того, что он, употребив алкоголь, поставил на грань срыва свое ответственное выступление, но и подал дурной пример коллегам по олимпийской сборной. Власов тем самым не оправдал доверия правительства и всего советского народа.

 

Высоко нравственные и неукротимо бдительные товарищи наверняка желали, чтобы нарушителю режима как следует <вправили мозги>, сняли с соревнований и с позором отправили в Москву. Безусловно, чиновники от спорта сгущали краски. Что же было в основе их такой бурной деятельности?

 

Боязнь модного по тем временам партийного наказания с оргвыводами за потерю бдительности, неверие в силы Власова, зависть к его удивительным качествам - гармоничному сочетанию высокого, тонкого интеллекта и безграничной силы при безупречном телосложении.

 

В настоящее время о тех событиях можно лишь догадываться. Труды мастеров и знатоков интриги даром не пропали. Власова дружно осудили все. Он оказался в горьком одиночестве, в положении изгоя. Так было до последнего дня Игр, когда <злостный нарушитель спортивного режима> вышел на олимпийский помост и нанес сокрушительное поражение двум американцам - Брэдфорду и Шеманскому.

 

Затем многие газеты восторженно писали, что Юрий пришел в <Палаццетто делло спорт> в сопровождении почетного эскорта - четырех олимпийских чемпионов - Евгения Минаева, Виктора Бушуева, Александра Курынова и Аркадия Воробьева. Однако их возле Власова не было, да и быть не могло. Они сидели в зале среди зрителей и были крайне удивлены, когда на арене появился их товарищ по команде.

 

Здесь следует напомнить о трагичности положения, в котором Власов оказался в олимпийском Риме. Надо бы отметить, что в гостиницу, после <легкоатлетического мини банкета> он вернулся и впрямь захмелевшим.

 

Правда, отчет себе о том, что хватил лишку, отдавал, а потому повинился перед капитаном команды Аркадием Воробьевым, заверив его, что на спортивных результатах это не скажется. Взял с Никитича надежное <слово фронтовика>, что тот его не выдаст и простит. Воробьев пообещал.

 

Однако утром о проступке Власова узнала вся спортивная советская делегация. Затем, как уже было сказано, на общем собрании приняли решение об исключении провинившегося атлета из числа олимпийцев и с позором отправить в Москву.

 

Власов, как человек дисциплинированный и самокритичный, счел это наказание справедливым и вместе со своим тренером Суреном Богдасаровым покинул олимпийскую деревню. До вылета самолета оставалось менее часа, когда Богдасаров сказал:

 

- Юра, что мы делаем? Зачем улетаем? Давай вернемся и упадем в ноги Романову. Он умница - простит нас и поверит, что мы его доверие оправдаем, - победим американцев. Ты же к этому готов! Ты и Андерсона побьешь.

 

- Я виноват, Сурен, - грустно выдавил из себя атлет, - я и должен быть наказан.

 

- Вот и скажи это Николаю Николаевичу. Прямо сейчас поедем к нему в номер гостиницы, покаемся.

 

- Нет, Сурен, не проси. Ты же сам знаешь, что я виноват, кругом виноват.

 

- Ну, ладно, виноват! Так сними с себя эту проклятую вину, докажи здесь в Риме, что ты самый сильный тяж в мире! И Родина, и все люди будут гордиться тобой, Юра. Вернемся пока не поздно!

 

Они вернулись в Рим, хотя в карманах не имели ни лиры. Шофер такси, к которому они обратились, долго отказывался везти их бесплатно.

 

Находчивый и изобретательный Богдасаров сумел внушить честолюбивому итальянцу: за услугу он будет с лихвой вознагражден пожизненной славой. Внукам будет рассказывать, как выручил не кого-нибудь, а самого знаменитого олимпийского триумфатора!

 

Вскоре тренер и атлет, одновременно тяжело вздохнув, постучали в дверь номера Николая Романова.

 

К их счастью, Николай Николаевич был у себя в люксе. С разрешения хозяина вошли, и Богдасаров прямо с порога чуть ли ни бухнулся ему в ноги. Покорно склонив буйную голову, рядом молча застыл олимпийский богатырь-знаменосец Власов. Это так тронуло чуткое и отзывчивое сердце Романова, что он с чувством сказал:

 

- Все будет хорошо, друзья, проходите. Повинную голову меч не сечет. Будете жить здесь, в моем номере, места хватит. Только вот как быть с тренировками?

 

- Не беспокойтесь, Юра же тяжеловес, ему двухдневный отдых только на пользу пойдет, - заверил руководителя советской делегации Богдасаров. - Вот увидите, он всех победит и побьет рекорды Андерсона. И олимпийские и мировые!

 

Николай Романов слово сдержал. Все заботы об опальном олимпийце и его верном тренере он взял лично на себя. Заказывал им в номер завтраки, обеды и ужины, поддерживал морально.

 

- Отдыхай, Юра, набирайся сил. Забудь все дурное, ни о чем плохом не думай. Я в тебя верю! - говорил спортсмену Романов.

 

Тот, приложив руки к широкой груди, молча благодарно улыбался. Он чувствовал, что готов в клочья <разорвать> непобедимый американский дуэт, сторицей воздать своему заступнику.

 

Призрачно и хрупко счастье большого спортсмена! Он в поте лица, годами через <не могу> фанатично кует свое счастье в изнурительных ежедневных многоразовых тренировках.

 

Насмерть, как гладиатор, сражается с сильными, готовыми на все ради победы соперниками, выкладывается на соревнованиях, так что в сердце <закипает кровь>, а сухожилия и связки <звенят>, будто натянутые до предела струны. Словно верующий во время великого поста, стоически ограничивает себя в жизненных радостях. Неужели, плоды самоотверженных праведных трудов, добытая в отчаянных битвах слава, могут мигом испариться, превратиться в прах из-за одного неверного шага, необдуманного поступка?!

 

Именно здесь, в Риме, Юрий Власов всеми фибрами своей души испытал превратности спортивной фортуны - от оскорбительного публичного унижения до фантастического триумфа.

 

Итак, в <Палаццетто делло спорт> Власов пришел лишь в сопровождении своего тренера, верного оруженосца Сурена Богдасарова. Только он руководил выступлением Юрия.

 

Началось это историческое выступление, когда вес снаряда в жиме вырос до 175 кг.

 

Специальные корреспонденты <Комсомольской правды> так рассказали о соперничестве самых сильных атлетов планеты: Штангисты соревновались в <Палаццетто> после девяти часов вечера при полных трибунах. Те немногие, кто покинул их, потом глубоко сожалели. Это было поистине историческое событие в спорте.

 

Пять лет назад, когда швед по происхождению, американец по паспорту Пауль Андерсон (Пол Эндерсон) в классическом троеборье набрал свыше 500 кг. Тренер сборной США Боб Гоффман утверждал, новый рекорд останется вечным.

 

Шеманский, чемпион Хельсинской олимпиады, после многолетнего перерыва вновь вернувшись на помост, если и не в полной мере был готов к спору за золотую медаль, которую должны были разыграть Брэдфорд и Власов, то своей тактикой хотел оказать серьезное влияние на исход поединка в пользу товарища по команде.

 

Достаточно сказать, что после двух движений (в которых были обновлены олимпийские рекорды) Власов лишь на пять килограммов шел впереди Брэдфорда: в жиме оба показали по 180 кг, в рывке у москвича было 155 кг, у американца - 150 кг.

 

И вот толчок, венчающий троеборье. Брэдфорд заканчивает состязание, повторив официальный мировой рекорд Андерсона - 512,5 кг, значительно превзойдя свое личное достижение. У Шеманского, предпринявшего известную по прежним временам авантюру (идти на вес, к которому не подготовлен, желая этим выбить из колеи соперника), тоже отличный результат - 500 кг.

 

Власов на помосте пока отсутствует. Ассистенты устанавливают на штангу 185 кг. Юрий берет вес легко, красиво, но осторожно. Все-таки первый подход. Диктор сообщает об установлении нового мирового достижения в сумме - 520 кг.

 

В следующем подходе он фиксирует над головой 195 кг. Просит установить 202,5 кг. По залу проходит гул. Ведь еще ни один атлет в мире не переходил заветный 200-килограммовый рубеж. Не стоит, конечно, считать удачные попытки, в показательных выступлениях, имеющих мало общего с официальными соревнованиями. Многим зрителям пришлось встать со своих мест, так как сцену окружили плотным кольцом фотокорреспонденты и кинооператоры. Никто не хотел пропустить этот исторический момент.

 

Ура! Впервые за всю историю тяжелой атлетики вес 202,5 кг на вытянутых руках!

 

Мировой рекорд в толчке побит на пять килограмм. Фантастика! Зажглись три белые лампочки. Это значит, что вес взят правильно! Зал содрогнулся от оваций.

 

На табло, где демонстрируются результаты, появляется новая рекордная сумма - 537,5 кг! Никто из организаторов и подумать не мог, что будет показан такой невероятный результат.

 

Что испытывал сам герой соревнований?

 

- У меня возникло такое чувство, будто американцы вдвоем вышибают меня из равновесия, - говорил Юрий Власов. - Оно и было так, но лишь до определенных результатов. Затем им стало не до меня. Они схватились за серебряную медаль. Зло схватились. Я на разминке веса выжимал нескладно, но без срыва. Остерегался, чтобы от возможной предвзятости судей не потерять контроль над собой.

 

Во время поединка советских и американских тяжеловесов старшим арбитром-фиксатором на помосте, был Джон Терпак - представитель США. Он то и мог придраться к мельчайшим неточностям Власова в жиме. Потому Богдасаров все время был насторожен и неразлучен со своим подопечным. Они тесно сотрудничали в течение четырех лет и понимали друг друга без лишних слов. В его взгляде, всегда, имеющему смысловую нагрузку, присутствовала умоляющая просьба:

 

- Юра, только не спеши! Пусть даст команду, а ты делай так, как это было на многочисленных тренировках! И без суеты!

 

В жиме оказалось не так, как рассчитывали. Многие знали, насколько Власов был сильнее на тренировках! И легче, управляемее. Однако возникли сомнения: разве не донес силу, неужели и здесь позор прошлого чемпионата Европы? Позор!

 

К сожалению, в жиме он недобрал свои килограммы. Очень недобрал. Значит, снова позор миланского выступления? Между жимом и рывком он пережил трудные минуты. Повышенная температура дает о себе знать, жжет душу, словно огнем.

 

Мысли вихрем неслись у него в голове: <Каков же он - мой мир? Где я настоящий?

 

Надо работать с еще большей энергией, мои товарищи по команде уже отработали успешно: четыре золотые медали, одна серебряная>.

 

К половине третьего ночи началось его восхождение на Олимп. На разминке в толчковом движении <железо> покорилось ему. Пока все сопутствует успеху. Богдасаров волнуется, щеки запали, но деятелен и точен. Тренер и ученик понимают друг друга по взгляду, по жесту. Они в едином ритме, обоюдной воле и вере в победу. К первому подходу Власов шествует с опасливой чуткостью. Ошибаться нельзя. Чувство зачета придаст уверенности в своих силах и преображение! Есть зачет! Юрия уже ничто не гнетет!

 

По истечении многих лет Юрий Власов вспоминал:

 

- В последнем подходе штангу толкнул и не почувствовал. Самый тяжелый вес, из поднятых рекордсменами, а не услышал. Раскрылся силой. Движения изящные, точные. Даже не вывешивая штангу наверху - сразу впечатался в равновесие. Прочно, плотно зажался. Есть!

 

Отзывы на блистательную победу русского триумфатора ошеломили Власова, закружили его надолго в водовороте славы, какой, можно сказать без преувеличения, не пользовался и не пользуется до сих пор ни один другой богатырь мира. Что ж, по заслуге и честь!

 

- В сумме 537,5 кг - потрясающе, - утверждал Боб Гоффман. - Я уверен, что Власов не достиг еще своего <потолка>. Меня не удивит, если вскоре он сделает 560 - 570 кг. Главное, он не робот, а образцовый настоящий спортсмен, который сознательно и досконально постиг тонкости <железной игры>.

 

Спустя четыре года Власов увеличил сумму мирового рекорда до 580 кг!

 

После завершения баталий на помосте мировые агентства экстренно сообщили из олимпийского Рима, что героем последнего дня состязаний тяжелоатлетов был русский богатырь Власов.

 

Этот день можно с полным правом назвать самым блистательным из всех. Именно он унаследовал золотые олимпийские лавры американского <подъемного крана> Пауля Андерсона.

 

В Риме Власов выступил еще лучше, установив новые олимпийские и мировые рекорды в жиме, рывке, толчке и в сумме троеборья. После того, как он в великолепном стиле толкнул 202,5 кг, присутствующих в зале охватило ликование. Десятки зрителей бросились на помост и торжественно унесли на руках русского триумфатора.

 

Зарубежная пресса оповещала мировую общественность, что феноменальные и непостижимые мировые рекорды русского титана Юрия Власова - это ответ Советского Союза на вызов, брошенный несколько лет тому назад американским силачом Паулем Андерсоном. Теперь он побит окончательно.

 

Власов молод, гармонично сложен, чертовски силен и к тому же еще блещет интеллектом. Власов - это сенсация из сенсаций! Его выступление было настолько потрясающим, настолько сказочно-необыкновенным, что с ним не может сравниться ни одно событие в истории олимпийских игр.

 

В мировом спорте еще никто и никогда не был таким великим и не досягаемым атлетом. Он эталон настоящего спортсмена и блестящий представитель своего народа.

 

После церемонии закрытия Олимпийских игр многие журналисты писали примерно следующее: русские представили самую большую группу атлетически сложенных спортсменов. Их знаменосец Власов держал развивающийся над головой флаг в прямо вытянутой руке, в строго перпендикулярном положении. В течение десяти минут рука знаменосца не дрогнула.

 

Что может быть приятнее для спортсменов, чем возвращение на Родину с внушительной победой?! Советский народ от души приветствовал и от души чествовал своих олимпийцев, особенно Юрия Власова, общепризнанного героя Римской олимпиады.

 

В Москве на торжественном заседании президиума Всесоюзной федерации тяжелой атлетики ее председатель Герой Советского союза Михаил Громов сказал:

 

- Римский турнир штангистов следует назвать триумфальным для тяжелой советской атлетики. Дело не только в завоеванных медалях и победных очках. Суть триумфа заключается в том, что наши атлеты вышли победителями в борьбе с превосходно подготовленными соперниками. Советские штангисты превзошли самих себя. Все вышли из соревнований с новыми рекордами. Особенно я хотел бы выделить подвиг Юрия Власова.

 

Знаменитый авиатор, профессор, генерал-полковник Громов знал толк в тяжелой атлетике. В молодые годы он был рекордсменом Москвы, чемпионом СССР 1923 г. именно в тяжелой весовой категории. Он был прав.

 

На римском помосте Власов действительно совершил беспрецедентный по своей сути подвиг, он перевернул в сознании человечества представление о сильнейших атлетах мира. Доказал своим примером, что человек может быть одновременно и феноменально сильным, и высокообразованным, глубоко интеллигентным, умным. Тогда Власов заявил, что сила подобно разуму может развиваться беспредельно. Ему поверили сотни тысяч атлетов из самых разных стран.

 

Благодаря Власову штанга стала одним из супермодных и привлекательных спортивных снарядов. Тяжелоатлетический спорт обрел второе дыхание и стремительно завоевал высокую популярность на всех пяти континентах. Начался <золотой век> не только русской штанги, но и мировой.

 

Если до триумфа Власова в Риме на штангистов смотрели как на представителей грубой силы, обладающих ограниченным интеллектом, то на римском пьедестале благодаря телевидению, прессе мировая общественность познакомилась с человеком обаятельным во всех отношениях.

 

Выдающийся силач был военным инженером. Мог разговаривать не только на русском, но и на французском языке, вести непринужденно беседу о музыке, скульптуре, живописи, о достоинствах всемирной литературной классики.

 

Желанный всюду

Слава бежала впереди Власова. Фотокорреспонденты, журналисты, очеркисты, писатели, все, получив задание в своих газетах и журналах, добивались встречи с самым сильным человеком земного шара. К нему в квартиру приходили также представители спортклубов промышленных предприятий, заводов, фабрик, институтов, общеобразовательных школ. Все хотели видеть и слышать Юрия Власова.

 

Особенно он был желанным в среде курсантов военных училищ и слушателей академий. Он, безотказный, брал свою золотую олимпийскую медаль и спешил туда, куда его приглашали.

 

Вскоре герой Рима понял, что слава не столько возвышает, сколько обременяет. Он вынужден был пропускать тренировки, о соблюдении спортивного режима не могло быть и речи. Иногда возвращался домой из какой-нибудь воинской части заполночь, эмоционально возбуждённый. Пропадал аппетит. Поэтому спать ложился без ужина. Сила пошла на убыль, с чем примириться атлет не мог.

 

Тогда он стал избегать встреч с назойливыми ходоками. Его супруга, Наташа, открывая дверь квартиры, всем говорила:

 

- Юры дома нет.

 

Все же атлет не мог превратиться в затворника. Это было для него противоестественно. К тому же он познал вкус доверительного общения с сотнями и тысячами своих соотечественников, охотно отвечал на их вопросы о себе и тяжелой атлетике.

 

К примеру, осенью 1960 г. на вечере в Московском энергетическом институте Власов говорил:

 

- Часто спрашивают, могу ли я согнуть в трубочку медный пятак, сломать подкову. Разочарую вас. Никогда не пробовал этого делать.

 

На встречах с ним многие интересовались:

 

- Как стать сильным?

 

Ответ на этот вопрос для Власова был наиболее серьезным. Исчерпывающе на него ответить не мог. Он говорил, что легче всего силу приобрести в спортивном зале. Если такой возможности нет, можно обзавестись дома гантелями, гирями или предметами, их заменяющими, и заниматься с ними по существующим методикам. Это вполне доступно для всех. Кстати, Юрий свой путь в тяжелую атлетику начинал с гантельной гимнастики, систематически, не поддаваясь лени, упрямо тренировался.

 

Как сумел Власов так быстро добиться славы? Вопрос непонятный, пожалуй, даже нелепый. Он всегда тренировался с единой мечтой о победе, не думая о других ее сторонах.

 

Его дорога к успеху в Риме была не такой уж короткой и прямой. Семь лет тренировок. Семь лет упорного труда, иногда очень тяжелого. Семь лет жил интересами военной службы и спорта. Времени не всегда хватало на другие дела. Его преследовали неудачи, другие заботы, следующие чередой. Для него путь к славе был тернистым, не быстрым и не легким.

 

Власов обладал широкой эрудицией в тяжелоатлетическом спорте, прогнозируя результаты высших достижений штангистов супертяжелого веса в будущем, в очень далеком будущем. На встречах с болельщиками говорил, что поднятые веса будут колебаться, где-то в пределах 600-645 кг и что это вполне реально.

 

Время приносит людям новые познания об окружающем нас мире. Совершенствуются упражнения в поднятии веса. Спортсмены применяют оригинальные и эффективные методики, что позволяет постепенно открывать тайны человеческого организма. Спорт оформляется в науку со всем комплексом сложных знаний: анатомии, физиологии, биохимии, биомеханики, педагогики, психологии и др. Бесконечна работа мысли, бесконечны познания. Беспредельны и человеческие возможности, в том числе и физические.

 

Власов постоянно был нацелен на высокие результаты. Он этого хотел, он к этому стремился. В какой-то степени его стимулировало и честолюбие: в печати постоянно фигурировали цифры 560-580 кг, которые тяжеловес может осилить в ближайшем будущем.

 

Эта сумма в троеборье стала навязчиво ему напоминать о себе и на тренировках, и во время встреч с журналистами. Она просто стало для него необходимостью, именно ему предстояло достигнуть такого рубежа. Юрий был близок к заветной сумме.но не всегда желаемое принимается за действительное.

 

Свидетельство тому досадная ошибка, которая произошла при переводе на английский язык его разговора с американским штангистом Брэдфордом. Где автор утверждал, что Власов может поднять в сумме 560 кг.

 

- Зафиксировать в троеборье 560 кг это хорошо, но утверждать наверняка, что именно мне удастся этого достигнуть, да еще в недалеком будущем, было бы, по меньшей мере, нескромно, резюмировал богатырь, поправляя очки.

 

Журналисты просто допытывались до мелочей, желая знать самые сокровенные штрихи из жизни чемпиона. Почему носит очки? Чем вызвано ухудшение зрения, не подниманием ли тяжестей? Много ли ест?

 

На все вопросы Юрий отвечал серьезно и убедительно, давая возможность каждому удовлетворить свое любопытство.

 

Власов из трудовой семьи. Родился в декабре 1935 г. в городе Макеевка Сталинской области.

 

Его отец в детстве батрачил, затем работал на заводе, в отряде горноспасательной службы одной из шахт. Мать Юрия родом с Кубани, из большой казачьей семьи. Как и вся молодежь станицы, она работала по хозяйству, затем учеба, работа, семья.

 

Юрий получил хорошие знания в Саратовском суворовском военном училище, где он учился с 1946 по 1953 гг. Здесь он по-настоящему полюбил спорт, основательно освоил азы борьбы, бокса, легкой атлетики. Специальное военное образование приобрел в течение пяти лет обучения (1953-1958 гг.) в Военно-воздушной инженерной академии имени профессора Н.Е. Жуковского

 

Здесь он серьезно увлекся штангой, хотя как спорт тяжелую атлетику недолюбливал. Охотно читал о ней книги, воспоминания о знаменитых спортсменах и силачах прошлого. Сначала не помышлял о занятиях штангой. Для него это занятие казалось прескучным, лишенное всякого смысла дело.

 

Однако случилось непредвиденное, и случилось это с Юрием Власовым, замечу, вполне закономерно. Во-первых, как он сам говорил, с детских лет боготворил сильных людей, зачитывался книгой Георга Гаккеншмидта <Путь к силе и здоровью>, изданной в 1911 г. Во-вторых, еще в суворовском училище он качал мышцы с помощью гантелей и гирь.

 

Тяжелоатлетической секцией академии, куда Юрий заглядывал довольно часто, стремясь стать посильнее, чтобы подальше метнуть легкоатлетический диск, руководил тренер из породы чудаков, которые украшают мир. Если бы там тренировал штангистов какой-нибудь <сухарь>, пусть и с высшим образованием, Власов вряд ли стал бы знаменитым тяжелоатлетом.

 

Его, восемнадцатилетнего, увлек Евгений Николаевич Шаповалов - человек увлекающийся музыкой, скульптурой, живописью. У него было изумительно красивое телосложение, пожалуй, гармоничнее, чем у всех московских штангистов.

 

Недаром тот подрабатывал позированием в художественном училище имени В.И. Сурикова.

 

В высшей мере темпераментный тренер-почасовик Шаповалов, обучая тяжелоатлетическому мастерству слушателей Военно-воздушной инженерной академии, сам азартно поднимал штангу, демонстрировал акробатические прыжки, ходил по залу на руках и, раскуражившись, предлагал ученикам помериться с ним силой в борьбе. Очевидцы рассказывали, что однажды юный Власов сгреб в охапку своего заводного наставника, да так крепко стиснул его, что потом ходил к нему с повинной в больницу, краснея и извиняясь.

 

- Ничего, малыш, - успокаивал Шаповалов Юрия. - Кости мои срастутся, болячки заживут, а тебе пора подумать о большом помосте, о звании мастера.

 

- Как я почитал силу! - вспоминал Власов. - Как мечтал быть сильным!

 

- В толчке тебе под силу 220 и 230 килограммов! Заправишь обязательно! - восторженно говорил ему тренер.

 

Власов стал регулярно тренироваться в тяжелоатлетической секции. Прошло несколько месяцев. Юрий полагал, что Евгений Николаевич <заводит> его, когда тот ему твердил, что он сможет одолеть 230 кг. Всесоюзный рекорд в толчке тогда был равен 180 кг! Если же кто-либо поднимет 230 кг, утверждали многие штангисты, то нас уже на помосте не будет. Это был очень высокий результат.

 

Шаповалов внушал Власову, что этот вес ему под силу, хотя окружающие смотрели на них как на явно ненормальных людей, считая эту затею абсурдом. Постепенно Власов поверил в магическое сочетание цифр 2 - 3 - 0. Гордился ими, но и страшился!

 

Шаповалов верил в характер и силу Власова. Поверил в свое предназначение быть сильным и волевым Юрий. К тренировкам стал относиться фанатично. В порыве откровенности он говорил:

 

- К тренировкам относился очень ответственно. Но когда в меня поверили и появились результаты! Я стал пить тренировки, словно вино из чаши сладострастия, я хмелел от них.

 

Вспоминаю и такое признание Власова:

 

- Без Шаповалова я бы никогда не занялся тяжелой атлетикой, и моя жизнь, безусловно, сложилась бы совершенно иначе. Вспыльчивый, крутой, он самозабвенно любил тяжелую атлетику, а еще большие, сильные и ладные мускулы. Сам он был сложен на загляденье.

 

Его результаты росли так стремительно, что Шаповалов сначала был в замешательстве. Он полагал, что Власов тренируется дополнительно, тайком. Как-то Шаповалов, взяв своего ученика, которого ласково звал <малышом>, за руку, улыбаясь, испытывающе спросил:

 

- Ну, малыш, признайся, где еще подкачиваешься?

 

Власов тренировался в секции и нигде не подкачивался. Он сам удивлялся своим мышцам - их редкой отзывчивости. Благодаря этому ему покорялись все новые и новые пределы весов.

 

Эффект <подъемного крана>

Сборная команда США в июне 1955 г. прилетела в Москву для участия в дружеских состязаниях с нашими атлетами. Американцы тренировались в тяжелоатлетической <кузнице> стадиона <Динамо>. Об этом прослышали любители штанги, и повалил <железный> народ на поединок силачей. Пришлось выставить несколько милицейских кордонов, чтобы не испортить тренировки гостям.

 

Допускали в зал по специальным пропускам только членов сборной СССР и их тренеров. Но, вездесущий и находчивый Шаповалов сумел-таки пробраться в <святая святых> и протащил туда курсанта Власова.

 

Наши тренеры, в том числе и старший тренер сборной команды СССР по штанге Яков Куценко, не обратил внимания на рослого парня. Все заворожено следили за Паулем Андерсоном, который легко расправлялся с тяжестями, намного превосходящими официальные рекорды мира.

 

Десятипудовый <Гаргантюа> из штата Теннеси произвел на Власова двойственное впечатление.

 

Юрий удивился его феноменальной мускульной силе, но быть таким же безобразно-толстым ему не хотелось. Невольно возникала мысль: неужели во имя большой силы надо жертвовать красотой телосложения?

 

Чудовищная сила Пауля Андерсона в сочетании с огромным собственным весом привлекла в Зеленый театр Парка культуры имени Горького тысячи москвичей. Моросил нудный холодный дождь, но ни один зритель не покинул своего места. Власов же ухитрился попасть на сцену. Он рассказывал:

 

- Я взял 16-миллиметровую кинокамеру <Болекс> - подарок отца, надел кожаную куртку и двинул прямиком в Зеленый театр. Так как я молчал, то меня принимали за иностранца. Любительских кинокамер в ту пору у нас не было. К тому же повесил через плечо фирменную сумку с набором объективов - ну чем не кинооператор! Словом, миновал все посты и контроли и оказался на сцене! Там никто не спрашивал документы. Я делал вид, что снимаю, а сам глазел на Андерсона! Даже заглянул к нему в раздевалку. Как же я был счастлив!

 

Вот что примечательно. Тогда все три товарищеских матча СССР - США выиграли наши штангисты, но любители спорта говорили только об удивительном американце, который <толще баобаба и поднимает полтонны>. В Москве, Ленинграде за Паулем ходили толпы народа, а он, уверенный в своей силе и обаянии, был невозмутимо спокоен. Изредка его полное женственное лицо озарялось доброй улыбкой.

 

Наш чемпион страны Алексей Медведев проиграл тогда американцу около семидесяти килограммов. Он был, можно сказать, раздавлен, физически и морально! На него махнули рукой.

 

Андерсон как бы притягивал к себе, когда поднимал рекордные веса, и в то же время отталкивал своим внешним видом. Надо признать, чрезмерная тучность силача тогда воспринималась окружающими специалистами без осуждения.

 

Более того, наши тренеры вскоре занялись поиском отечественных <андерсонов>.

 

Опрокинув наши мыслимые пределы развития мускульной силы, <Крошка Поль> превратился в образец сверхтяжа. Он улетел домой, а спортивные деятели и тренеры стали искать молодых парней, подобных Андерсону.

 

Многие говорили, что не может быть, чтобы в огромной стране не нашлось тяжеловесных мужчин. Где-нибудь в Сибири наверняка растут будущие чемпионы. Как писал заслуженный мастер спорта Дмитрий Иванов, с нелегкой руки американского <Подъемного крана> большая физическая сила стала считаться уделом только тех, кто весит не меньше полутора центнеров.

 

Однажды руководители московского <Спартака> привезли к Иванову на тренировку курносого подростка. Ему шел тринадцатый год, и при росте 148 см он весил 107 кг. Парнишка, польщенный вниманием, похвастал, что он за один присест съедает буханку хлеба, а если есть вода, то - две буханки, и что из своей деревни он сбежал из-за <хорошего аппетита>.

 

Руководителям не терпелось увидеть их протеже в деле, но Иванов вместо штанги предложил мальчишке поднять пустой гриф - 20 кг, дабы не сердить начальство.

 

Малыш производил тягостное впечатление: его широкая грудь была сплошной медузообразной массой, щеки и лоб так заплыли жиром, что он едва различал белый свет. Двадцатикилограммовая тяжесть оказалась для кандидата в <андерсоны> непосильной. Иванов сказал, что мальчика надо лечить от ожирения, но врач, приехавший с начальством, заверил: парнишка абсолютно здоров.

 

Разыскивали <слонов>, а таких нормально развитых молодых штангистов, каким был в ту пору Юрий Власов, считали бесперспективными. Даже чемпион страны Алексей Медведев оказался в тени. Однако именно он стал нашим первым <пятисотником>, то есть вплотную подошел к мировой сумме Андерсона, да еще дважды выиграл титул чемпиона мира в тяжелой весовой категории.

 

Как знать, не появись на большом помосте Юрий Власов, Медведев, возможно, царствовал бы на чемпионском троне и дальше.

 

Чемпионские лавры достались Алексею Медведеву очень высокой ценой. По своим атлетическим данным он не имел никаких шансов пробиться в элиту самых сильных.

 

Вот что говорил о Медведеве Дмитрий Иванов:

 

- Долгим и мучительным был путь Медведева на мировой пьедестал абсолютных силачей. Одиннадцать лет этот угрюмый, слегка сутулый, с покатыми плечами человек боролся за почетное место под солнцем на тяжелоатлетическом помосте.

 

Он приходил в зал штанги московского Дворца <Крылья Советов>, раздевался и молча по три-четыре часа кряду тренировался. Его не любили, называли молчуном, но уважали. Да и как было не уважать атлета, который, не имея на то никаких оснований, с упрямой отрешенностью готовил себя в чемпионы страны, Европы, мира.

 

Его <били>, и очень больно, а он все сносил. Особенно больно <ударил> Яков Куценко. Тот самый Куценко, который в довоенные годы первым из советских штангистов взял 400-килограммовый барьер и не раз побеждал армянского феномена Серго Амбарцумяна.

 

На каунасском чемпионате страны 1951 г. Медведев готов был сломить сопротивление ветерана, но поймал <ноль> в рывке. Куценко в четырнадцатый раз был провозглашен чемпионом (это рекорд) и, непобежденный, стал тренером сборной СССР.

 

Самое неприятное поражение Медведев потерпел от Андерсона, проиграв ему в матчевой встрече около 70 кг. Было отчего упасть духом, но бывший модельщик одного из московских заводов с еще большей злостью навалился на тренировки и в 1957 г. на чемпионате мира в Тегеране <распечатал> 500 кг.

 

С уходом из любительского спорта Андерсона небо над головой Медведева стало безоблачным. Летом 1958 г. наша команда нанесла ответный визит американцам.

 

Здесь, в США Медведев трижды победил своего главного соперника Джима Брэдфорда. Именно на американской земле московский богатырь увеличил свое достижение до 507,5 кг.

 

Затем взял на прицел мировой рекорд Андерсона - 512,5 кг.

 

Однако далеко не все мечты сбываются. Помешал Медведеву военный инженер Юрий Власов, который 15 марта 1959 г., выступая во Дворце спорта <Крылья Советов>, нанес поражение двукратному чемпиону мира.

 

Власов тогда показал 500-килограммовую сумму. Стал четвертым <пятисотником> в мире штанги. Впереди были американец Андерсон, серебряный призер Мельбурнской олимпиады аргентинец Хумберто Сельветти, и наш Медведев.

 

Этот проигрыш был таким большим потрясением для Алексея Медведева, что он, еще полный сил, перестал прогрессировать. Хуже того, его результаты стали снижаться от чемпионата к чемпионату. Власов же продолжал развивать успех. В апреле 1959 г., соревнуясь в Ленинграде, он побил мировой рекорд Медведева в рывке, подняв 151,5 кг. Затем бросил вызов <самому> Андерсону, отобрал у него мировое достижение в толчковом упражнении, подняв 197,5 кг. Сам же богатырь весил тогда лишь 115 кг против 164 кг Андерсона.

 

На Варшавском чемпионате мира Власов повторяет свою 500-килограммовую сумму, при этом явно не добирает до своих предельных показателей в жиме и толчке.

 

- Мне помогал Воробьев, - вспоминал ту битву за первую мировую медаль Юрий. - За кулисами в буфете, даже не скинув плащ, сидел Медведев. Без всякого выражения, мрачно следил за нами. Накануне вот так выступал он, а теперь - кто-то другой. Он едва ли не полтора десятилетия копил силу. Так и не обронил слова Медведев, не вышел из-за стола. Долго я видел перед собой этот синий плащ, темную футболку, неподвижность рук и головы.

 

Показательно, что большой радости от победы в Варшаве Власов не испытал. Почему?

 

- Я был всего лишь победитель чемпионата, - говорил Власов. - Но первенство в силе за мной не признается. Догадывался почему: между мной и победой - Андерсон!

 

У него - сила! Он и внешне несокрушим. Наверное, только за таким, как он будущее - уже доказано. А что я? Так себе, пока, что в роли догоняющего и не больше.

 

Триумф в Риме сделал законодателем тяжелоатлетических канонов Юрия Власова. Теперь атлеты стали держать равнение на нового олимпийского чемпиона. Мир хотел видеть и слышать человека, одолевшеговшего непобедимую <гору>. Штангисты-тяжеловесы стали копировать Власова в тренировках и в поведении. Он же больше выступал с рассказами о том, как люди становятся сильными, нежели тренировался. Свыше 120 встреч провел Власов за полгода!

 

На соревновательном помосте он не показывался девять месяцев, и его поклонники забеспокоились: не потерял ли силу богатырь? Нет, не потерял. Он становился еще сильнее. Не без помощи Андерсона. Да! Именно американский супермен кое-что <подсказал> Власову для более продуктивного наращивания мышечной силы.

 

 

Ударные нагрузки

 

Пауль Андерсон обладал чрезвычайно внушительным собственным весом в 165 кг. Это позволяло ему вести тренировки на больших весах, т.е. с высокой интенсивностью. Со временем его занятия приобрели характер, совершенно отличный от тренировок, свойственных другим атлетам тяжелого веса. Так, Андерсон часто тренировался весь день с перерывами.

 

Такого рода занятия были новаторскими, необычными. К тому же он работал преимущественно, как было сказано, на больших весах, что в свою очередь тоже было новинкой. Ведь в пятидесятых годах атлеты набирали силу и шлифовали технику жима, рывка и толчка в основном на средних весах. Пробы больших тяжестей - на 10-15 кг выше предела - производились редко, чаще всего накануне соревнований, недели за две.

 

Особенностью тренировок Андерсона было то, что он максимально увеличивал веса, выполняя вспомогательные упражнения, жим лежа, приседания, тяги. Здесь, опровергая все привычные представления, американец работал с тяжестями, которые на многие десятки, а то и сотни килограммов превышали его высшие достижения в жиме, рывке и толчке.

 

В те годы желательным превышением этих личных достижений каждого атлета считались 10 -15 кг. На таких вспомогательных упражнениях и вырабатывали силу для захвата новых предельных весов. К примеру, Власов толкал 200 кг, то приседания и толчковую тягу он, как правило, отрабатывал на 210-215-килограммовой штанге. Это считалось вполне достаточным для наращивания силы. Львиная доля тренировочного времени уходила на совершенствование техники выполнения классических упражнений. Лишь в конце занятий атлеты приседали, выполняли тягу, жим лежа и сидя.

 

Андерсон тренировался иначе. Власов считал, новые приемы тренировки он сможет выработать в силу необходимости, своей личной индивидуальности. К тому же свое будущее атлет связывал с профессиональным спортом, не просто с выступлениями, а с демонстрацией абсолютной силы.

 

Такая задача требовала от него особой подготовки: в тягах, например, он брал около двух тонн, а приседал с 600-килограммовой штангой. Такую подготовку он реализовывал в 1955-56 гг., будучи атлетом-любителем. Однако в любительском спорте его феноменальная сила не могла проявиться полностью. Андерсон был очень тучный и малоподвижный, что мешало ему выполнять, скажем, рывок. Поэтому он работал, как говорится, на силу. Отрывая от земли две тонны, приседая с 300-килограммовой штангой несколько раз, Андерсон не мог вырвать вверх более 150 кг.

 

Похожая картина наблюдалась и в толчке. Взять на грудь и встать он мог с очень внушительным весом, но послать его вверх на вытянутые руки не мог.

 

Его ручищи не имели полного включения в локтевых суставах. Поэтому он держал штангу как бы на <крюках>. Рекордные тяжести ему туго поддавались для фиксации.

 

Тренировки Андерсона были направлены на развитие огромной силы спины и ног. Эта сила предназначалась для медленного, затяжного подъема тяжести по простейшей траектории, в подавляющем случае - отрезку прямой. Так, 12 марта 1957 г. он оторвал плечами со стоек и поднял на несколько сантиметров 2 844-килограммовую тяжесть. Это абсолютный рекорд отрыва веса от стоек.

 

К чести Власова, он увидел в многотрудных тренировках супермена и рациональные элементы для себя. Во всяком случае, они послужили для него толчком к решительному пересмотру устоявшихся принципов тренировки. Власов обратил внимание, что работа над техникой не оставляет времени для набора силы. Пример Андерсона позволил ему разом покончить не только с этим, но и другими предрассудками общепринятых тренировочных постулатов.

 

Впоследствии Власова упрекали в недостаточной техничности рывка и толчка. Конечно, какой-то урон технике наносился, но этот урон перекрывался с лихвой значительным приростом силы. Экономия времени трансформировалась в нее.

 

Власов рассказывал, если тренировать силу по многим мышцам, то на это не хватит и жизни. Поэтому в дальнейшем, внедряя свой революционный метод тренировки, он совсем отказался от работы над рывком и толчком в главные тренировочные месяцы. Все время он отдавал выполнению специальных силовых упражнений: жиму, тягам, приседаниям.

 

Более того, он до минимума свел число подсобных упражнений. Однако оставил лишь семь упражнений, но они были для него главными в наращивании силы: приседания, тяги - рывковая и толчковая, рывок с малым подседом и три подсобных жима - широким хватом, из-за головы, лежа под углом в 40 - 45 градусов. В общем, эти упражнения обрабатывали главные мышцы. С ними за силу он не беспокоился.

 

На силовых тренировках (в подсобных упражнениях>) Власов стремился освоить новые веса. Именно они способствовали выработке новой силы, той, которая шла на увеличение результатов в <классике> - жиме, рывке и толчке. Отказ от всевозможных <мусорных> упражнений был для Власова подлинной находкой. Кажущийся риск окупался значительным ростом весов в троеборье.

 

Погружение в силовые тренировки, отказ от рывка и толчка на три-четыре месяца требовало в свою очередь иного отношения к соревнованиям. Снижались скоростные качества, мышцы из-за перегруженности теряли чуткость. Это могло привести к срывам на состязаниях, запланированных календарем. Выступать, поднимая малые веса, Власов, разумеется, уже не мог. От него ждали только рекордов. И, наконец, из-за силовой перегрузки атлет мог бы не справляться с начальными соревновательными весами. Вот почему Власов решительно восстал против официального календаря состязаний.

 

Учитывая последовательность циклов тренировочного процесса, он мог выступать два-три раза в году, не более. Все это ввергало его к конфликтам со спортивным руководством, часто к незаслуженным оскорблениям.

 

Казалось, что все было осмысленно и продуманно Власовым. Так, в предсоревновательный период он свою энергию и волю направлял на введение в тренировки темповых упражнений, <оживлял> свои технические навыки. При этом он старался освоить новые тренировочные веса в рывке и толчке. То есть косвенно пытался реализовать силу, набранную ранее при выполнении вспомогательных упражнений, как правило, очень мощных. Его мышцы освобождались от перегрузок, становились более отзывчивыми на быстрые движения.

 

Власов пояснял:

 

- Мышца как бы начинает лучше слушать, обретает чуткость к весу. Чем дальше погружаешься в предсоревновательный период, тем эта чуткость и сила мышцы возрастает.

 

Поверьте, это очень тонкий и волнующий процесс, когда идет освоение силы в новые результаты.

 

Следует отметить, что уровень методического мышления, существовавший до начала шестидесятых годов, не шел дальше <линейного> представления о тренировках. Нагрузочные объемы от занятия к занятию разнились незначительно. Монотонные нагрузки не очень эффективно преобразовывали мышечную ткань: организм быстро к ним приспосабливался и поэтому отзывался очень скромным прибавлением силы.

 

Власов коренным образом пересмотрел принципы тренировки, они существенно отличались от ранее общепринятых, но и на этом их изменения он не прекратил. Он и его тренер Богдасаров решили пойти другим путем, который, по их мнению, должен был привести к успеху. Было решено воздействовать на мышцы и организм атлета переменными объемами. При этом всякий раз организм спортсмена ставился в необычные условия. Поиск увенчался успехом. Новая тренировочная методика стала способствовать более энергичному приросту силы.

 

Иногда Власов размышлял. Если организм подвергнуть ударным нагрузкам, поставить его в критическое положение? Этот эксперимент он провел в 1961 г. Прирост результатов получился колоссальным. Ударной сверх объемной тренировкой он стремился с максимально возможной интенсивностью потрясти организм, вызвать в нем сверхэнергичные приспособительные процессы, стало быть, <выгрести> из его потаенных уголков новую силу. Это ему блестяще удалось. Правда, он постоянно находился на грани перетренированности.

 

От подобных ударных, пиковых нагрузок, Власов чувствовал себя нормально через 11-13 дней. Но это его не смущало. Больше того, тогда же, ради большего прогресса, он решил сблизить пики нагрузок. Это тоже привело к интенсивному силовому росту.

 

Надо отдать должное самому величайшему атлету XX столетия: Власов, не щадя себя, с отвагой и дерзостью первопроходца упорно шел по не освоенному никем до него таинственному пространству, ведущему к познанию секретов абсолютной силы.

 

Ему приходилось искать, пробовать, нащупывать искомые величины опытным путем, экспериментальным подбором нагрузок. Все пропускать через свой мозг, свои мышцы, нервы, чувства. Испытывать даже те запредельные нагрузки, с которыми его железный организм не мог справиться.

 

Случалось, что это приводило к тяжелым срывам. Однако для Юрия Власова другого пути познания силы тогда не существовало, иначе он жить в большом спорте не мог.

 

Примечательно, что его тренер Сурен Богдасаров относился к ударным тренировкам весьма сдержано. Он полагал, что <железная кадриль> до изнеможения преждевременно изнашивает организм спортсмена.

 

В начале 1961 г. Власов обратил особое внимание на общефизическую подготовку. Работа над гибкостью, забота о повышении тренированности сердечно-сосудистой системы, совершенствование тонких координационных навыков - вот те направления, которые обогатили его дополнительные тренировки.

 

Использование в них необычных разнообразнейших общефизических упражнений было новым достижением в методике подготовки штангистов того времени. Осознание этой необходимости пришло после знакомства с видным ученым-педагогом Львом Матвеевым. Вместе с Богдасаровым он деятельно участвовал в планировании нагрузок Власова, убеждал выдающегося атлета в необходимости ввода в его подготовку процесса периодизации тренировок.

 

Широкий эрудит, вдумчивый специалист Лев Матвеев стал сущим кладом для спортсмена и его наставника. Впоследствии это творческое содружество помогло Матвееву блестяще защитить диссертацию на соискание ученой степени доктора педагогических наук.

 

Всемирная заслуга Юрия Власова заключается в том, что он добился выдающихся спортивных результатов, в том, что он открыл важный источник прироста силы, благодаря тренировкам с переменными объемами и высокой интенсивностью. Это были трудные тренировки. Для их реализации понадобился тщательный учет нагрузок во всех упражнениях, точный графический расчет подготовительных и соревновательных циклов, что стало залогом обретения высшей силы. Он смог планировать силу и приобретать ее к намеченному сроку!

 

Так, в 1961 г. Власов <собрал> гигантскую силу к декабрю, когда в Днепропетровске разыгрывался командный чемпионат СССР.

 

До этого он довольно уверенно во второй раз выиграл титул чемпиона мира в столице Австрии Вене.

 

Там же, выступая после турнира в Швехате, улучшил свой мировой рекорд в толчковом упражнении, взметнув вверх 208 кг. Однако в сумме троеборья олимпийский чемпион не дотянул до римского достижения.

 

 

Я спел бы вам, если бы мог

 

Сразу же после возвращения из Австрии Власов внес существенные изменения в тренировочный процесс. За три месяца решил проверить весь цикл подготовки, особо уделяя внимание соотношению между интенсивностью и объемом тренировок. Он уже не экспериментировал, а воспользовался своим богатым опытом.

 

- Я крался к рекордам, опасался их вспугнуть. Берег каждый шаг! Превратился в <мнительность>. Еда сугубо определенная. Ни глотка холодной воды. Во всем осмотрительность. И ближе. Ближе к заветному дню! Наконец-то соберу результат, который ускользнул в Риме. Теперь не уйдет! Чем ближе назначенный день, тем осторожней и я, - так вспоминал Власов подготовку к чемпионату в Днепропетровске.

 

Газета <Советский спорт> делегировала на это первенство страны четырех своих лучших корреспондентов, уверенных в том, что олимпийский чемпион порадует своих почитателей, очередными, новыми чудо-рекордами. Их надежды оправдались.

 

О новом спортивном триумфе Юрия Власова они поведали своим читателям, что в спорте есть великие мгновения. Двое из них наблюдали за действом на помосте, двое других были в тренировочном зале, то есть там, в святая святых, что обычно скрывается за кулисами рекорда.

 

Власов сидел в раздевалке, утопив голову в огромных ладонях. Зевнул. Не выспался? Нет, это нервное.

 

Комната переполнена голосом судьи-информатора и звоном падающей штанги.

 

- Выключите радио, - попросил тренер Сурен Петрович Богдасаров. - Совсем.

 

- Можно оставить, тихонько. - Это Власов.

 

- Нет, совсем, - утвердительно настаивал тренер.

 

Власов, разминаясь, выжал 160 кг. К штанге подходит Алексей Медведев, задумчиво смотрит на нее, толкает ногой и отходит.

 

Власов на помосте - штанга вырывается из его рук в первом подходе. 170 кг выжать не удалось. Скверно! Кто-то сзади шепотом вскрикивает: как бы не схватил <баранку>!

 

Минуту спустя - Власов на сцене. Не под аплодисменты, а молчание, встревоженное молчание зала. Но Власов другой. Уже не бьется на его шее нервная жилка, уже не блуждают руки по грифу, они ложатся сразу и намертво. 170 кг - вверху! Отлегло от сердца, кажется, все в порядке.

 

Движения его стали плавными, пластичными. Ни одного лишнего жеста.

 

Есть и 180!

 

И снова голова - в ладони.

 

- Невезучий я в жиме, опять не взял, - говорил Власов, разматывая бинты на запястьях после того, как не сумел побить рекорд Андерсона в жиме 185,5 кг. Сила есть, прямо распирает, но не умею совладать ею.

 

Какое-то странное состояние: хлопок судьи меня вспугнул. Рывок, чувствую, пойдет - ноги свежие.

 

Рывок и в самом деле получился великолепный - 160 кг! Побит рекорд мира Норберта Шеманского, сделана заявка на мировое достижение в троеборье. Только бы толчок не заартачился.

 

- Один рекорд Андерсона все-таки остался. Вот, черт, живуч, - с улыбкой заметил окружающим Юрий Власов, предвкушая прелесть блестящей концовки.

 

Восьмой подход Власова на помосте к штанге. Восьмой раз натирает руки магнезией, восьмой раз поправляет очки. Перед ним 162,5 рекордных килограмма. Нужно побить собственный рекорд - 160 кг, установленный несколько минут назад. Он сделал это во втором зачетном подходе. Третий был безуспешным.

 

Но все три подхода, как бы слились в один, да и неудачный был настолько красивый, по-спортивному благородный, что даже показался рекордным. Впечатление о нем не исчезло после того мгновенного касания коленом помоста, вызвавшего вспышку красных лампочек. Власов тотчас отодвинул штангу, почти весело похлопал себя по колену, объясняя зрителям, в чем тут дело, убежал за кулисы, чтобы сразу же вернуться назад.

 

Рекордный рывок удался. Слегка пошатываясь, Власов сошел с помоста. Лишь потом выяснилось, что штанга весила ровно 163 кг.

 

Сурен Петрович советует:

 

- В рывке надо начинать со 160 кг, затем - 165 кг. Разрыв надо сделать больше, чтобы ребята не только тебя не догнали, но и не помышляли об успехе. - Речь шла о ребятах Боба Гоффмана.

 

Публика силачей принимала великолепно.

 

Юрий Власов в душевном порыве сказал:

 

- Сурен Петрович, я вам рекордами обязан. Вы меня заставили хват изменить. Вот теперь - <замок> что надо!

 

Соревнования продолжались. Зрители ударились в арифметику. В блокнотах, на программах, на билетах они записывали результаты штангистов после двух движений и возможные варианты суммы троеборья.

 

Власов размеренно шагает в полутемной глубине сцены. Стараясь попасть в ногу, рядом идет Богдасаров.

 

Теперь это уже не просто средство унять волнение. Ясно, куда ведут шаги - к новому рекорду.

 

Зрители увидели, что жим проходил тяжело, рывок был уверенным. Будет ли толчок изящным и легким?

 

Штанга потяжелела, теперь она весит 190 кг? Однако диктор объявил, что на штанге - 200 кг. Те самые, которые нужны для рекорда в сумме.

 

На лице Власова не видно мускульного надрыва, непосильной потуги. Он близок зрителю, они чувствуют его высокое мастерство, они заражены им, они ждут от Юрия успеха.

 

В зале царит тишина!

 

Слышны только шаги Власова по сцене, и в такт им - <один>, <два> - это включил свой магнитофон радиокомментатор, с тем чтобы вскоре произнести ставшую традиционной на чемпионате фразу: на штанге рекордный вес, спортсмен берет руками гриф. В такие минуты захватывает дух, просто не хватает слов. Тут только дыхание успевай переводить.

 

Все, что делал в эти секунды Власов, было великолепным. Ритм его выступления был таким, что никто не верил в промежуточные остановки. Все ждали чего-то большего, кульминационного, наивысшего! Видимо, ни один зал в мире не воспринимал так спокойно (разумеется, относительно спокойно) такой невероятный рекорд в сумме - 540 кг.

 

За кулисами тоже было спокойно, относительно. Там было ожидание, молчаливое и в тоже время нервное. Богдасаров, пошептавшись с Власовым, проходит на сцену и просит установить 210 кг.

 

Юрий снова и снова мерит ногами разминочный зал, но шаги стали быстрее. Он даже не надевает тренировочного костюма. Рубашка просто наброшена на плечи.

 

- Дорогу, дорогу, - слышится шепот.

 

У самой грани света и тьмы Власов и Богдасаров остаются лицом к лицу. Две огромных теплых руки ложатся на плечи учителя. Власов смотрит на Богдасарова:

 

- Ну, я пошел.

 

Богдасаров даже не может поднять головы, чтобы не показать слез.

 

Над штангой возвысился колосс. На ней вес, который не поднимал еще никто. Достойно быть первым и единственным самым сильным на планете. Перед ней нет никакого страха. Нет ничего, кроме мысли - могу!

 

Многолетний труд, его тренер, доброжелательные зрители вдохновили Власова на успех. Он почувствовал уверенность в своих силах. Видно было, что на долю секунды напрягся, когда взял штангу на грудь, затем лицо стало спокойным до того момента, когда пришел черед улыбнуться. Это произошло после того, как вес был поднят, когда штанга, немного поведя вперед, окончательно сдалась на милость победителя.

 

Вот так красиво Юрий Власов завершил свое выступление. Он стоял под штангой, стоял, как скала, и улыбался. Зал бушевал от восторга. Еще бы! Зафиксированные 210 позволили увеличить рекорд мира в троеборье до 550 кг!

 

Очевидцы рассказывают, когда Власов опустил снаряд, произошло символическое действо. На сцене появился вновь испеченный <пятисотник>, 22-летний украинский тяжеловес Леонид Жаботинский и, подняв рекордсмена на руки, унес за кулисы.

 

Леонид Иванович Жаботинский вспоминает, что кто-то крикнул ему вдогонку:

 

- Надорвешься, Леня!

 

Он в ответ:

 

- Ничего, осилю!

 

За кулисами счастливый Власов пошутил:

 

- Вот так, Леонид, ты когда-нибудь вынесешь меня из спорта.

 

Зрители дружно скандировали: Вла-сов! Вла-сов! Вла-сов!

 

Отзываясь, Юрий вернулся на сцену, приложив ладонь к груди, отвесил поклон зрителям и, растроганный до слез, произнес:

 

- Не знаю, что вам сказать. Я спел бы вам песню, если бы умел петь.

 

Думал ли Власов, что именно Жаботинский, поднявший тогда на 50 кг меньше него, вскоре станет самым опасным соперником? Нет, такое ему в голову не приходило. Казалось, что его тяжелоатлетический горизонт будет безоблачным многие годы. Юрий восторженно повторял - мой мир! Он мой!

 

Второй год подряд Юрия Власова называли лучшим спортсменом страны и мира, что его ко многому обязывало. Он не имел права разочаровывать поклонников, вынужден был всегда находиться в форме.

 

- Скажу без преувеличения, - вспоминает Власов, - я потрясал современников своими результатами. Для того времени мой прогресс был неслыханным.

 

В Днепропетровске я весил 126,8 кг. Этого было достаточно, чтобы утяжелить римский рекорд в сумме на 12,5 кг. Однако я много не добрал в жиме, видно не было еще нужной силы. Она только накапливалась в мышцах.

 

Это чувствовалось на тренировках при выжимании веса из положения, сидя на скамейке.

 

Первые потрясения

 

В жизни все разумное - трудно,

 

но писать - самое трудное!

 

Юрий Власов

 

 

Между штангой и пером

 

Неожиданно для большинства своих поклонников в зените спортивной славы Юрий Власов поставил перед собой сверхсложную цель: стать профессиональным писателем, стяжать славу мастера сюжетов и знатока тайн человеческих характеров. В 1961 г. любители спорта узнали Власова как журналиста. На свет появились его первые публикации в <Советском спорте>, <Известиях>, других изданиях. Ему была присуждена литературная премия за лучший спортивный рассказ года. Именно в писательском труде он почувствовал свое призвание.

 

Однажды тихим январским вечером 1962 г., возвращаясь, домой после тренировки в зале ЦСКА, атлет поделился своими жизненными планами с Дмитрием Ивановым и добровольным помощником по науке Львом Матвеевым, который продолжал добросовестно заниматься планированием его тренировочного процесса.

 

- Чувствую, мое призвание - литература, - говорил спортсмен. - Вот возьму да и перееду в Тарту, стану затворником, уединюсь там для писательской работы. Будет время, когда я именитым вернусь в Москву, и вы с гордостью скажете: мы знали, как он начинал свой тернистый писательский путь!

 

Он поделился с друзьями радостью: рассказ <Катавасия> принят к публикации популярным журналом <Юность>. Главный редактор известный советский писатель Борис Полевой прочитал рукопись и поздравил молодого автора с успехом. Другой литератор, Василий Аксенов, доверительно сказал начинающему писателю, что есть в рассказе такие странички, которым могут позавидовать маститые!

 

Помолчали. Шли вместе до станции метро <Аэропорт>. Вдыхая морозный воздух, прислушивались к скрипу снега под ногами. Прекрасный московский вечер настраивал на откровенный лад. Юрий снова заговорил о своем замысле:

 

- Что молчите? Не верите, что способен поднимать, не только штангу, но и литературные веса? Смейтесь, смейтесь, но знайте, через два-три года вспомните этот вечер. Будете гордиться мной не только как чемпионом, но и как литератором.

 

В ответ ученый пригласил товарищей к себе на угощение <Петровской> да коньячком с роскошной закуской, но Власов, ссылаясь на режим, отказался.

 

Всемирно известный атлет и профессиональный писатель в одном лице. Это действительно казалось невозможным. Людьми зачастую правят предрассудки. Еще древние греки не очень высоко ценили умственные способности сильных людей. Например, афинский законодатель Солон считал, что состязания атлетов - накладное зрелище.

 

По его мнению, победы атлетов стоят дороже поражений в войне. Еврипид, знаменитый драматург, утверждал, что среди известных в Греции профессий нет более несчастной, чем профессия атлета! Во-первых, эти люди не умеют хорошо жить.

 

В самом деле, как может человек, превратившийся в раба собственного желудка, работать, чтобы прокормить семью?

 

Во-вторых, атлеты совершенно не приучены к бедности, живя всегда в полном довольствии. Характер у них тоже тяжелый, ибо в молодости, в расцвете своей славы, они мнят себя гордостью своих городов. В старости они стараются свалить все заботы о себе на своих сограждан.

 

Римский врач и естествоиспытатель Клавдий Гален считал, что атлеты не способны, в силу своей тучности и лени, помочь друг другу в беде. Они скорее способны лишь советовать, чем делать что-либо. Толстый живот не делает ум острее, так утверждал он.

 

Наши соотечественники недалеко ушли от великих древних. Вот пример. К гражданам Советской России в 1923 г. обратился первый Народный комиссар здравоохранения Николай Семашко.

 

Он, говорил, что в индивидуальных физических упражнениях, легкой и тяжелой атлетике, плавании представляется громадная гигиеническая ценность при нормальной их постановке. Однако результатом чрезмерного увлечения и неправильных методов занятий является развитие рекордизма. То есть стремление к достижениям во что бы, то ни стало в ущерб здоровью, вопреки требованиям гигиены, вследствие чего развиваются нездоровые индивидуальные наклонности, тщеславие, и что с этим явлением нужно бороться.

 

И боролись. Рекордизм был запрещен на целое десятилетие. Что же касается непосредственно тяжелоатлетических увлечений, то в конце прошлого столетия редактор и издатель журнала <Велосипедист> Петр Янковский говорил, что сделать из человека атлета и в то же время ученого - прямо невозможно.

 

Для того чтобы упорядочить организм согласно физиологическим законам, нужно, чтобы физическая работа находилась в обратном отношении к умственному труду. Только при этом условии вместо противодействия можно достигнуть желаемого равновесия. Он пояснял, что нелогично требовать, чтобы молодой человек, утомленный школьными занятиями, мог восстанавливать равновесие утомлением мускулов.

 

По мнению Янковского стремление Юрия Власова быть рекордсменом и в то же время, осваивать писательское ремесло, было нелогичным. В этом есть доля сермяжной правды. Каждый бывший атлет знает по себе, как тяжело после многотрудных тренировок не то что писать, а даже вникать во что-то серьезное. Даже думать ни о чем не хочется.

 

Тяжелая атлетика - не игра и не забава. Этот вид спорта чрезвычайно изнурителен, если им занимаешься всерьез.

 

Основоположник российской атлетики Владислав Краевский в статье <О влиянии тяжестей на человеческий организм>, опубликованной в 1897 г., говорил, что физические упражнения с тяжестями составляют одну из самых трудных и важных отраслей спорта, так как они больше остальных развивают мышцы всего тела.

 

Это объясняется степенью большого мышечного напряжения, всегда пропорционального весу тяжести, с которой приходится упражняться человеку. Вес тяжести подчас бывает очень значительным. По этим двум причинам поднимание тяжестей в буквальном и в переносном смысле слова составляют тяжелую атлетику.

 

Упражнения с тяжестями, более или менее трудные, пригодны скорее взрослому человеку и преимущественно для него предназначены. Начиная с четырнадцатилетнего возраста, совпадающего с началом полового развития, можно при большой природной силе упражняться с тяжестями, но вес их ни в коем случае не должен превосходить вес тела.

 

Все верно! Но кто сегодня знает, что писал Краевский в конце ХIХ столетия? Ныне, в начале ХХI века, даже <отцы> мировой тяжелой атлетики ратуют за приобщение к штанге детишек детсадовского возраста, что, конечно, не идет на пользу. Более того, стали поднимать штангу даже девушки. Они разыгрывают медали в мировых турнирах. Какие из них получатся матери? Об этом, увы, никто из ученых не задумывается, помалкивают.

 

Для руководителей Международной федерации тяжелой атлетики, большинство из них в жизни больше пуда не поднимали, важно лишь одно: любой ценой привлечь публику на состязания атлетов и атлеток. Здравый смысл находится под прессом корысти, нездоровой сенсации во имя золотого тельца.

 

Вернемся к замыслу Власова: добиться, казалось бы, невозможного. Литературное творчество становилось для него все более привлекательным, чем занятия в спортзале.

 

 

Однако он не мог ему отдаться полностью, уйти с головой.

 

Был долг перед штангой, которая сделала его всемирно знаменитым. Он как бы раздваивался, что не очень хорошо сказывалось на его литературном увлечении и на тяжелоатлетической подготовке. Именно тогда Юрий пришел к выводу, что в жизни все разумное - трудно, но писать - самое трудное!

 

Мысль оставить штангу приходила к нему все чаще и чаще. Жизнь его стала похожа на жизнь затворника, уединенной, поскольку, как считал, что не может тратить время на пустые разговоры.

 

Он много писал и, как всякий пишущий, хотел знать мнение о своем труде.

 

- Вот послушай мой последний рассказ, - предложил атлет однажды Дмитрию Иванову и усадил его в кресло. Иванов приготовился слушать Власова, но тот включил магнитофон.

 

Усталый, иссиня-бледный, Юрий слушал сам себя.

 

- Закрой, корреспондент, блокнот. Я сам знаю, чего мне недостает, - сказал он, когда магнитофон умолк. - Все брошу - штангу, Москву. Мне надо изучать жизнь не по книгам. Поработаю в тайге, порыбачу, уйду в плавание. Потом уединюсь для писательской работы. Если бы не штанга, всего себя отдал бы литературе. Веришь?

 

Иванов верил. Да и как было не верить: становилось очевидным, что чемпионские лавры для этого могучего человека уже не самое важное в жизни.

 

Возможно, уже в 1962 г. Власов прекратил бы борьбу за рекорды и чемпионские титулы, но тут из-за океана дал о себе знать Пауль Андерсон. Он решил вернуть себе титул самого сильного человека и бросил вызов через посредников нашему чемпиону. Поскольку Юрий как любитель не имел права соревноваться с профессиональным атлетом, договорились, что Андерсон выйдет на помост после того, как Власов закончит выступление на чемпионате мира. Американцу принадлежал мировой рекорд в жиме 185,5 кг.

 

 

Юрий принял вызов, и его литературное увлечение отошло на второй план.

 

- Как ты думаешь, - спрашивал Власов своего знаменитого одноклубника, пятикратного чемпиона мира Владимира Стогова, - на что способен Андерсон?

 

- Откровенно говоря, мне кажется, он бросил тебе ложный вызов только с целью рекламы, - успокаивал собеседника Стогов. - Хочет снова привлечь к себе внимание. Если ты поднимешь 560 кг, то Андерсон откажется от своей шумной затеи.

 

- Ну, а все же?

 

- Судя по тому, каким я видел Андерсона в 1958 г. в Америке, он может достичь в жиме 200 кг, в рывке 155 кг, в толчке 205 кг.

 

Власов считал, что американец может набрать в сумме даже 570 кг.

 

- Столько же постараюсь поднять и я, - успокаивал себя Юрий во время встреч с корреспондентами в тренировочном зале ЦСКА. - Не проиграю. Меня выручат темповые упражнения - рывок и толчок. Кто из нас будет в более выгодном положении?

 

Конечно же, Андерсон. Ведь он выйдет на помост после меня, и будет знать мой конечный результат. К тому же наши соревнования длятся часов пять кряду. Это утомляет и отнимает силы, столь необходимые для завершения турнира. Несмотря на неравные условия, я дал согласие. Почему? Я верю в свои силы.

 

Нет, не разлюбил Власов штангу, не потерял вкус к тренировкам и выступлениям. Соревнуясь в спортзале Московского энергетического института, 2 апреля 1962 г. Юрий в первой попытки легко выжал 186-килограммовый снаряд.

 

- Это был мой лучший жим из всех жимов! - восторженно сказал Власов журналистам.

 

А как же Пауль Андерсон? Он словно в воду канул: ни слуху, ни духу. Власов наращивал свою жимовую мощь и на чемпионате страны в Тбилиси фиксирует 188,5 кг. Казалось, что он вот-вот будет штурмовать 560-килограммовый рубеж.

 

Но Андерсон сдался, и Юрий, почувствовав, что его чемпионский авторитет вне опасности, слегка расслабился, вернулся к литературному труду. Правда, о штанге не забывал, регулярно появлялся в спортзале.

 

Лев Матвеев по-прежнему присутствовал на его тренировках, на графиках чертил кривые нагрузок. С его помощью Власов впервые в истории тяжелой атлетики мог с большой точностью строить нагрузки на год, месяц, неделю. Ранее такого построения не было.

 

Нагрузки определялись циклом. Не имело значения - неделя это или месяц. Единицей измерения являлось время, потребное для восстановления сил от тренировки к тренировке. Впрочем, и это не совсем точно.

 

Власов сетовал, что не всегда полностью восстанавливался к следующей тренировке, сознательно наслаивая усталость. Он интуитивно определял допустимый минимум отдыха между тренировками. Закон наращивания силы диктовал свои условия.

 

Спортсмен, тренер и ученый старались, если не поймать, то хотя бы уловить небольшие изменения в росте силы. В этом направлении иногда проглядывались какие-то закономерности, сцепления этих закономерностей. Однако остальное тренировочное время были пробой неизвестного. Вот так Власов со своими помощниками продолжал творческий эксперимент.

 

К середине шестидесятых годов многие атлеты сборной команды СССР, которую возглавил Аркадий Воробьев, простились с догматическими канонами тренировок тридцатых-пятидесятых годов.

 

Поиск новых методов наращивания силы и шлифовки технических приемов становился естественным.

 

Первопроходцем в этом был, конечно, Власов. Разумеется, он ошибался. Случалось, за ошибки расплачивался снижением результатов, болезнями.

 

 

Сильными становятся

 

В песне Григория Новака <Сильными становятся>, написанной к московскому чемпионату мира 1975 г., есть такой припев:

 

 

Решает все мгновение: победу, поражение.

 

Рекордный вес над головой. Заслуженный успех!

 

Нет сильных от рождения, сильными становятся.

 

А сильный - это смелый и здоровый человек.

 

 

Сильными не рождаются. И все же быть тебе богатырем или не быть - тут многое зависит от матери-природы. Одних она более щедро одаряет умственными задатками, других физическими. Сотни тысяч молодых людей качают мышцы, но в большие чемпионы выходят единицы. Эти единицы опять-таки разнятся между собой по степени природной одаренности.

 

Юрий Власов никогда не жаловался на то, что его мышцы плохо откликаются на силовые упражнения. От такой работы его мускулатура крепла, обретала взрывную силу. Однако для постоянного прогресса Юрию приходилось тренироваться по четыре-пять часов в день, поднимать в общей сложности за одно такое занятие свыше двадцати тонн. К тому же он включал в занятия бег, быструю ходьбу, плавание и множество упражнений, способствующих развитию гибкости и эластичности мышц.

 

Словом, без титанического труда Власов не стал бы тем Власовым, каким его узнал и полюбил мир. Он был и остается примером для всех штангистов планеты.

 

Американский тяжеловес Сид Генри на пресс-конференции в Москве говорил, что Власов самый совершенный атлет за всю историю гиревого спорта.

 

После рекордов Пауля Андерсона была утрачена вера в то, что нормальный человек способен добиться в тяжелой атлетике подобных результатов. Стоило ли заниматься штангой?

 

Ведь без соревнований нет спорта, а соперничать с Андерсоном, многие думали, бессмысленно. Он отмечал, что Власов открыл новые двери на тяжелоатлетический Олимп.

 

Болгарский рекордсмен и чемпион мира, атлет первого тяжелого веса (до 110 кг) Валентин Христов после триумфального выступления в Москве в 1975 г. сказал, что его кумиром и путеводной звездой был Юрий Власов.

 

Поэтому он тоже хочет быть не только выдающимся штангистом, но и журналистом, писателем, общественным деятелем.

 

Да, 1962 год оказался для Юрия Власова не очень удачным. Он возглавил список десяти сильнейших тяжеловесов мира с давно покоренной им 540-килограммовой суммой, однако его опять-таки признали лучшим спортсменом страны и мира. Сказался на мнении журналистов его высокий авторитет и, конечно, рекордные достижения в жиме и толчке.

 

Тем временем к олимпийскому чемпиону существенно приблизился запорожец Леонид Жаботинский. К 500-килограммовой сумме 1961 года армейский богатырь прибавил 17,5 кг. Обратил ли внимание на эту деталь москвич неизвестно. Скорее всего, он не придавал этому особого значения, считал себя вне конкуренции со стороны кого бы то ни было, поскольку готов был разразиться новыми чудо-рекордами.

 

По этому поводу мой друг журналист Дмитрий Иванов говорил, что в могуществе Власова он убедился в окрыляющий, радостный день, когда в космосе вторые сутки продолжался полет Валерия Быковского. В тот день Юрий пришел на тренировку в зал ЦСКА в отличном расположении духа. Он только что с космонавтом Павлом Романовичем Поповичем был на встрече с пионерами, которые приняли земного и космического богатырей в почетные члены своей дружины, повязав им красные галстуки.

 

Настроение Власова казалось нерабочим, и он не надеялся увидеть что-либо, выходящее из обычного ритма тренировки. Правда, когда чемпион размялся и встал на весы, то потянул на 132 кг - сенсационный для него вес! В марте он весил 137 кг.

 

- Где же еще пять килограммов? - спросил Иванов.

 

- На беговой дорожке нашего стадиона оставил, за апрель и май постарался, <движок> укреплял, - ответил Власов и, сделав глубокий вдох, постучал кулаком по груди-колоколу. - Отлично работает, любую нагрузку выносит, - так и пиши про мое сердце! Пусть не беспокоятся.

 

В 1963 году состоялась третья Спартакиада народов СССР.

 

Жим шел как по маслу. Власов легко справился со 185-килограммовым снарядом.

 

- Железо, а как волнует! - Удивился Юрий, стараясь овладеть собой.

 

Зал притих, наблюдая за поединком тяжеловесов. Юрий вырвал 152,5, толкнул 205 и набрал победную сумму - 542,5 кг. Тогда Леонид Жаботинский отстал от признанного лидера железной игры на 12,5 кг в сумме троеборья.

 

- Денек-то какой! Что за прелесть. Вот это и есть, ребята, счастье. Теперь я могу принять вызов хоть от самого дьявола. Никто мне не страшен, - рассмеялся довольный собой Юрий.

 

Счастье порой делает людей беспечными. После него всегда случается что-то неприятное, приводящее нас в чувство.

 

Звучал Гимн страны в честь победы Юрия Власова на помосте. Он вдруг, закусив губу, сошел с пьедестала и удалился за кулисы, закрывая лицо букетом, который ему вручили девушки. Потом он справился с нахлынувшим волнением, вернулся на арену, поблагодарил москвичей и, прощаясь, сказал:

 

- Это было мое последнее выступление.

 

Голос его дрожал, в глазах стояли слезы.

 

Что же произошло? Чем был так потрясен чемпион? По-видимому, предчувствием того, что в скором времени кумиром штангистов будет не он - Юрий Власов, а другой - Леонид Жаботинский. Украинский гигант, хотя и солидно проиграл самому сильному, в рывке был лучше: установил свой первый мировой рекорд - 165 кг.

 

Потом, когда Жаботинский станет олимпийским чемпионом, кинематографисты будут представлять этого колосса героем-одиночкой.

 

По его желанию будет вычеркнуто из истории спорта, и надолго, имя Михаила Петровича Светличного, тренера штангистов Харьковского тракторного завода, где Жаботинский работал токарем и овладел тяжелоатлетическим мастерством.

 

Существует несколько версий о том, как Леонид попал в секцию тренера Светличного. Сам он рассказывает, что увлекался велосипедом, борьбой, легкой атлетикой, неплохо боксировал, к штангистам заглядывал из любопытства.

 

Харьковские атлеты утверждают обратное, будто бы Михаил Петрович Светличный впервые увидел Леонида на улице, когда тот гонял железный обод от автомобиля, задирая прохожих, и за непристойным словцом в карман не лез.

 

Светличный остановил его, схватил за руку и на глазах прокуренных развязных дружков повел на стадион в свою секцию. В спортзале он сказал ему в сердцах:

 

- Видишь, сколько железа? Поднимай! Не мешай людям.

 

Но эта версия родилась, скорее всего, среди недоброжелателей Жаботинского, когда он покинул Харьков, сменив его на Запорожье. Однако Леонид был из числа тех подростков, которых называют трудными.

 

В 15 лет он не признавал авторитетов, неожиданно бросил школу, чем, конечно, очень огорчил родителей. Его отец, Иван Филиппович Жаботинский, был на тракторном заводе уважаемым кадровым рабочим - литейщиком. Человек большой и очень многотрудной жизни, он по-всякому <толковал> с сыном. Широкий отцовский ремень, часто гулял по спине непутевого Леньки, но вразумить хлопца так и не смог.

 

Неизвестно, чем обернулось бы для подростка свободное времяпрепровождение, если бы он не приглянулся Михаилу Петровичу Светличному.

 

О том, как складывалась спортивная судьба Леонида, мне пришлось узнать от самого Светличного, который рассказывал, что Жаботинский в секцию попал осенью 1953 года в 15-летнем возрасте.

 

В то время врачи не разрешали заниматься штангой юношам моложе восемнадцати лет. Михаил Петрович, можно сказать, пошел на риск, учитывая удивительную спортивную одаренность Леонида. Уже на первой тренировке подумал: с такими ногами, как у этого мальчугана, можно поднимать не штангу, а железнодорожные вагоны.

 

Его секция была самой популярной в Орджоникидзевском районе Харькова. В ней насчитывалось свыше ста атлетов.

 

Штангисты тракторного завода Федулов, Кривошеев, Загребельный и многие другие ценились как производственники, были примером для многих молодых людей. Дело в том, что тогда часто давали показательные выступления в цехах, парках, клубах, словом, повсюду шла активная агитация спорта. Здесь была одаренная молодежь.

 

Такая среда, конечно, была благотворной для Леонида, который первое время больше занимался общей физической подготовкой, меньше штангой. Ему разрешалось шлифовать технику выполнения классических упражнений с грифом, поднимать не более 20 кг.

 

Тренер радовался с отцом Иваном Филипповичем тому, что его сын Леонид стал учеником токаря и поступил учиться в вечернюю школу. Они добились главного, оторвали парня от улицы, от дружков с плохой репутацией, к которым в ту пору Леонида тянуло, как магнитом.

 

Что любопытно, результаты Жаботинского росли по мере роста его собственного веса, а также успехов коллектива штангистов завода. Так, выступая 18 декабря 1953 г. в первенстве областного совета ДСО <Торпедо>, Жаботинский, его собственный вес не превышал 82,6 кг, выжал 50 кг, столько же поднял в рывке, толкнул 70. Соревновательный марафон Леонида начался со 170 кг в троеборье.

 

В июле 1954 г, собственный вес 86,3 кг, он набрал в сумме 225 килограммов. Свой день рождения Леонид отметил 320 килограмовым результатом. Сам потянул на весах на 108,2 кг.

 

Особенно бурно Жаботинский прогрессировал в 18-летнем возрасте. В декабре 1956 г, собственный вес достиг 120,7 кг. Леонид набрал в троеборье 380 кг и завоевал титул чемпиона <Укрсовпрофа>. За это был удостоен первого спортивного разряда и, главное, вывел команду тракторного завода на первое место.

 

Мастерский норматив Жаботинский выполнил в 20-летнем возрасте, показав на областной профсоюзной спартакиаде 447,5 кг (147,5+135+165). Атлет весил 128 кг.

 

В показанной сумме килограммов, воплотилась заветная мечта, добытая техникой и силой за четыре с лишним года занятий тяжелой атлетикой.

 

Вспышки белых лампочек на судейских столиках свидетельствовали, что вес взят по всем правилам, и он заслужил право называться мастером спорта. Об этом Жаботинский напишет после в своей книге <Сталь и сердце>:

 

- Поздравляю, Леня! - Крепко обнял меня тут же, на сцене, Михаил Петрович Светличный и, сняв с пиджака серебряный квадратик значка мастера, прикрепил его мне на грудь. Вот оно, сбылось, мое первое желание!

 

- Спасибо, Михаил Петрович, за все спасибо! Как я счастлив сегодня!

 

Следует несколько слов сказать о заслуженном тренере СССР Михаиле Петровиче Светличном, человеке кристальной порядочности. Коренной харьковчанин, сын комиссара. Он учился у своего отца быть твердым в решениях, упорным в труде. За плечами воина-пограничника две войны - финская и Великая Отечественная, три ранения.

 

Чемпион по рукопашному бою, преодолению полосы препятствий, победитель состязаний по легкой атлетике и штанге, гимнаст и акробат, <Отличник ГТО> он был романтиком, сочинял стихи для себя и друзей. Когда ему казалось, что стихи удались, он читал их своим ученикам. Это не могло не найти отклика в их сердцах, тянувшихся к физическому совершенству.

 

В тяжелоатлетической секции Светличного был создан хороший микроклимат: оказывали друг другу помощь, старшие обучали младших, организовывали показательные выступления, редактировали газету.

 

Светличный не переставал повторять:

 

- Труд и только труд сделает тебя, Леня, знаменитым спортсменом.

 

Жаботинский верил своему тренеру. В свои двадцать лет он превысил все рекорды Украины, в том числе и достижения четырнадцатикратного чемпиона СССР Якова Куценко. Это был 1958 год. Прибавив в весе (130 кг), он показал в сумме троеборья 460 кг. Колоссальный прогресс!

 

Светличный, заглядывая в будущее, советовал Леониду изменить стиль подседа под штангу в рывке и толчке. Леонид отлично освоил <ножницы>, подсаживался под штангу быстро, выставляя одну ногу вперед, другую назад. Тренер понимал, что по мере увеличения собственного веса, примерно до 160 кг и больше, Леонид не сможет так же молниеносно разбрасывать ноги, так как возможны тяжелые травмы в паху.

 

Переход на стиль <глубокая разножка> прошел довольно успешно, поскольку Леонид обладал отличной координацией движений, был к этому подготовлен специальными упражнениями на гибкость. Стиль <глубокая разножка> был для Жаботинского благоприятным еще и потому, что при росте около 190 см у него было длинное и гибкое туловище.

 

Власов к освоению этого более экономного стиля подседа под штангу перешел с некоторым опозданием. Поэтому техника рывка у него была не столь совершенна, менее стабильна. Он мог поднять рекордный вес, но случались и досадные срывы.

 

Обратимся к молодому дарованию. Светличный говорил, что 1959 год был годом борьбы за Жаботинского не только как спортсмена, но и как человека. В него все больше входила <звездная болезнь>.

 

Да и как было этого избежать, если его по пятам преследовали тренеры по легкой атлетике и боксу. Все обещали ему легкий успех и золотые горы, что он без особого труда станет чемпионом мира и Олимпийских игр. Леонид перестал соблюдать спортивный режим, пропускал тренировки. У него снова появились подозрительные приятели.

 

Чтобы спасти тяжелоатлетический талант Леонида, да и самого уберечь от неприятностей на собрании секции друзья решили поговорить с ним по душам. Это подействовало. Жаботинский признал свою вину, активно включился в тренировки.

 

Да, в молодости у Леонида был очень трудный период жизни. Товарищи по секции тракторного завода помогли ему справиться с недугом.

 

Однако тренер сборной команды по тяжелой атлетике Харькова Федор Осыпа поставил вопрос о дисквалификации Жаботинского за то, что он выступил за коллектив завода, а не за городскую команду. Собрали на молодого тяжелоатлета так называемый компромат и опубликовали его в газетах <Радяньский спорт> и <Ленинская правда>. Федерация тяжелой атлетики Украины также поддержала решение тренера сборной города Харькова.

 

Все могло кончиться трагично для спортсмена и тяжелоатлетического спорта, если бы не вмешались представители из Москвы.

 

Заседание президиума Федерации тяжелой атлетики СССР изрядно затянулось. Третий час обсуждали поведение Леонида Жаботинского и требование украинской федерации, о его дисквалификации. Несколько месяцев молодой атлет не получал стипендию из Киева как член сборной команды СССР. Республиканская федерация твердо настаивала на лишении Жаботинского звания <Мастера спорта СССР>. Чаша весов склонялась не в пользу Леонида.

 

- Что с ним возиться?! Выгнать его из спорта и баста! - запальчиво высказался один из ветеранов.

 

В зале, где проходило обсуждение проступка Жаботинского, буквально нависли грозовые облака.

 

Казалось, что еще несколько мгновений и недруги молодого перспективного спортсмена навсегда похоронят в нем будущего двукратного олимпийского чемпиона, восходящую звезду и славу советского спорта.

 

- Как видно, здесь слишком сгущаются краски, - взял слово председатель Всесоюзной федерации тяжелой атлетики Герой Советского Союза Михаил Громов. - Зря горячимся.

 

Сколько лет этому атлету? Двадцать первый идет.

 

Давайте вспомним, какими <ангелами> мы с вами были в его возрасте. Полагаю, крайние меры излишни. Нужно во всем разобраться и помочь парню стать настоящим человеком. Надо поменять Жаботинскому место жительства. Хорошие условия предлагают запорожцы.

 

Так тогда и поступили. Леониду помогли переехать на постоянное место жительство в Запорожье. Затем призвали в армию. Стал выступать за сборную команду тяжелоатлетов Вооруженных Сил.

 

Здесь он обрел свое счастье. Женился.

 

- Мы познакомились с Раей на концерте, - вспоминал Жаботинский. - Именно Рая вдохнула в меня уверенность, убедила серьезно отнестись к штанге. На тренировку торопился, как на свидание с любимой.

 

Вскоре он оценил пользу перемены в своей личной жизни, что и вдохновило его затем в Днепропетровске легко одолеть 500-килограммовый рубеж.

 

 

Кто сильнее - Власов или Жаботинский?

 

Публичное заявление Юрия Власова о том, что он навсегда покидает тяжелоатлетический помост, весьма огорчило всех его поклонников. Оно изрядно перепугало тренеров сборной СССР, особенно Аркадия Воробьева. Он впервые готовил нашу богатырскую дружину к мировому первенству, которое должно было состояться осенью в Стокгольме.

 

На победу Леонида Жаботинского большой надежды не было, хотя в состязаниях на <Приз Москвы> запорожец сумел-таки опередить именитого американца Шеманского. Воробьев знал, какой сюрприз может выдать сорокалетний Шеманский. В Будапеште он чуть было не победил Власова, а ведь Шеманского за серьезного конкурента не считали.

 

К счастью, Юрий быстро оправился от спартакиадного потрясения и начал готовиться к своему четвертому чемпионату мира. Рядом с ним по-прежнему были Сурен Богдасаров и Лев Матвеев. Снова кривые графиков по интенсивности и объему нагрузок поползли вверх, предсказывая пик спортивной формы к главному старту 1963 г.

 

Надежного союзника обрел и Жаботинский. Еще в 1962 г. ему свои услуги предложил Алексей Медведев. Тот самый Медведев, который первым из наших тяжеловесов взял 500-килограммовый барьер и дважды удостоился титула чемпиона мира. На Жаботинского он сделал ставку отнюдь не случайно. Власов сверг его с пьедестала, лишил всех рекордов и, в конце концов, вынудил навсегда покинуть помост. Такие обиды не забываются.

 

Медведев упорно сопротивлялся натиску дерзкого молодого соперника, но тот, круша мировые рекорды Андерсона, не обращал на него внимания как на возможного конкурента. Отчаявшись отыграться, Медведев стал тренером сборной СССР и взял под свое покровительство Жаботинского.

 

Медведев рассказывал, что посоветовал Леониду завести дневник и скрупулезно отмечать в нем каждый свой шаг. Несколько месяцев спустя они встретились вновь. Жаботинский показал записи, но они огорчили тренера. Достаточно было беглого взгляда на них, чтобы определить: Леонид работает мало и, что особенно опасно, нерегулярно. Чтобы понять, как он себя не утруждал, можно привести лишь один пример.

 

Когда он готовился штурмовать 500-килограммовый рубеж, то его нагрузка нередко достигала восемнадцати тонн за одну тренировку. Леонид же ко времени их знакомства (1962 г.) больше пяти тонн не поднимал, да и занимался, признаться, от случая к случаю. Такая <методика> была главным тормозом для его дальнейшего роста.

 

Наставник из Москвы не стал резко менять режим тренировок Жаботинского, не определял новые нагрузки, однако заявил, что прежде всего нужно установить систему. Идет ли дождь, валит ли снег, стоит ли изнурительная жара - тренировки три дня в неделю.

 

Конечно, Жаботинский, привыкший тренироваться по настроению, не смог сразу настроиться на такой ритм. Вряд ли тренировочный опыт Медведева был пригоден для него.

 

По атлетическим данным Леонид намного превосходил всех своих именитых предшественников. В том числе и Власова. Его сила была естественной. Техника выполнения упражнений великолепная. Главным для атлета было сохранение здоровья. Он не работал со штангой, через то самое, не могу.

 

Однако к советам Медведева Леонид все же прислушивался, уж очень хотелось ему победить самого Власова. И не где-нибудь, а на Олимпийских играх в Токио.

 

За год до Олимпиады в Стокгольме триумфально выступил Власов. Он увеличил мировой рекорд в толчковом упражнении до 212,5 кг и набрал в сумме троеборья 557,5 кг. В счастливом для советских штангистов зале <Эриксдальхаллене>, где еще в 1953 г. наша сборная одержала свою первую командную победу в чемпионате мира, гремела овация в честь успеха талантливого московского богатыря.

 

Окрыленный успехом Юрий снял со штанги маленькие диски и приложился к ним губами. Он целовал железо, был беспредельно счастлив, что вновь порадовал любителей тяжелоатлетического спорта, главное, оставил далеко позади и Шеманского, и Жаботинского, и другого американца Сида Генри.

 

Доволен был и Жаботинский. Он неплохо <размялся>, дебютируя на мировом помосте. Если бы ему не испортил подход Боб Гоффман в жиме, американец был судьей-фиксатором, то он мог бы выйти на второе место. Но и третья ступень пьедестала почета его пока устраивала. Тем более что ему удалось покорить в рывке - своем любимом упражнении - 167,5 кг. Есть еще один рекорд мира на его счету!

 

Когда возвращались в Москву, Леонид, подмигнув Медведеву, сказал певуче по-украински:

 

- Олексий Сыдоровыч, та вэдь Стокгольм нэ единэ мисто на зэмли. Е щэ й Токио! Згодэн?!

 

- Я тебя понял, Леня. Готовиться надо очень серьезно, а победит в Японии сильнейший. Думаю, им будешь ты!

 

На этот раз Жаботинский сразу же приступил к тренировкам, без привычной раскачки. Он поверил в то, что может и должен превзойти рекорды Власова до олимпийского турнира.

 

В спортивной прессе нередко встречался, да и ныне иногда встречается словесный штамп - друзья-соперники. Прибегая к нему, журналисты хотят подчеркнуть, что в спорте всегда тишь и благодать, нет соперников-врагов.

 

Власов никогда не скрывал, что в наиболее опасных соперниках, к примеру таких, как Андерсон, Брэдфорд, Шеманский он всегда видел своих непримиримых противников. Иначе он не мог бы с ними соревноваться, бить их рекорды. Это следует отнести и на счет Жаботинского, в котором он после Спартакиады народов СССР также почувствовал враждебную силу.

 

Особенно Власов насторожился, когда узнал о творческом союзе Жаботинского с Медведевым. Правда, Леонид продолжал себя вести по отношению к старшему товарищу по команде весьма учтиво, но был, как говорится, себе на уме. Их первая встреча на помосте должна была состояться в начале марта 1964 г., за полгода до открытия Токийской Олимпиады.

 

Леонид приехал в Москву, готовый дать бой Власову на арене Дворца спорта <Крылья Советов>, где пять лет назад Юрий победил, казалось бы, непобедимого Медведева.

 

Перед началом международного турнира на <Приз Москвы> корреспондент <Советского спорта> Дмитрий Иванов спросил Леонида, сколько он собирается поднять:

 

- Тебе за меня стыдно не будет! - таким был ответ.

 

Болельщики поклонники дружно осаждали Дворец спорта - всем хотелось увидеть битву титанов. Но этого не случилось.

 

Власов... отказался от выступления. Почему? Прошла информация, что он приболел и чувствует себя неважно,.

 

Жаботинский вышел на <оперативный простор> в гордом одиночестве и прогулялся по мировому рекордному шляху достойно: в рывке поднял 168,5 кг, толкнул 213 кг, на полкилограмма больше того, что поднял Власов в Стокгольме, и что самое важное - завладел рекордом мира в троеборье, набрав в сумме 560 кг.

 

Итак, началась психологическая дуэль гигантов. Причем открытая. Вот одно из признаний Жаботинского. Он говорил, что уже тогда ощущал некоторое преимущество перед общепризнанным лидером.

 

Прежде всего, оно было явно заметно в рывке. Дело в том, что Власов довольно долго и упорно придерживался <ножниц>, не хотел переходить в <низкий сед>. Что касается Жаботинского, то он взял на вооружение <низкий сед> еще в секции Светличного, перед выходом на большой помост. Пришлось переучиваться и Власову, но он сделал это лишь на 28 году своей жизни, за год до Токио.

 

Очевидно, уже само это обстоятельство давало Леониду определенный перевес. По мнению специалистов, у него были намного лучше развита координация, что также помогало держаться вплотную к лидеру и даже превосходить его.

 

Успех в Москве еще не решал вопроса, кто сильнее. Однако Жаботинский внушил себе, что не надо упиваться сиюминутным успехом.

 

Впереди чемпионат страны и Олимпиада в Токио!

 

Впрочем, был и чемпионат Европы в Москве, в котором от сборной команды СССР выступал лишь один тяжеловес - Юрий Власов.

 

Он вернул себе рекорд мира в сумме, набрав 562,5 кг, и дал понять тренерам, что по-прежнему является первым номером в нашей сборной. Все ждали, чем же ответит Жаботинский в Киеве, где проходил чемпионат СССР.

 

Каким будет результат их очной дуэли?

 

Власов опять уклонился от прямого соперничества - на помост не вышел. Жаботинский, как мне думается, из психологических соображений ограничился скромным для себя результатом- 545 кг. Этого было вполне достаточно, чтобы впервые выиграть титул чемпиона страны.

 

Заканчивался решающий этап подготовки к Олимпийским играм! Из Алушты атлеты нашей сборной переместились в Запорожье, где земляки радостно встретили своего любимца Леонида Жаботинского и крайне прохладно отнеслись к приезду Власова. Тренировались на острове Хортица.

 

- Юрий Власов недолго тренировался вместе с нами и предпочел уехать в Москву, - вспоминал Жаботинский. - У него свой режим, своя система подготовки. Мы уже привыкли к тому, что Юрий нередко и довольно неожиданно меняет свои планы в выборе места тренировок и участия в соревнованиях. Что ж, ему было виднее.

 

К этому времени противостояние двух сильных было почти враждебным. Жаботинский уже не был <добрым малым>, обожающим своего кумира. Его отличала крайняя агрессивность по отношению к Власову. Тот отвечал той же монетой. Жить, тренироваться рядом они уже не могли. Думается, Власов поступил правильно, покинув Запорожье.

 

Готовясь к олимпиаде самостоятельно в Подмосковье, москвич быстро обрел чудовищную силу, и за месяц до соревнований решил испытать свои возможности.

 

Михаил Аптекарь, один из верных друзей Власова, сделал все возможное, чтобы жители Подольска стали свидетелями новых фантастических рекордов. Блестящий организатор тяжелоатлетических турниров, судья международной категории Михаил Лазаревич Аптекарь пригласил на состязания лучших арбитров, не раз судивших мировые чемпионаты. Они засвидетельствовали, что Власов силен как никогда.

 

Очевидцы этого поединка рассказывали, что в спортивном зале <Космос> подмосковного города Подольска, 3 сентября 1964 года, в 13 часов зрители находились в торжественной, приподнятой и чуть тревожной обстановке. Они заострили внимание на Власове, который мог их удивить новыми рекордами в поднятии супертяжелых весов. На это был настроен и Власов.

 

Юрий начал выступление в жиме, когда на штанге было 190 кг. Мало кто в мире отважился бы начинать с такого веса. Чувствуется, что он в отличной форме: на тренировке ему покорялись и не такие глыбы. Но соревновательный помост не чета тренировочному. Власову редко удаются первые попытки. Так было и на этот раз. Атлет вел себя слишком скованно - вымахнул снаряд на грудь, и уронил его.

 

Зал проводил штангиста молчанием. Вот теперь - самое главное: в этот решающий момент не железо его соперник, а он сам, со своими сомнениями, со своей вполне понятной тревогой и надеждой. Он ушел и почти сразу же вернулся из-за кулис, как будто что-то забыл на помосте и теперь вспомнил.

 

Второй подход был безупречный. И третий - тоже. Штанга весила на пять килограммов больше, даже на шесть, как оказалось при взвешивании.

 

Есть рекорд мира в жиме 196 кг!

 

Для Власова самое трудное упражнение - жим. Трудное позади. Вот он совсем уже другой, весел, шутит. Он проходит мимо разминочного помоста, на котором воюет со штангой молодой подольский спортсмен. Парень отстраняется и говорит:

 

- Извините! - чуть-чуть не задев Власова.

 

Власов в ответ:

 

- Ничего, сейчас ты здесь самый главный!

 

Олимпийский чемпион не скрывал своих планов. Один рекорд есть, а ему нужно четыре. Вот его фраза: я сегодня очень жаден. С этой жадностью берется за гриф 160-килограммовой штанги. Легко и как-то задорно вырывает ее, идет на 170 кг - второй мировой рекорд.

 

Роняет, не огорчается, выходит снова, и снаряд наверху, но тянут могучие ручища вперед, потеряно равновесие.

 

Однако Власов непостижимым приемом эквилибриста уравновешивает штангу, встает навытяжку, и судьи зажигают белые лампочки.

 

Есть рекорд мира в рывке 170,5 кг!

 

Снова ассистенты несут штангу на весы, и снова она приятно обманывает публику - полкило привеса. Мировой рекорд Леонида Жаботинского - 168,5 кг - превышен на 2 кг.

 

Толчок 205 кг. Великолепно! Рекордная сумма - 570 кг - уже есть. Но Власову все мало. Кто-то советует закончить соревнования. <Я так не могу>, - говорит богатырь.

 

210 килограммов. Есть! На штанге 215 кг. Он медленно ступает на край помоста, останавливается и делает необычный жест, в котором все - кульминация дня, дней, месяцев, лет. Юрий смотрит на штангу и руками как будто манит ее к себе и уговаривает подчиниться. Он давно мечтал об этом весе.

 

Дальше все было очень просто, и можно сказать, благородно. Не штанга подчинилась Власову, а он ее себе подчинил большими, натруженными и уже уставшими руками.

 

И опять судьи отметили полукилограммовый привес. Это значит, что мировое достижение Леонида Жаботинского превышено сразу на 2,5 кг.

 

Есть мировой рекорд в толчке 215,5 кг!

 

Выдающийся советский спортсмен, инженер-капитан Юрий Петрович Власов вновь стал обладателем всех четырех рекордов мира. Все кто любит тяжелую атлетику, позавидуйте жителям Подольска - они это видели своими глазами. Они вручали ему цветы. Цветов было очень много.

 

Власов показал 580-килограммовую сумму, чем вызвал всеобщее изумление. Тут же, в зале он устроил импровизированную пресс-конференцию. На помост поставили стол, накрытый кумачовой скатертью. Тепло и задушевно Юрий рассказывал о себе, о своих замыслах:

 

- Теперь я спокоен, по крайней мере, на год.

 

В этот же день у него было еще одно радостное событие: в издательстве <Молодая гвардия> подписали к печати его первый сборник рассказов <Себя преодолеть>. Власов, как малое дитя, держал в руках сигнальный экземпляр. Пользуясь хорошим настроением рекордсмена, Дмитрий Иванов спросил Юрия:

 

- Что думаешь о будущем тяжелой атлетики и ее рекордах?

 

- Настоящие рекорды впереди. Они только начинают устанавливаться, так как лишь недавно атлеты стали разумно добывать силу. Раньше тренировки приносили малый коэффициент полезного действия. Теперь путь к рекордам сократился, многие научились не совершать лишней работы. Пусть людей не поражает беспрерывный рост рекордов. Это есть процесс осмысленного развития физических и духовных сил атлетов. Естественный процесс.

 

- Прогнозы на Токио?

 

- Тяжелый вес мне ближе по вполне понятной причине. В этой весовой категории вижу трех претендентов на золотую олимпийскую медаль. Кроме меня - Леонид Жаботинский и Норберт Шеманский. Кто выйдет победителем - покажет Токио. Ясно одно: результат будет не ниже 560-570 кг.

 

Что испытываю после установления новых рекордов? 580 кг! Это победа, я впервые рад по-настоящему. После любого, даже удачного выступления меня грызло чувство неудовлетворенности.

 

Всегда казалось, что сделано все не так, могло быть лучше.

 

Пусть это не покажется бахвальством, но я доволен последним результатом. В нем огромный труд, сомнения, волнения души, сердца - все было вложено в подготовку, все, к счастью, оправдалось.

 

Большие невзгоды, перенесенные ради этого результата, тоже оправдались.

 

Самое главное для спортсмена - это победа, за которой видишь новые перспективы. В этот раз он не испытывал ни свинцовой усталости, ни предельного изнеможения, как иногда бывает. Власов почувствовал, что у него в каждом упражнении есть еще, по крайней мере, по пять килограммов в запасе.

 

Их трудно собрать в одном соревновании, но они ему были под силу.

 

Теперь Юрий был нацелен на Олимпиаду в Токио, только на обладание золотой медали. Рекорды не планировал.

 

Очень правильно тогда думал Власов, себя настраивал верно. Однако случилось так, что в Токио он, как говорится, закусил удила, устремился на рекорды и за это жестоко поплатился.

 

Думается, что Юрий Власов недооценил такого серьезного соперника, как Леонида Жаботинского и его наставника Медведева, с ученой степенью - кандидата педагогических наук.

 

 

Дуэль в Токио и ее последствия

 

Вы, коллега, подобны фокуснику, примерно так скажет после сражения на помосте в Токио тренер американских штангистов Боб Гоффман наставнику советских атлетов Аркадию Воробьеву. Действительно он, как фокусник вытаскивал из шляпы все, что там было. Она вроде пуста, а он извлекает из нее все новые и новые предметы. Вот так наши тренеры извлекали из <шляпы> новых звезд, новых талантливых силачей.

 

Однако тот же Гоффман до начала XVIII Олимпийских игр говорил совсем иное. Он, можно сказать, задолго до соревнований вел с помощью прессы психологическую атаку на того же Воробьева и его команду.

 

В интервью с Рене Муасе, журналисту газеты <Экип>, американец предсказывал, что в Токио штангисты Советского Союза выиграют меньше золотых медалей, чем в прошлые годы - только две. Столько же олимпийских наград высшего достоинства он отдавал японцам, полякам, ну и, конечно, свою команду не забыл - одна золотая награда.

 

Почему так скромно оценивал возможности советской команды наш старый знакомый? В его прогнозе, следует признать, была большая логика.

 

На мировом помосте конкуренция росла год от года небывалыми темпами. Ведь раньше золото американцы делили только с нами. Теперь же к золотому сейфу тянулись, и не без успеха, венгры, поляки, японцы, появились сильные атлеты Чехословакии. Полагаю, что в этом была большая заслуга нашего Юрия Власова.

 

Штанга стала исключительно популярной, особенно в странах Восточной Европы, атлеты которых ежегодно гостили у нас весной, в марте, когда проходили международные соревнования на <Приз Москвы>. Это была отличная стартовая площадка для выхода на мировую орбиту. Наши друзья и ученики мужали, набирались опыта, в конце концов, стали побеждать.

 

Боб Гоффман строил свой прогноз, исходя из результатов последних чемпионатов мира. В Риме, напомню, пять советских атлетов стали олимпийскими чемпионами. Через год в Вене четыре штангиста удостоились золотых наград. В Будапеште в 1962 году опять-таки победили четверо, в Стокгольме - лишь трое: Алексей Вахонин, Александр Курынов и Юрий Власов.

 

В какой весовой категории надеялись победить американцы? Скорее всего, в самой тяжелой. Ставку делали на Шеманского. Да, перед этой Олимпиадой самым сильным по всем статьям был Юрий Власов. Ему принадлежали четыре мировых рекорда. Второй результат был у Леонида Жаботинского. Их разделяли 20 кг.

 

Об успехе Власова в Подольске Жаботинский узнал у себя дома в Запорожье. Включил перед сном радио, чтобы услышать спортивные последние новости, и ушам своим не поверил.

 

Диктор информировал, что сегодня на предолимпийском выступлении в Подольске блестящего успеха добился прославленный тяжелоатлет Юрий Власов, который в сумме классического троеборья поднял 580 кг. Власов улучшил все четыре мировых рекорда, снова подтвердил свою репутацию самого сильного человека планеты. Вот так новость!

 

- Ох, и молодец! - первое, что ему пришло в голову, сказал Леонид своей жене Рае. - Это ж подумать только!

 

Да, было над чем поразмыслить Леониду.

 

Отчаявшись, он сокрушался, что лишился сегодня вот так, сразу, всех своих приобретений. Власов отобрал у него все рекорды.

 

580 кг! Это что-то неслыханное, фантастика! Сможет ли он приблизиться к этому грандиозному результату? Снова второй! Второй ли!?

 

Безусловно, Леонид был потрясен и обезоружен. Рая его успокаивала:

 

- Милый мой, Ленечка, все будет хорошо! Я верю в тебя.

 

С психологической точки зрения, по моему мнению, Жаботинский перед главным стартом оказался в более выгодном положении, чем Власов. Он - второй, и спрос с него невелик. Если проиграет олимпийскую битву, то никто его не осудит.

 

До последних рекордов Власова Жаботинский был настроен чрезвычайно агрессивно и не пытался этого скрывать. Он считал себя не хуже своего соперника. Такое состояние держало его в психологическом напряжении, и могло случиться, что он перегорел бы до старта.

 

Постепенно Жаботинский успокоился, стал осмотрительнее, хладнокровнее и, я бы сказал, хитрее. Нет, он не потерял веру в себя. Он лишь притворился, что согласен быть вторым. Это притворство уберегло его от лишних волнений, а соперника явно усыпило. Так было до последнего, решающего подхода к штанге.

 

Больше всего Леонид опасался того, что он не попадет в олимпийскую семерку. Кандидатов было свыше тридцати. Аркадий Воробьев, как старший тренер сборной команды СССР, мог не взять его в Токио. Кстати, кое-кто, в том числе и Сурен Богдасаров, настаивал на том, чтобы в тяжелой весовой категории от нашей страны стартовал лишь Власов. Виноват был сам Жаботинский. Он так ловко играл роль поверженного атлета, что иногда переигрывал.

 

Заключительные тренировки - самые ответственные. Жаботинский почти не тренировался, ссылаясь на боли в плече.

 

Он, как вспоминает сам, приходил на занятия Власова, садился на скамеечку и, поглаживая <больную> руку, вслух восхищался силой соперника:

 

- Молодец ты, Юра! Я не могу работать, болею.

 

Юра старался и, пожалуй, слишком. Особенно усердно тренировал рывок.

 

- По-моему, с рывком у тебя не все в порядке, - говорил Леонид, как бы сочувствуя. - Попробуй еще.

 

Власов пробовал, переход в рывке в <глубокий сед> с <ножниц> давался с большими погрешностями: то вырывал вес четко, то перебрасывал его через себя. Жаботинский назойливо напоминал Власову, что над этим надо еще поработать.

 

Почему же Воробьев не побоялся выставить в тяжелом весе двух атлетов, как поступил и Боб Гоффман? Он твердо верил: Жаботинский американцам не проиграет. Более того, Аркадий Никитич считал, что Леонид способен на равных соперничать и с Власовым. Он как никто другой понимал психологический аспект предстартовой ситуации. Но пока, что, в коротком затишье сумма 580 кг обещала Власову золотую медаль.

 

Жаботинский зачарованный этим магическим числом из трех цифр, по-видимому, смирился с серебром. Или сделал вид. Как бы то ни было, из создавшейся ситуации Леонид мог извлечь для себя нечто важное - спокойствие. Золотая лихорадка его не касалась. Он мог спокойно тренироваться, копить силы, а там, как говорится, действовать, смотря по обстановке.

 

Власов обладал всеми титулами, какие только мог предложить тяжелоатлетический спорт. Четыре года он купался во славе. Он имел на своем счету сумму 580 кг. Сама мысль, одна вероятность из тысячи, что в силу каких-то трагических случайностей он может упустить золотую медаль, а спорт есть спорт, бездонным ужасом наполняла его существо.

 

Леонид, как бедняк, мог с легкой душой уходить из дому и не запирать дверь.

 

Власову судьба определила другую участь - сидеть на своих атлетических сокровищах и сторожить их, не зная покоя ни ночью, ни днем. Поэтому в день решающей схватки признанный лидер нервничал и не находил себе места. Леонид же был спокоен и с виду даже флегматичен.

 

- Кто сегодня победит? - спросили Боба Гоффмана. - Власов или Жаботинский?

 

- Шеманский! - ответил американец вполне искренне, поскольку знал, как силен его 40-летний тяжеловес. К тому же меценат штангистов США, восхищаясь Власовым и Жаботинским, считал, что эти парни психологически менее устойчивы, что они могут сорваться. До греха в состязаниях штангистов - мгновение. Самые опытные бойцы не застрахованы от <нулевых> оценок. <Старик> Шеманский никогда Гоффмана не подводил.

 

Не подвел и на этот раз, однако соперничать с советскими богатырями на равных он уже не мог.

 

Зал <Сибуйя> во время состязаний самых сильных был переполнен. Именно здесь должно было произойти самое сенсационное событие XVIII Олимпийских игр.

 

Тренерский совет сборной СССР решил не вмешиваться в ход соперничества Власова с Жаботинским. Он назначил им лишь начальные, стартовые веса. После этого они выходили на <оперативный простор> по своему усмотрению. Процедура взвешивания показала, что Власов легче Жаботинского, и намного. Он потянул 136,4 кг (рекордный для него собственный соревновательный вес), а Леонид - 154,5!

 

Состязания в жиме показали, что наши богатыри вне конкуренции: Шеманский осилил 180-килограммовую штангу, его молодой коллега Губнер выжал 175 кг. Жаботинский играючи поднял 187,5 кг, а 192,5 кг - не покорились. Власов же удачно использовал все три попытки и победил в жиме с новым рекордом мира - 197,5 кг! Он оторвался от Леонида на 10 кг, в запасе у него преимущество - москвич намного легче.

 

На первый взгляд было невозможно определить, что запорожец может догнать и обойти москвича. Ведь ему следовало отыграть 12,5 кг. И не обошел бы, если бы в этом Жаботинскому не помог сам Власов.

 

Как тогда было, мне рассказал Жаботинский:

 

- Рывок начал со 160 кг, хотя мог начать и со 165 кг. Так решил тренерский совет, я покорился. Поднял 160 и стал ждать, что будет дальше. Американцы уже <отстрелялись>. Остались я и Юра. Он подошел к весу 162,5. При уходе в подсед штанга упала за голову. Второй подход. Вижу, нервничает, все очки поправляет. Второй раз - недотянул, перестраховался.

 

Я - к нему: <Юра, протяни вес выше, а потом уходи вниз, под штангу. Не торопись!>. Рядом Богдасаров. Ничего мне не ответили. Оба - в трансе. Ведь из-за нелепой <баранки> он мог потерять все. К счастью, Юра справился с волнением и вырвал злосчастные для него 162,5 кг. Однако исчерпал все подходы, чтобы дальше соревноваться со мной. У меня в запасе две попытки.

 

Поднимаю 167,5 кг и отыгрываю пять кило. Стало легче и веселее. В запасе попытка. Думаю, подниму 172,5 кг и сравняюсь по сумме с Власовым. Но штангу над головой не удержал.

 

И тут на сцену в четвертый раз вышел Юра. Завелся, забыл про соперника. Зачем? Ведь это ему ничего не давало. При удаче бил лишь свой подольский рекорд. Надо ли зря тратить силы, если впереди самое трудное - толчок?

 

И все же он установил новый рекорд мира в рывке 172,5 кг. Ушел отдыхать.

 

Жаботинский сообразил: <Если Юра так будет вести себя и дальше, у меня есть шанс на победу>.

 

Толчок Жаботинский начал с двух центнеров, как ему и запланировали. Толкнул, ушел в свою комнату отдыха, лег в постель, укрылся с головой. Рядом был опекун Алексей Сидорович Медведев. Спрашивает:

 

- На какой вес пойдешь?

 

- Посмотрим, с какого веса начнет Юра, - ответил Леонид.

 

Власов с первой попытки легко взял 205-килограммовый снаряд. Жаботинский встал, подошел к нему и сказал:

 

- Поздравляю, Юра! Ты - первый, я - второй. Американцев победили. Давай прекратим выяснять отношения между собой.

 

Этим Жаботинский хотел проверить, считает ли Власов его достойным соперником. Оказывается, не считал. Сказал лишь:

 

- Спасибо! Для меня эта Олимпиада последняя. Пойду на рекорд!

 

После этого Леонид сказал Медведеву, что будет отдыхать, чтобы его не тревожили, пока Власов не закончит выступление, и полностью укрылся одеялом. Когда Власов толкнул 210 кг, Медведев растормошил Жаботинского и предложил:

 

- Леонид! Может 212,5 килограмм осилишь, ты ведь остываешь? Разомнись!

 

- Сидорович! Пойду лишь на победный вес. Позволь немного отдохнуть, - отмахнулся Жаботинский.

 

Власова, видно, задело, что соперник не выходит на помост, пропускает вес за весом: отказался от 212,5 кг, не пошел и на 215 кг. Стал также пропускать веса.

 

Медведев настороженно произносит:

 

- Поставили 217,5. Это же рекорд мира! Пойдешь?

 

- Это то, что мне надо!

 

Леонид встал, но размяться не успел. Потянул штангу, выпрямился, но пропустил момент подрыва. Подержал ее в руках немного выше колен, и бросил на помост. Думается, что схитрил, взялся за спину, уходя с помоста. В запасе оставался подход и, главное, твердая уверенность в том, что он 217,5 кг обязательно одолеет. Как он мне говорил, что уж больно легким показался вес, когда его потянул во втором подходе.

 

Юра ждал, у него осталась последняя попытка.

 

Штанга плавно легла на его грудь. Затем, поймав мгновенье, толкнул груз вверх, но удержать его над головой так и не смог.

 

Все, отвоевался Власов, убедился Жаботинский. Наступил его победный час.

 

И тут Леонида словно осенило: <Какая удача тебе, Ленька! Поднимешь вес, который покоится на штанге, - станешь сразу рекордсменом и чемпионом мира, главное - победителем Олимпийских игр!>

 

Невероятно, но он почувствовал такой прилив сил, будто бы родился заново. Штанга покорилась, пошла вверх так легко, будто поднимал не два с лишним центнера, а укладывал чемодан на верхнюю полку. Да, сумма получилось изрядная - 572,5 кг, что на 2,5 кг больше, чем у Власова, который был, конечно, потрясен. Преодолев гордыню, подошел к Жаботинскому:

 

- Ну, поздравляю! Не думал, что ты возьмешь такой вес.

 

- Я и сам не думал, - ответил ему победитель так, чтобы побежденный не очень огорчился.

 

Так кто же сильнее - Власов или Жаботинский? Токийская дуэль самых сильных атлетов ответа на этот риторический вопрос не дала. С одной стороны, чемпионом стал запорожский богатырь, поднявший самую тяжелую штангу. С другой стороны, Власов в ходе состязаний обновил мировые достижения в жиме и рывке, к тому же за ним остался самый главный рекорд - 580-килограммовая сумма.

 

Проигрыш всегда обиден. Для римского триумфатора поражение в Токио было без преувеличения трагедией. Он считал, да и до сих пор считает, что был в Токио намного сильнее Жаботинского, что атлет из Запорожья бессовестно обманул его, усыпил бдительность жалобами на травмы и прочее.

 

Конечно, Власов физически был мощнее Жаботинского, но не всегда побеждает сильнейший. Поверженным на лопатки Юрий оказался из-за непростительного тактического просчета, переоценки своих сил и недооценки возможностей соперника. Это признал тренер Власова Сурен Богдасаров, который по горячему следу писал, что после проигрыша его обвинили в том, что он оказался плохим тактиком.

 

Если быть откровенным, то он не думал, что 217,5 кг будут под силу Жаботинскому. Когда Власов поднял 210 кг, Богдасаров был уверен, что все в порядке. Своим поздравлением он успокоил Власова.

 

Когда Жаботинский в очередном подходе тяжело, едва оторвал вес от помоста, без попытки уйти в подсед, бросил его, эта уверенность в Богдасарове еще более укрепилась.

 

Многие специалисты поговаривали и до сих пор говорят о том, что в Токио Жаботинский действительно перехитрил Власова. Особенно это суждение стало распространением после исповеди Юрия Петровича Власова перед телезрителями в 1987 г., показанная в телеэкране дважды.

 

Один из известных советских военачальников Главный маршал артиллерии Владимир Федорович Толубко как-то признался:

 

- Жаботинский для Власова стал таким же, душегубом, как Дантес для Пушкина, только в моральном плане.

 

Этот военачальник обожал сильных атлетов, особенно Жаботинского, но после той телепередачи проникся таким сочувствием к трагедии Власова, что Леонида возненавидел. По-моему, незаслуженно.

 

Вот как отреагировал на ту телевизионную встречу с Юрием Власовым профессор Аркадий Воробьев:

 

- Знаю Юрия Петровича с его первых шагов в большом спорте. Человек он интересный, талантливый. Его манера беседы сразу же вызывает расположение к нему, доверие. Хотел он того или нет, но невзгоды бывшего чемпиона большинство слушателей напрямую связало с его спортивным прошлым.

 

Но я как врач и тренер знаю: Власов ушел из спорта здоровым человеком, физически здоровым. Более того, через два года вернулся и установил мировой рекорд. Больному человеку совершить подобное не по силам. Вот почему я не могу согласиться с Власовым, когда он заявляет, что спорт калечит людей. Не думаю, что на основе собственных злоключений, это ведь частный случай, можно и нужно делать далеко идущие выводы.

 

Ему, да и другим свидетелям Олимпиады-64 в Токио, продолжал делиться своим мнением Аркадий Воробьев, было неприятно слушать утверждение Власова, что его обманул Жаботинский.

 

Искажать факты не надо. Если уж предоставили слово об этом Юрию Власову, то нужно было бы рядом посадить и другого выдающегося советского атлета Леонида Жаботинского, выслушать и его версию. Нельзя было монтировать запись в пользу одного участника.

 

Власов готовился сам. Даже не хотел жить со сборной СССР. Его об этом предупреждал многие, которые утверждали, что если не поедешь с командой, то можешь проиграть, коллектив - великая сила.

 

Юрий воспринял этот совет как страшную обиду:

 

- Неужели есть на земле человек, который может выиграть у меня?

 

- Жаботинский подготовлен отлично, и он будет сражаться до последнего подхода, - не сомневаясь, отвечал ему Воробьев.

 

Власов тогда лишь усмехнулся.

 

Думается, что следует по достоинству оценить силу того, кто оказался выше всех на олимпийском пьедестале почета. Утверждать, что Власов ушел из спорта непобежденным, значит, ставить под сомнение победу Жаботинского, для этого нет оснований.

 

С мнением Аркадия Никитича не согласиться не могу. Нельзя принижать значение токийской победы богатыря из Запорожья. Подними Власов штангу, которую укротил Жаботинский, и он стал бы двукратным олимпийским чемпионом.

 

Сумел бы Юрий выполнить рывок так же четко, без срывов, как и Леонид, ему не пришлось бы довольствоваться скромным достижением, а потом штурмовать рекорд мира, чем, кстати, изрядно обессилил себя перед завершающей стадией состязаний.

 

Совсем негоже сетовать на то, что Леонид прибегал к тактическим уловкам, старался усыпить бдительность соперника.

 

В большом спорте, как в сражении, тактика и стратегия играют очень важную роль.

 

Никто не станет ставить в вину полководцу то, что он сумел благодаря хитроумному тактическому маневру с малыми силами разгромить превосходящего противника. Честь ему и хвала.

 

Обидно быть побежденным, когда ты триумфатор и находишься в расцвете сил, когда до олимпийского венка, нового всемирного признания тебя отделял шаг, полшага! Слов нет. Однако в спорте надо уметь не только побеждать, но и достойно проигрывать. Обладать достаточным мужеством, чтобы, потерпев поражение, не превращать его в трагедию, не пасть духом.

 

Что такое поражение для сильных духом, как свидетельствует история? Это урок, после которого следует шаг к победе! Принижение успеха победителя, никогда не украшало проигравшего, расслабляла его волю, и не доводило до добра.

 

Урок, который дала схватка великанов силы на Токийской олимпиаде, актуален и для сегодняшних спортсменов: нельзя недооценивать силы противника. Слабых соперников на мировом помосте не бывает.

 

Мы знаем, что мужественный и прямой тренер армейского богатыря Сурен Богдасаров, нашел в себе силы всенародно признать свои ошибки. Разумеется, ему это было легче сделать, чем уязвленному в сердце Власову.

 

В новогоднем интервью газете <Советский спорт> серебряный призер Олимпиады был сдержан и как обычно скромен. Он говорил, что спортивный год для него был трудным, сопутствовали как удачи, так и поражения. Например, рад был выходу в свет первой книги - сборнику рассказов <Себя преодолеть>.

 

Достижением был мировой рекорд в сумме троеборья в 580 кг. Очень огорчён результатом, показанным на Олимпиаде. На некоторое время он прерывает занятия тяжелой атлетикой - плохо со здоровьем. Да и других дел полным-полно.

 

Вот что ответил в то время спортивным журналистам Леонид Жаботинский:

 

- В списке лучших спортсменов страны за 1964 год - два тяжелоатлета. В этом я вижу признание достижений моих коллег по спорту. Штангисты, как и в прошлые годы, не разочаровали своих поклонников. Мои друзья хорошо поработали.

 

В общей сложности нами завоевано в уходящем году на чемпионатах Европы, мира и Олимпийских играх 14 золотых и 7 серебряных медалей. <Золотым> этот год стал и для меня.

 

Убежден, что в наступающем году наша богатырская дружина подарит немало рекордов и в одиннадцатый раз станет чемпионом мира. Ребята у нас крепкие, дружные. Не утаю, в 1965 г. хочется превысить результаты во всех упражнениях.

 

Состязания в Токио завершились полным триумфом советских тяжелоатлетов.

 

Кроме Жаботинского олимпийскими чемпионами стали Алексей Вахонин, Рудольф Плюкфельдер и Владимир Голованов. Серебряных наград удостоились Юрий Власов, Владимир Каплунов и Виктор Куренцов. Наша сборная набрала 43 очка в неофициальном олимпийском зачете. На второе место вышли наши самые упорные ученики поляки - 25 очков.

 

Отличились и японцы. Хозяева помоста, среди которых особенно уверенно соревновался победитель в полулегком весе Иосинобу Миякэ, сумевший <нокаутировать> знаменитого американца, чемпиона Мельбурнской олимпиады Исаака Бергера, с 22 очками опередила команду США.

 

<Мальчики> Боба Гоффмана не сумели взять ни одной золотой награды. Получается, что победа в Мельбурне была их <лебединой песней>. Конкуренция на мировом помосте стала возрастать год от года, а американские атлеты откатывались все дальше и дальше.

 

Над сборной командой Советского Союза небо казалось безоблачным. В Токио она с большим преимуществом в десятый раз завоевала и первый приз чемпионата мира. Замечу, что в 1964 году впервые на Олимпийских играх штангисты одновременно разыграли и олимпийские награды, и мировое первенство.

 

Когда советские олимпийцы прилетели в Москву, на аэродроме в Шереметьево их ждали тысячи поклонников. Немало было среди них любителей <железной игры>. Все они особенно мечтали увидеть Юрия Власова.

 

Хотя он и уступил победу Жаботинскому, но побил два мировых рекорда, Тогда никто не считал его слабее запорожского силача. Увы, Власова с командой не было. Он вернулся домой один.

 

Одиночество не тяготило Юрия. Это до Рима он был веселым и общительным, душой команды. Капитан советской богатырской дружины стал отходить от товарищей по сборной все дальше и дальше. Как-то в сердцах одному журналисту произнес:

 

- Плетут пустые разговоры обо мне, небылицы сочиняют. Слушать противно.

 

Тренеры, коллеги стали замечать: чем старше и сильнее становился самый знаменитый атлет мира, тем меньше его тянуло к общению со своими собратьями по <железу>. Юрий Власов предпочел затворнический образ жизни, одиночество. Характер его стал круто меняться.

 

Коллеги по штанге не понимали всей глубины и масштабности его литературных замыслов. Литераторы не могли понять ноющей боли душевных язв, одолевающих гиганта после токийского фиаско. Может быть, именно тогда в его неприступную душевную келью стали назойливо наведываться непрошеные гости - мрачные мысли.

 

В верных преданных друзьях он стал видеть недоброжелателей и алчных завистников. Спортсмен поверил холодному властителю человеческого духа Шопенгауэру, который утверждал, что умный человек <при некотором знакомстве с так называемыми людьми остановит свой выбор на замкнутой жизни, а при большом уме - на полном одиночестве>, что <интеллигентность приводит к необщительности>, и что <сто глупцов вместе взятых не составят и одного здравомыслящего>.

 

Разумеется, в это время Власову, несшему в одиночку огромное бремя спортивной всепланетной славы, трудно врастающему в скалистую почву капризного литературного поприща, как никогда нужны были верные и искренние друзья, мудрые и честные советы.

 

Увы! Быть может, правы были древние, когда утверждали: сила и молодость - это слишком много для смертного!

 

Вопреки недоверию и иронии многих, Власов сумел написать сразу ставший широко популярным сборник рассказов с символическим названием <Себя преодолеть>. Преодолеть же свою предубежденность по отношению к окружающим его верным друзьям, в особенности к людям с характером откровенным, прямым и цельным, не умеющим заискивать, Юрий не смог. Они отдалились от него.

 

Разумеется, если бы в атлетическую сборную входили Лев Толстой, Федор Достоевский, Михаил Булгаков, Власову было бы с кем поговорить-пообщаться.

 

Впрочем, это, конечно, только шутка. Если говорить серьезно, то еще была надежда на то, что Власов отойдет от глубокого токийского стресса. На время отложит в сторону талантливое перо, приступит к тренировкам и первым возьмет в троеборье фантастический рубеж - 600 кг. В великом атлете ХХ века штангист сумел на время преодолеть начинающего литератора. Он вернулся на помост, но слишком поздно.

 

В начале 1965 г. спортивный мир находился в томительном ожидании рождения новых фантастических рекордов, надеялся, что соперничество самых сильных - Власова и Жаботинского - возобновится, и это послужит дальнейшему прогрессу тяжелой атлетики. В прессе изредка появлялись обнадеживающие сообщения о том, что обладатель абсолютного рекорда в сумме классического троеборья, штангу не разлюбил, что он тренируется и еще себя покажет. Власов упорно молчал.

 

Забыл про помост и новоиспеченный олимпийский чемпион Жаботинский.

 

Почему-то напрочь запамятовал о своем предновогоднем обещании повысить результаты во всех упражнениях. Увенчанный олимпийскими лаврами, Леонид с аппетитом пожинал плоды своей великой славы.

 

Неподвластный веяниям времени член Политбюро ЦК КПСС Анастас Иванович Микоян вручил в Кремле украинскому богатырю орден Трудового Красного Знамени.

 

Министр обороны страны Родион Яковлевич Малиновский обласкал выдающегося армейца, поздравил его с присвоением почетного офицерского звания.

 

На кремлевском приеме Леонида удостоил беседой председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин. Вдохнув фимиам славы, олимпийский чемпион не заметил, как у него предательски закружилась голова. Оказывается, улетая в Токио, он не сомневался в своей победе!

 

Наделенный предками-казаками хорошим голосом, чемпион любил петь мелодичные украинские песни. В Токио он срочно включил в свой песенный репертуар знаменитый тогда <Рушничок>. Знал, что его обожал руководитель советского государства Никита Сергеевич Хрущев. Леонид представлял в мечтах, как на правительственном приеме в честь олимпийцев-победителей споет любимую песню самому Никите Сергеевичу. Может быть, дуэт получится!

 

Однако этой тщеславной казачьей мечте сбыться не удалось. Пока в Японии шли Олимпийские игры, дома произошли большие изменения - Хрущева, к большому огорчению певца-штангиста, досрочно <проводили> на пенсию.

 

Вернувшись в Запорожье, Жаботинский еще не понимал, что слава намного тяжелее рекордной штанги. Все хотели его видеть и слышать. Он и его <домашний> тренер Илья Молдавский, сбиваясь с ног, безотказно выступали перед рабочими и колхозниками, моряками и рыбаками, студентами и школьниками. Эта <карусель> совсем выбила богатыря из тренировочного ритма. Здесь же одолевали вездесущие журналисты и фотокорреспонденты.

 

Особенно усердствовали кинематографисты. Они быстренько сварганили киноочерк <Запорожец на Олимпе>.

 

Сценарист М. Коростышевский и редактор Ю. Любоцкий, а также режиссеры и операторы изрядно потрудились, чтобы показать пародию на действительность. По их мнению, выдающийся спортсмен оказался до крайности ограниченным, самодовольным и самовлюбленным человеком.

 

В этом горе-фильме Леонид Жаботинский был показан законченным эгоистом, караваем, который сам себя испек.

 

В своей наспех сделанной киноленте авторы-дилетанты ни слова не обмолвились о том, что уникальный и талантливый атлет является воспитанником секции штангистов знаменитого Харьковского тракторного завода.

 

Совсем забыли> упомянуть его первого тренера Михаила Светличного, сказать о том, что к Олимпиаде Леонида готовил первый советский <пятисотник> Алексей Медведев.

 

Зритель должен был, по замыслу авторов, пролить горючую слезу и проникнуться особым расположением к чемпиону еще и потому, что был он по жизни заклятый неудачник и его спортивная судьба складывалась хуже некуда. Никаких побед?! Поражение и снова поражение. Резко изменился тон газет. Каждая строчка - будто приговор. Никаких перспектив. Буквально вычеркнули его из большого спорта!

 

Только один человек, Яков Куценко, верил Жаботинскому, атлету и человеку. Однако вдохновенно и бессовестно продолжали его поливать грязью мастера<киношники>. Они вытащили на свет Божий несколько строк из письма Куценко о том, что он огорчен неудачами и всей обстановкой, что сложилась вокруг Леонида. Но он продолжал верить, верил, что у него есть воля, сила и настоящий бойцовский характер.

 

В этом месте диктор торжественно провозглашал:

 

- Вера одного человека оказалась сильнее!

 

В фильме-пародии 160-килограммовый гигант разъезжает чуть ли не на детском велосипеде, а рядом бегут безумные от радости мальчишки. Ни к селу, ни к городу атлету вручают флейту, которую до этого он никогда в руках не держал. Словом, масса несуразностей.

 

Более того, если о Власове говорили и писали в те времена как об инженере и писателе, то Леонид выглядел только недалеким <поднимальщиком железа>. Готовясь к Олимпиаде, Жаботинский служил в Советской Армии, заочно заканчивал учебу в Харьковском педагогическом институте, готовился стать дипломированным педагогом.

 

Не узнали зрители и того, что Леонид - страстный пропагандист тяжелоатлетического спорта, что он самый желанный гость у металлургов и моряков-черноморцев, что он любит возиться с молодежью и у него в секции есть свои ученики - будущие чемпионы и рекордсмены Украины.

 

Не стоило бы так подробно анализировать этот фильм-скороспелку, если бы он не затронул психику олимпийского чемпиона. Жаботинский принял его сценарий за чистую монету и поверил в свою исключительность.

 

Дошел до того, что восстал против присвоения звания <Заслуженный тренер СССР> своему первому учителю Михаилу Светличному.

 

Когда он узнал, что Федерация тяжелой атлетики Советского Союза обратилась к руководству спорткомитета СССР с такой просьбой, то негодующе отрезал: <Только через мой труп!>. Смилостивился лишь через два года.

 

Чрезмерные похвалы так убаюкали Леонида Жаботинского, что ему стало не до тренировок, сила пошла на убыль. По стране поползли ядовитые слухи о том, что токийская победа запорожского атлета случайный выигрыш, с помощью обмана.

 

Приходилось вновь и вновь опровергать досужие сплетни, укорачивать <злые языки>, которые, перефразируя классика, <страшнее автомата Калашникова>.

 

В очерке <Детали великого спора> Алексей Медведев отметил, что нельзя победить случайно Власова, нельзя случайно набрать 572,5 кг. Огромный труд, воля, абсолютное уважение к сопернику и точное знание своих сил и сил противника привели Леонида Жаботинского к заслуженному успеху.

 

Сказано мудро и верно. Все-таки требовались веские доказательства, что чемпион Олимпиады-64 не слабее героя Римской олимпиады.

 

Однако время шло, а доказательств в виде рекордных килограммов со стороны Жаботинского не было.

 

Более того: его результаты значительно снизились.

 

- Надо работать! - сказал себе Жаботинский лишь после того, как узнал о бурном прогрессе тяжеловеса из Луганска Виктора Андреева.

 

Уроженец чувашского села Айгиши взялся за штангу в двадцатилетнем возрасте, когда проходил службу в армии. Казалось, что богатырем ему не быть. Весил он тогда лишь 75 кг, да и ростом не выделялся - 173 см. Впрочем, такой же средний рост имел и Пауль Андерсон.

 

<Почему бы и мне не стать таким же здоровым, как этот американец?> - подумал Виктор и приступил к тренировкам по методике знаменитого силача. При этом он особенно усердно нажимал на пищу. Вес его пошел в гору. За три года он достиг первого тяжелого веса.

 

В списке лучших штангистов страны Андреев занимал лишь 53 место с результатом 412,5 кг. Через год он весил уже 123 кг и показал в сумме троеборья 455 кг. Осенью 1963 г. студент экономического факультета Луганского сельскохозяйственного института Андреев ворвался в клуб <пятисотников>.

 

Из Москвы пришла весть, что Виктор Андреев, 136-килограммовый силач, в международных состязаниях на приз столицы победил с приличной суммой - 537,5 кг.

 

Вскоре он отобрал мировой рекорд у самого Юрия Власова, выжав штангу весом 198 кг.

 

- Хватит бездельничать, - сказал Жаботинский, узнав об успехе нового рекордсмена мира, сумевшего довести результат в троеборье до 542,5 кг. - Этот парень становится опасным.

 

В любом деле лучший стимул прогресса - конкуренция. Пока Власову угрожал Жаботинский, он бил рекорды в отдельных упражнениях, но сумма росла медленно: за три года прибавил 20 кг. Стоило Леониду выйти вперед с 560-килограммовым результатом, как Юрий за считанные месяцы прибавил 22,5 кг.

 

Чемпионат Советского Союза 1965 г. проходил в Ереване, городе, где силачей всегда боготворили. Именно здесь прославился в предвоенные годы Серго Амбарцумян, сумевший превзойти рекорды знаменитого немца Йозефа Мангера.

 

Леонид познакомился с легендарным Серго и постарался его не огорчить: победил, набрав 552,5 кг. Однако радости особой не испытал. За спиной чувствовалось горячее дыхание неутомимого Виктора Андреева. Он отстал лишь на 12,5 кг.

 

Леониду бы снова приналечь на тренировки, порежимить, но <сладкая жизнь> позвала его в Париж для участия в международных соревнованиях в честь 60-летия тяжелой французской атлетики. Соревноваться ему было не с кем, поэтому он лишь хорошо размялся.

 

Приближался чемпионат Европы. Тренеры надеялись, что Жаботинский поддержит команду, но он отказался от состязаний, поскольку надвигались государственные экзамены в пединституте.

 

В столицу Болгарии Софию поехал Виктор Андреев. Что с ним приключилось, непонятно до сих пор. Он не сумел выжать даже начальные 180 кг и <подарил> сборной команде роковую <баранку>. Наша непобедимая дружина проиграла сборной Польши.

 

А у Жаботинского - новое турне за границу, в Вену на праздник газеты <Фольксштимме>. По этому поводу он с сарказмом сказал:

 

- Был штангистом, - стал туристом! - Знай, дорогой Дмитрий Иванович!

 

Впереди его и всю нашу команду ждали серьезные испытания. Приближался чемпионат мира, который должен был состояться в Тегеране. Жаботинского назвали капитаном команды, это его ко многому обязывало. Однако и он не смог выручить свою стальную дружину.

 

В первый день <забаранил> шахтер Алексей Вахонин: герой токийского помоста получил <нулевую> оценку в жиме. Только Виктор Куренцов, серебряный призер Токио, стал <золотым>, остальные проиграли. Владимир Каплунов проиграл поляку Вальдемару Башановскому, Александр Кидяев - Норберту Озимеку, польскому рекордсмену мира, Анатолий Калиниченко - чернокожему атлету из Англии Луису Мартину.

 

- Как в воду опущенный ходил тренер Аркадий Никитич Воробьев, - вспоминал Жаботинский тот драматический чемпионат. - Я даже аппетит потерял.

 

- Ну, теперь надежда только на тебя, капитан! - произнес Жаботинскому Воробьев, и очень невесело.

 

Главным соперником Леонида был знакомый ему по Токио американец Гарри Губнер, штангист и толкатель ядра. Жаботинский был явно не в олимпийской форме, крепко сдал позиции после туристических <променадов>. Однако, собрав волю в огромный кулак, он сумел опередить сильного конкурента. Губнер набрал в сумме 545 кг, а Леонид - 552,5 кг.

 

Капитан сборной команды СССР постарался скрасить весьма бледное выступление своей дружины тем, что в дополнительном подходе сумел вырвать 173-килограммовый снаряд и тем самым на полкило превысил мировой рекорд Юрия Власова.

 

Сборная команда страны вернулась домой побежденной. Поляки ликовали.

 

Спортивному руководству надо было сделать правильные выводы из тегеранского поражения. Оказывается, в нашем <тяжелоатлетическом королевстве>, столь прославленном, не все благополучно.

 

Под критический огонь попал, в первую очередь, старший тренер Аркадий Никитич Воробьев.

 

Все эти антиворобьевские силы, тайные и лигитимные, объединились под эгидой прессы, в первую очередь газет <Известия> и <Труд>. Остро ставился вопрос об устранении Воробьева с поста государственного тренера сборной команды СССР.

 

Семь раз вопрос обсуждали в Спорткомитете страны, но Аркадий Никитич выстоял, и доказал, что умеет делать правильный вывод из неудач.

 

Через год на чемпионате мира в Берлине наша дружина силачей была вне конкуренции. Чемпионских титулов удостоились Алексей Вахонин, Евгений Кацура, Виктор Куренцов, Владимир Беляев.

 

В последний день победную точку поставил Жаботинский.

 

Он соревновался с молодым американцем   Робертом  Беднарским, который весил лишь 109 кг, а в троеборье показал отличный для него результат - 537,5 кг.

 

Наш второй <тяж> Станислав Батищев, ставший третьим призером, сильно отстал от американца. Зато Жаботинский опередил Беднарского на целых 30 кило. Он показал в сумме 567,5 кг, но до токийской суммы не дотянул. 1966 год для него был с минусом, несмотря на рекорды мира в рывке и толчке.

 

Жаботинскому явно не хватало Власова, который, говорили, возобновил тренировки, но участвовать в состязаниях не собирается.

 

Впрочем, когда призеры мирового первенства поднялись на берлинский пьедестал, Беднарский, пожимая руку Леонида, сказал ему:

 

- На следующем чемпионате первым буду я.

 

Ничего не ответил чемпион, но призадумался, что молодежь пошла напористая, что надо охладить ее пыл.

 

Новый 1967 год Леонид начал с того, что стал тренироваться у нового специалиста - Ефима Самойловича Айзенштадта, тренера армейских штангистов. В свое время Айзенштадт был хорошим атлетом, чемпионом Украины. Потому у него учились мастерству многие киевские силачи.

 

Словом, этот вдумчивый и опытный специалист был находкой для Жаботинского. Они совместно выработали новую систему подготовки, продумали режим тренировок, отдыха и питания.

 

Особенностью занятий было то, что в тренировки постоянно включались упражнения на гибкость, пластичность, растяжение мышц. 160-килограммовый гигант при 194-сантиметровом росте великолепно играл в волейбол, баскетбол, настольный теннис. Легкоатлетическое ядро толкал на 17 метров.

 

Благодаря всему этому Леонид обладал поразительной быстротой, исключительной подвижностью, совершенно не свойственной его коллегам - супертяжеловесам.

 

Но нагружать себя штангой атлет не очень старался. Возможно, ему, чрезвычайно одаренному, и не нужно было утруждать себя, поднимая на тренировках запредельные тяжести. Как знать?

 

Как-то, наблюдая за Жаботинским, старший тренер украинских штангистов Яков Романович Криницкий, произнес пророческую фразу, что жаль, если Леня не оставит великого следа, не возьмет первым 600 кг.

 

Его возможности безграничны. Надо стараться больше нагружать мышцы тяжелой штангой, а он этого не хочет, жалеет себя, что ли?

 

Богатырская чехарда

 

Никто и не заметил, как в тяжелом весе

 

не стало <короля>. Жаботинский остановился.

 

Но соперники уже почувствовали,

 

что на следующем чемпионате будет не

 

урок штанги, а настоящая борьба.

 

Аркадий Воробьев

 

 

По проторенной тропе

 

На тропу тяжелоатлетического спорта высших достижений, проторенную Юрием Власовым и Леонидом Жаботинским, на битву с рекордами выходили все новые и новые штангисты тяжелого веса. В январе 1967 года журналисты, знавшие всех видных атлетов, задались риторическим вопросом:

 

- Кто откроет <Клуб-600>?

 

Многие утверждал, что есть спортивные рекорды, которые не могут оставлять равнодушными даже людей далеких от спорта. В этих достижениях отчетливо проявляется стремление человека познать самого себя, еще раз убедиться, как велики и далеки от предела его возможности. В числе таких ключевых видов - тяжелая атлетика, конечно, достижения в троеборье богатырей самого крупного масштаба.

 

Констатировали, что уже десятки лет советские штангисты Алексей Медведев, Юрий Власов, а за ними Леонид Жаботинский никому не уступали титула самого сильного человека на земле.

 

Абсолютный рекорд в сумме классическом троеборье - 580 кг принадлежал московскому инженер-капитану Юрию Власову.

 

С появлением на помосте наших, отечественных Гераклов, тяжелая атлетика ускорила свой шаг. На очереди был следующий рубеж - 600 кг. Кто же первым перейдет этот спортивный Рубикон? Вероятным претендентом к этой заветной цели специалисты полагали: ближе всех Юрий Власов.

 

Тому было объяснение - 31-летний чемпион Римской олимпиады, добывал рекорды и золотые медали ценой огромного нервного напряжения. Поэтому он и не появлялся после проигрыша в Токио на тяжелоатлетическом помосте, стал предпочитать ему письменный стол.

 

Никто не сомневался, что Власов не променяет штангу на перо, сможет навсегда забыть <железо>, с которым у него связаны самые счастливые мгновения жизни. Это не в его правилах, не в его натуре, юноше воспитанного в суворовском военном училище и закаленного офицера в военной академии.

 

Логика восторжествовала, Юрий Власов снова в тренировочном зале ЦСКА со своим неизменным чемоданом, где его с нетерпением ждал друг и старший коллега Сурен Богдасаров. Весьма возможно, что Юрий Власов вновь скажет свое веское слово в спорте <сильных мира сего>.

 

Вторым кандидатом в <шестисотники> называли Жаботинского, считая, что украинский богатырь довольно быстро мог бы достигнуть 580-килограммового рекорда Власова, затем превзойти его при условии, если москвич вернется на помост.

 

Состязания только с числами, без серьезной конкуренции, конечно, лишали бы Жаботинского боевого задора. Сам же Власов был благодарен Леониду за то, что тот своими действиями побудил его перед Токио превзойти рекорды. Не случайно специалисты полагали, что у Леонида Жаботинского достаточно шансов, чтобы открыть <Клуб-600>, так как он сможет выжать штангу весом 200, вырвать 175 и толкнуть 225 кг.

 

Примечательно, что на 1 января 1967 года в <Клубе пятисотников> насчитывалось 28 тяжелоатлетов.

 

Из них: 13 советских штангистов, восемь из США, по одному из Бельгии, Болгарии, Венгрии, Ирана, Кубы, Аргентины и Новой Зеландии.

 

Из приведенного ниже списка самых сильных штангистов мира в классическом тяжелоатлетическом троеборье можно судить о динамике показанных ими в разное время результатах.

 

 

1. Юрий Власов СССР 580,0 кг

 

2. Леонид ЖаботинскийСССР 572,5 кг

 

3. Гарри Губнер США 545,0 кг

 

4. Норберт Шеманский США 542,5 кг

 

5. Виктор Андреев СССР 537,5 кг

 

6.  Роберт  Беднарский США 537,5 кг

 

7. Пауль Андерсон США 532,5 кг

 

8. Станислав Батищев СССР 530,0 кг

 

9. Серж Рединг Бельгия 525,0 кг

 

10.Карой Эчер Венгрия 522,5 кг

 

11.Георгий Дьяченко СССР 520,0 кг

 

12.Сид Генри США 517,5 кг

 

13.Джим Брэдфорд США 512,5 кг

 

14.Геннадий Рябоконь СССР 510,0 кг

 

15.Алексей Медведев СССР 507,5 кг

 

16.Юрий Вилькович СССР 505,0 кг

 

17.Иван Веселинов Болгария 505,0 кг

 

18.Дейв Ашман США 505,0 кг

 

19.Станислав Червяков СССР 502,5 кг

 

20.Эрнесто Барона Куба 502,5 кг

 

21.Мансур Боруманд Иран 502,5 кг

 

22.Умберто Сельветти Аргентина 500,0 кг

 

23.Виктор Поляков СССР 500,0 кг

 

24. Роберт   Шейерман  СССР 500,0 кг

 

25.Дин Оливер Новая Зеландия 500,0 кг

 

26.Уильм Марч США 500,0 кг

 

27.Владимир Пономаренко СССР 500,0 кг

 

28.Олаф Коол СССР 500,0 кг

 

 

Среди них наибольшее количество пятисотников наших отечественных богатырей. К сожалению, в нем нет того, кто откроет эру <шестисотников>.

 

Такой силач уже был. Мы с ним тренировались на одних из подготовительных сборов лучших штангистов России.

 

Однако наш рассказ о тех, на кого болельщики больше всего рассчитывали. Так, на меня большое впечатление произвел Виктор Андреев, атлет фантастических дарований среди супертяжеловесов. Я познакомился с ним тогда, когда он был <бесхозным> штангистом, то есть его никто лично не оберегал, не тренировал.

 

Фигура у Виктора была, можно сказать, нестандартная, но силой он обладал чудовищной. Из советских штангистов он был единственным, способным присесть и встать с 500-килограммовым снарядом на плечах. Выходец из чувашской деревни Айгиши, Андреев называл себя Николаевым в штанге:

 

- Мой земляк один из сильных в космосе, я буду самым сильным на земле, - говорил богатырь, похожий на большое дитя.

 

Помню, мы, российские атлеты, готовились в Дубне к всесоюзным состязаниям. Андреев проживал со мной в одном номере гостиницы. Ему, представителю профсоюзного спортобщества <Труд>, очень нравилась моя офицерская форма и армейская выправка. Звал он меня по-своему почтительно - <поручик>. Как-то я его спросил:

 

- Витя, ты мог бы стать чемпионом мира в полутяжелом весе или в первом тяжелом. Зачем тебе супертяжелый? Ты же ростом маловат.

 

- Понимаешь, поручик, тренируюсь для того, чтобы стать самым сильным на земле, а не просто чемпионом. Хочу быть сильнее Андерсона, Жаботинского, Власова. Как бы я мог, скажем, в среднем или полутяжелом весе бить рекорды тяжеловесов? Вот и приходится из себя делать супертяжа.

 

Больше всего меня поражало, что этот обладатель, пожалуй, самого большого живота в мире был мягким, гибким и прыгучим, как кузнечик. У него была лишь одна трудность. При взятии веса - нужно было ухитриться, не задеть грифом штанги выпуклость живота.

 

Андреев принимал пищу, можно сказать, круглые сутки. Дважды вставал ночью, аппетитно поедал мясо, колбасу, черный хлеб, запивал все это кефиром, затем засыпал сном праведника. Видимо, все деньги он тратил на пропитание, поскольку не мог купить себе приличного костюма.

 

Надо признать, что Андреев не зря старался. Пока Власов думал, продолжать ли ему тренировки, а Жаботинский вкушал плоды токийской победы, Андреев в марте 1965 г. победил в международном турнире на <Приз Москвы>. В апреле, соревнуясь в Алуште, выжал 198-килограммовый снаряд. Это была серьезная заявка на титул самого сильного: Андреев на полкилограмма превысил мировой рекорд самого Власова.

 

Не прошло и месяца, как, выступая в Ереване, Виктор фиксирует 198,5 кг. Есть второй рекорд мира! На чемпионате СССР в Новосибирске выиграл золотую медаль в троеборье. Пока Жаботинский раскачивался, Андреев занял его место в сборной команде СССР, поехал на чемпионат Европы в Болгарию и там осрамился. Получил нулевую оценку.

 

Выжимал на тренировочном сборе 200 кг и не сумел зафиксировать начальный вес 180 кг. Это стало началом конца тяжелоатлетической карьеры Андреева. Спустя два года на Спартакиаде в Москве этот загадочный супертяж ухитрился не поднять в жиме детский для него вес 140 кг. Команда России впервые уступила первый приз сборной Украины. Только тогда руководители российского спорта поняли, что они зря сражались за Андреева.

 

Атлет жил в Луганске, учился в сельскохозяйственном институте, готов был выжать 205 кг, но его уговорили (за новый костюм) выступить за команду РСФСР. Вот он и выступил, и как <злоумышленник> был дисквалифицирован.

 

Почему я столь подробно рассказываю о спортивной судьбе Виктора Андреева, имя которого быстро предали забвению?

 

Именно этот силач заставил Жаботинского проснуться. Власов его не тревожил. К тому же Андреев был первым атлетом, с которого началась богатырская чехарда.

 

Вероятно, Власова крепко встряхнул тот же Андреев. Не смог Юрий примириться с тем, что его мировой рекорд в жиме побит, причем дважды, человеком нелепого телосложения.

 

Нет, Власов не оставил свое литературное творчество. Однако он все чаще и чаще стал общаться с <железом>, и это общение его волновало, звало на большой помост. Его мускулатура быстро откликнулась на нагрузки, сила вернулась. Выступая на Спартакиаде в Москве 15 апреля 1967 года, Юрий с поразительной легкостью выжимает 199 кг, возвращает себе мировое достижение, и одновременно веру в свои силы.

 

Я был очевидцем этого события. Внешне все было, как обычно: Юрий на разминке выжал дважды 160-килограммовую штангу. Потом вышел на соревновательный помост, буквально одними руками поднял начальный вес 180 кг. Правда, была заметна некоторая скованность, но она свойственна всем атлетам, делающим первый подход.

 

Затем намного свободнее и легче Власов осилил и 190 кг. Аплодисменты, дружеские возгласы явно подогревали его на подвиг. Посоветовавшись с тренером Суреном Богдасаровым, Власов заказал 199 кг, и поднял их безупречно. Он, как когда-то, был предельно счастлив и словоохотлив.

 

- Спрашивайте, о чем хотите! - ликующе улыбался Геркулес, раздавая автографы.

 

Как всегда, с готовностью откликнулся на такое предложение мой друг журналист Дмитрий Иванов, находившийся в зале:

 

- Какую цель ставили, выходя на московский помост?

 

- Скромную. О рекордах не думал. Хотел лишь испытать свои силы в жиме, потому что применял в основном только силовое упражнение. Можно считать, что это начало моего нового спортивного пути.

 

Было очень трудно поверить в себя и вернуться на помост. Если бы люди не верили в меня, а эту веру я сегодня особенно почувствовал, то я бросил бы спорт.

 

- Что вы испытали, когда появились на этих соревнованиях?

 

- Великое волнение. Я не видел публики. Только большой опыт помог мне взять себя в руки и хорошо справиться с жимом. Самая большая победа в том, что я добился рекордного достижения при относительно малом собственном весе. Обычно я весил 135-136 кг.

 

- Будете ли набирать вес?

 

- Не хочу переходить за 130 кг.

 

Юрий Петрович, прервав Иванова, обратился ко мне:

 

- Пусть теперь очередной вопрос задаст мой сослуживец по ЦСКА, начинающий журналист Женя Пеньковский.

 

Слегка краснея, но польщенный вниманием Юрия, я спросил:

 

- Когда намерены снова соревноваться?

 

- Буду выступать каждый месяц. Нужно приучить себя к соревновательной обстановке. Я все забыл, даже хлопок судьи. Наивысшей формы, видимо, достигну к финалу четвертой Спартакиады народов СССР, на которой буду выступать за команду Москвы. Для меня это будут очень трудные соревнования. Пока я отдыхал, молодежь здорово подросла.

 

Помню, как мы ликовали, когда Юрий вернулся в спорт. Особенно это радовало меня, его одноклубника. Тогда он совершил очень мужественный шаг, но этот шаг к новой спортивной славе оказался первым и последним. К великому сожалению!

 

В том, что Власов отказался от осуществления своего спортивного возрождения, <виноват>, мне кажется, Леонид Жаботинский. Дремавший почти три года, он почувствовал дыхание могучего конкурента и разразился таким каскадом рекордов мира, каким нас радовал до этого один лишь Власов.

 

Произошло это в начале июня на международных соревнованиях в прекрасной болгарской столице Софии в 1967 г.

 

Жаботинскому здорово повезло, что к этому турниру он готовился на болгарской земле, на Золотых песках в благоуханной Варне, где всего было вдоволь: и солнца, и моря, и превосходной пищи, и улыбок.

 

Сам Леонид мне потом признался, что, выступая в Софии на матче штангистов Болгарии, Турции и СССР, он вел заочный поединок с Юрием Власовым, с его новым мировым достижением, с собственными рекордами, которые решил, во что бы то ни стало, превзойти.

 

Это ему удалось в полной мере. Начал жим с небольшого для себя веса 180 кг. Во втором подходе легко взял 192,5 кг и попросил поставить на штангу 201,5, на два с половиной килограмма больше рекордного результата Власова. Вышел в третий раз на помост как никогда уверенный. Его поздравили друзья с первым для него мировым рекордом в жиме.

 

Идет на рывок. Здесь у него всегда все в порядке. Берет 165, затем 174, от третьего подхода отказывается. Старается приберечь силы для толчка, так как конец венчает дело.

 

Толкает 210 кг. Хорошо, легко пошло. Осталось последнее усилие. И он покоряет 218,5 кг, можно сказать, играючи. В итоге получилась сумма 590 кг. То есть рекорд Власова перекрыт на 10 кило! Если бы считались все рекордные довески, то в сумме было бы 594 кг. Четыре мировых рекорда за один вечер. Так здорово он еще нигде не выступал!

 

Главное испытание его ожидало впереди. Власов обещал выйти на спартакиадный помост. Возможно, там они поборются, в битве и откроют <Клуб-600>.

 

Как известно, чемпион Римской олимпиады отказался от участия в Спартакиаде. Вновь один, без достойного конкурента, на помосте воцарился Жаботинский.

 

Дмитрий Иванов вспоминал, что Жаботинский долго стоял, слегка покачивая ручищами. У его ног покоилась груда металла. Вес рекордный - 219 кг! В зале была напряженная тишина.

 

Он мертвой хваткой зажал гриф, штанга послушно пошла вверх, колени согнулись, локти выдвинулись вперед, а гриф с дисками по краям расположился по-хозяйски на груди. По залу прокатился рокот.

 

Из седа упругие мышцы спортсмена, словно разжатые пружины, без заметного напряжения поставили его на прямые ноги. Мощный толчок и снаряд взлетел вверх. Теперь груду металла крепко держали прямые руки над головой. На лице Леонида играла улыбка. Рокот сменился бурной овацией.

 

Как и подобает победителю, Жаботинский уходил от штанги весело, бодро, словно не насытился поединком и предвкушал новую встречу. Зрители были предельно восхищены и поражены увиденным штурмом рекордом на помосте. Очевидцы говорили, что в жизни Жаботинского не было такого случая, когда он поднимал бы рекордные штанги с таким подлинным аппетитом.

 

Сказано здорово! В тот момент борьбы с весом Жаботинский не выражал предельного напряжения сил, а только задор и веселое упрямство.

 

После рекордного урагана со стороны Жаботинского Власову надо было бы по достоинству ответить. Ан, нет! Поклонников <железной игры> он не порадовал. Узнав о новых рекордах соперника, Власов покинул тяжелоатлетический помост. Теперь уже навсегда!

 

Нашлись недалекие люди, которые обвинили Власова в трусости за то, что он отказался от борьбы с Жаботинским. К чему такой упрек? Посудите сами, был ли смысл проигрывать после неповторимо ярких побед на европейском, мировом и олимпийском помостах? Всему свое время.

 

Спустя год Власов сказал мне:

 

- До сих пор, Женя, испытываю большую душевную боль, когда говорят о штанге. Я был готов показать высокие результаты. Но для того, чтобы двигаться дальше, достойно конкурировать, нужно было полностью отдать себя спорту. В мою жизнь вошла литература, ты это знаешь!

 

По-моему, в этом признании Власова все верно. Единственное, что меня смущает, так это речь о роли достойного конкурента. После великих побед Власова устраивала только главная роль в любой конкуренции.

 

Проигрывать он не мог, да и не умел. Это свойственно не только ему. Всем, кто был <королем помоста>, проигрыш страшнее любого унижения. Никто из великих атлетов этого не выносил. Все уходили, ссылаясь на различные обстоятельства - травмы, плохое самочувствие, превратности судьбы, семейных неурядиц, все что угодно, только не на превосходство соперника. Такого не признавали ни Андерсон, ни Власов, ни Жаботинский.

 

Итак, Леонид Жаботинский оказался на мировом тяжелоатлетическом Олимпе в гордом одиночестве, обладателем всех четырех абсолютных рекордов мира. Теперь, готовясь к Олимпийским играм в Мехико, украинский гигант за исход состязаний не волновался. Перед поездкой в Токио он на баскетбольной площадке загадал, что если сумеет с первой попытки забросить в корзину мяч от щита до щита, то выиграет у Власова. Случилось чудо. Он попал в кольцо! И победил на помосте! Предчувствие его не обмануло. Рука не дрогнула.

 

Тяжелее становились рекордные достижения Жаботинского, рос и его собственный вес. По этим параметрам он обошел даже Пауля Андерсона. На чемпионате Советского Союза 1968 года, который разыгрывался в Луганске, Леонид потянул на весах 163 кг. Но в резвости ничуть не убавил. Выпрыгивал вверх с места на 87 см! Своих коллег из олимпийской сборной обыгрывал в прыжках в длину с места.

 

Старший тренер сборной команды Аркадий Воробьев вспоминал:

 

- Леонид отменно чувствовал пространство и вес. Стоя спиной к баскетбольному щиту, с места штрафного бросал мяч и укладывал его в корзину два раза из трех. Он обладал отличной гибкостью и мышечной чувствительностью. Его техника, особенно рывок - готовое учебное пособие.

 

Наконец, Жаботинский достиг всего. До его средних результатов соперники не добирали пуды. Никто ему не угрожал. Никто не беспокоил. Только что набранные 590 кг в ряду тяжеловесов поставили его особняком. Казалось, надолго. Однако в Луганске ему был брошен вызов. Пока лишь словесный. Было это так.

 

На параде бок о бок с Жаботинским оказался малоизвестный российский силач Василий Алексеев. Леонид не придал этому никакого значения, мало ли чудаков пристраивается к нему, чтобы попасть в один кадр с самым сильным.

 

За Алексеевым <ходил> старший тренер профсоюзных атлетов Александр Чужин. Кстати, это он <откопал> будущую знаменитость в Коряжме Архангельской области, помог пристроить в тяжелоатлетическую школу знаменитого Рудольфа Плюкфельдера.

 

Началась богатырская <рубка>. Жаботинский почувствовал за спиной горячее и настырное дыхание Василия. Россиянин оригинальным способом легонько выжал 180 кг, затем 190 кг, а от третьей попытки отказался. Но когда он увидел, что Леонид остановился на 195 кг, то вслух и очень громко пожалел:

 

- Эх! Зря не использовал третий подход, золотую медальку бы выиграл.

 

Жаботинский покосился на смельчака, но промолчал. Да и что было говорить, если этот задиристый малый отстал от него, победителя, на 45 кг. Леонид тогда набрал в сумме 585 кг. Безнадежно от него отстал и второй призер Станислав Батищев.

 

После этого чемпионата в семейном альбоме Алексеевых появилась фотография, на которой он стоял рядом с корифеями на самой низкой ступени пьедестала. <Хочу быть первым!> - калли-графически вывел на обратной стороне снимка Алексеев, новый член сборной СССР.

 

С Василием Алексеевым я был знаком по сборной РСФСР. Он появился в нашей среде в 1966 г. Запомнился добрым и общительным. Прекрасно играл в волейбол, рассказывал, что был не последним игроком в Архангельской области, когда учился в лесотехническом институте.

 

Резкий в движениях, прыгучий, заводной в игре, Василий толкал легкоатлетическое ядро за 16 м. Мог бы и в этом преуспеть. Но страстно желал быть самым сильным!

 

Однажды Аркадий Воробьев пригласил новобранца на олимпийский сбор, который проходил в Северной Осетии в Цейском ущелье, на высокогорье. Однако <неблагодарный> Алексеев вел себя крайне независимо: тренировался мало, больше загорал, купался в ледяной воде горной речушки, собирал землянику, играл в волейбол. Он не пытался приблизиться к достижениям Жаботинского и Батищева, и его фактически списали с <богатырского корабля>, о чем никто, кроме самого Василия, не сожалел.

 

Если разобраться, то Алексеев вел себя вполне разумно. Он был предельно перегружен <железом>, сыт им по горло. Понимая, что на Олимпиаду поедет проверенный боец и к тому же самый сильный, Алексеев решил использовать олимпийский сбор для лечения травм и полноценного отдыха. Этого тренерский совет не понял и осудил его самым решительным образом.

 

Жаботинский также не налегал на тренировки, не шел на штурм предельных тяжестей, хотя для него это было необходимо, дабы не потерять веру в свои силовые возможности. Вести приходили довольно тревожные. Особенно из-за океана. На штурм мировых рекордов устремились сразу три американских колосса.

 

Сначала Джордж Пикетт побил достижение Леонида в жиме, подняв ровно 202 кило, вскоре Джозеф Дьюб зафиксировал в этом упражнении 203,5 кг. В мае  Роберт  Беднарский выжал в Вашингтоне 204,5 кг. В июне он же довел рекорд до 206,5 кг и, наконец, в августе Дьюб увеличивает рекордный результат до 209,5 кг.

 

Особенно настораживал Беднарский. Он, помните, обещал Жаботинскому стать первым. Казалось, вот-вот осуществит угрозу, ибо лишил Леонида мирового достижения в толчковом упражнении, подняв в Йорке 220,5 кг.

 

Выходит, основные соперники готовились дать бой нашему чемпиону, а он, как казалось тренерам, слишком берег свое здоровье.

 

Вполне закономерно, что специалистов волновал сакраментальный вопрос: сможет ли Жаботинский победить на Олимпиаде-68 в Мехико?

 

В олимпийской деревне американские штангисты посетили тренировку советских атлетов. Тогда-то Леонид и познакомился с Пикеттом и Дьюбом. Беднарский, оказывается, не попал в команду, поскольку на чемпионате США он оказался третьим. Согласно правилам третий был лишним. Больше двух атлетов в одной весовой категории выставлять нельзя. На другой день наши ребята нанесли ответный визит <малышам> Боба Гоффмана.

 

- Я стоял у помоста, - рассказал мне Леонид, - на котором работали Дьюб и Пикетт. Оба выжали по 205 кило, неплохо выглядели в рывковом упражнении. Подумал: борьба будет нешуточной.

 

Леонид сделал вывод, что надо сберечь нервы, а для этого следует меньше думать о соперниках и их возможных килограммах.

 

Пропагандистская шумиха, поднятая вокруг предстоящей <битвы гигантов>, видимо, обессилела американцев. Перегорел Пикетт, заметно сдал Дьюб.

 

- Иначе и быть не могло, - пояснял Жаботинский. - Нет ничего страшнее, когда тебе постоянно трубят в уши: ты сильнейший, ты супермен, тебя ждет олимпийское золото. Вот и поплатились мои соперники. Пикетт в призеры не попал, Дьюб уступил серебро бельгийцу Сержу Редингу. Оба набрали по 555 кг, но Серж был легче американца. Мне из-за травмы колена пришлось ограничить свой аппетит токийской суммой, повторить олимпийский рекорд 572,5 кг.

 

Старший тренер сборной Аркадий Воробьев также поделился мнением:

 

- Мексиканская олимпиада сильно пощекотала мне нервы. К счастью, старый атлетический конь и на этот раз не испортил борозды. Жаботинский показал свой стабильный результат, подняв 572,5 кг. Соперники в полную силу выступить не смогли.

 

Не столько сила, сколько опыт Леонид резко увеличивал нагрузку, начинал <новую жизнь Леонида, его спокойствие (так злившее меня в других ситуациях), непробиваемая уверенность в себе отбросили их на второе и третье места.

 

Но, как и всегда, тайное становилось явным. Задачу 570 кг Дьюб решил и теперь шел дальше. На счету Беднарского 580 кг, 562,5 кг у Пикетта. В первой десятке мира их подпирали советские атлеты Дьяченко и Алексеев, с суммой 540 кг они делили шестое и седьмое места.

 

Никто и не заметил, как в тяжелом весе не стало <короля>. Жаботинский, правда, оставался. Все его титулы были при нем. Но соперники почувствовали, что на следующем чемпионате будет не урок штанги, а настоящая борьба.

 

Жаботинский понимал, что пора поднажать. Время от времени пытался это сделать. Но привычки не сломаешь за один день. Бывали тренировки, когда Леонид резко увеличивал нагрузку, начинал новую жизнь, но потом приходила усталость, наступали спад, вялость, и все возвращалось на круги своя.

 

Вот когда появилась нужда в тренере жестком, властном, чье слово закон. Его воля должна была подпирать и направлять ослабевшую волю чемпиона. Только такой человек мог вдохновить Жаботинского на новый взлет. Увы, ни Ефим Айзенштадт, ни Алексей Медведев не годились на эту роль. Они обладали совещательным голосом, а требовался - решающий.

 

Очень точно и верно сказано. Пришла пора, когда в связке <спортсмен - тренер> главенствовать должен не Леонид, а его наставник. Не оказалось рядом человека, который мог повести атлета за собой. Не нашлось сильной личности. Это обстоятельство привело двукратного олимпийского чемпиона, как это ни печально, к закономерному поражению.

 

Если бы Жаботинский учел горький опыт своего именитого предшественника, сделал бы из него правильные выводы, вполне смог уйти с арены первым <шестисотником>, уйти непобежденным.

 

Для этого надо было ему внимательно отнестись к соперникам, более трезво оценивать их возможности. Но и ему по-прежнему <трубили>, особенно на Украине, что он <самый... самый... самый>.

 

Словом, Леонид Жаботинский, награжденный еще до Олимпиады орденом Трудового Красного Знамени, обласканный почетом и уважением, принимал заслуженные поздравления, забывая, что главное испытание впереди. Казалось бы, дома ему некого бояться.

 

На чемпионате страны 1969 года, который разыгрывался в Ростове-на-Дону, где я впервые стал чемпионом страны в жиме в полутяжелом весе, Жаботинский весил уже 165 кг! Он, как видим, существенно прибавил в весе, но не к результатам на помосте. Опять-таки набрал в сумме 572,5 кг.

 

Пять лет прошло после его триумфа в Токио, а результат все тот же. Леонид в пятый раз стал чемпионом страны и был вполне доволен собой. К нему подошел Василий Алексеев, который попал в число призеров с 520-килограммовой суммой, поздравил его с победой, но многозначительно предупредил:

 

- В семидесятом году я, Леонид Иванович, столько выжму, сколько ты сегодня толкнул!

 

- Ты это серьезно? Не шутишь? - усмехнулся чемпион.

 

- Разве я похож на шута? Сказал, - выжму, значит так и будет!

 

- Ну и нахал же ты, Васятка, - развеселился Жаботинский. Он смеялся. Смеялись и окружающие. Многие восприняли угрозу как шутку. Один из именитых специалистов, отходя, буркнул:

 

- Ну и трепач! Лучше бы тренировался на совесть.

 

За этой сценкой вместе со мной внимательно наблюдал Дмитрий Иванов, который также заметил, что Леонид, посмеявшись, задумался. По лицу запорожца было видно, что пятая медаль чемпиона СССР его почему-то не радовала.

 

Может быть потому, что результаты стали скромнее. Пожаловался на боли в пояснице, на назойливых журналистов, которые постоянно донимают, на поклонников его таланта, собирателей автографов.

 

- На базаре в Киеве меду хотел купить. И там узнали. Проходу не дали. Так и ушел без меда. В кинотеатр вынужден входить после всех, когда свет потушат, чтобы никто не узнал. Разве это жизнь?

 

Совсем иное волновало Ефима Айзенштадта.

 

- Объясните Лене, что сейчас нужно забыть обо всех болячках и серьезно готовиться к Варшаве, - попросил он меня. - Вас он послушает. Вам он верит. Ему нужно на тренировках поднимать большие веса, а он отказывается. Понимаете, будет очень обидно, если с такими данными Леня не поднимет <шестьсот>.

 

Не поднял. Хуже того. На Варшавском чемпионате мира он сошел с дистанции.

 

Василия Алексеева не пригласили на тренировочный сбор для подготовки к мировому турниру. Да и кому он нужен был с больной спиной, <ахиллесовой пятой> штангистов. Московские профессора медицины, посовещавшись, категорически запретили ему заниматься тяжелой атлетикой.

 

Почти на полгода Алексеев исчез из поля зрения специалистов. Никто не знал, как он живет, чем занимается.

 

 

Варшавский урок

 

Да, большие чемпионы сами из спорта не уходят. Их к этому принуждают молодые соперники, жадные до рекордов и славы. В Токио Жаботинский в последней попытке вырвал победу у Власова и, поразив его в самое сердце, выключил из <железной гонки>.

 

В Варшаве совершенно неожиданно был повержен сам Жаботинский. Никто этого не ожидал, кроме разве Боба Гоффмана, тренера и мецената американских атлетов.

 

Незадолго до чемпионата мира в журнале <Стренгс энд хелс> он писал, что Джо Дьюб, несмотря на свои огромные размеры, передвигается легко и быстро. При росте 183 см он весил 150 кг, объем груди - 136 см, бедер - 82,5 см.

 

У него была хорошая реакция, что являлось результатом специальных упражнений на гибкость, которые входят в ежедневный тренировочный комплекс.

 

По натуре Джо весельчак с большим чувством юмора, но на помосте предельно серьезен. В такие минуты он может оскорбить товарища по команде, и это лишний раз говорит об удивительном сочетании в этом человеке врожденного качества доброты и честолюбия.

 

Джо Дьюб обладал крепкими нервами, способности преодолевать психологическое давление ему могли позавидовать многие. Если говорить о его взрывной силе, то она была невероятной! Прилежание и упорство делали американца потенциальным соперником самых тяжелых штангистов мира.

 

Сбылось предсказание Гоффмана. Более того, набрав в троеборье 577,5 кг, Джо Дьюб завоевал звание чемпионом мира. Второй призер бельгиец Серж Рединг отстал от него на 7,5 кг. Третью ступень мирового пьедестала занял наш Станислав Батищев.

 

Победа сборной СССР была достаточно убедительной, но эта тринадцатая победа имела горький привкус из-за проигрыша чемпионского титула в тяжелой весовой категории.

 

Алексей Медведев в 1957 г. открыл список побед в этом весе, и вот, возглавив сборную в качестве старшего тренера, стал свидетелем поражения своего бывшего ученика. Сославшись на боли в пояснице, Жаботинский, проиграв состязания в жиме и рывке, отказался от соперничества в толчковом упражнении.

 

Боб Гоффман, семидесятилетний <отец> тяжелой американской атлетики, обнял за плечи своего Джо и вышел с ним на сцену <Торвара>. Он ликовал.

 

Наши тренеры сгрудились возле Леонида, поверженного, страдающего от острой боли в спине. Его лечили от радикулита, согласно диагнозу академика Чазова, но как потом выяснилось, атлет страдал от камней в почках.

 

Подробней я расскажу об этом дальше.

 

Было утро, когда в номер к Жаботинскому вошел Дмитрий Иванов. Оказывается, Леонид всю ночь просидел за столом. Перед ним была нераспечатанная бутылка коньяка.

 

- Хочешь, выпей, - предложил поверженный кумир Иванову. - Мне горько и без выпивки.

 

Кивнув на спящего личного тренера Ефима Айзенштадта, Леонид обидчиво сказал:

 

- Плевать ему на Ленькину беду! Может, ты объяснишь, откровенно только, как могло случиться такое?

 

Этот больной вопрос тревожил его воображение всю ночь.

 

- Давай, Леня, спокойно все взвесим. Дьюб хоть и чемпион, но не такая персона, чтобы соревноваться с тобой на равных, когда ты будешь здоров. Ему на этот раз крупно повезло. Рывка у него нет, толчок примитивный. Остается жим.

 

Опаснее Серж Рединг, но и он тебе не конкурент. Не на что бельгийцу <вешать> мышцы, уж очень, мал ростом для классного тяжеловеса. Поверь, ты на голову выше всех. Надо только кое-что пересмотреть и работать, работать и работать.

 

- Буду работать. Докажу, что Ленька не сломлен. Вот только спина болит, - пожаловался он и загрустил.

 

- У кого из штангистов она не болела! Залечишь.

 

- Ну, спасибо! Думы чернее ночи, с ума можно сойти.

 

Мировая пресса на все лады комментировала поражение самого сильного человека земли. Так, французская газета <Экип> писала, что отказ Леонида Жаботинского от соревнований был предметом самых разных и противоречивых разговоров за кулисами чемпионата мира.

 

Для многих обозревателей олимпийский чемпион, неприятно пораженный прогрессом восходящих конкурентов Дьюба и Рединга, которые его значительно опередили, неожиданно отказался от толчка, ссылаясь на повреждение, определившее его поражение.

 

Очевидно, специалисты тяжелой атлетики присутствовали при свержении с пьедестала самого сильного человека в мире.

 

Были веские основания, что это действительно так, если только не случится того, что для восстановления своей репутации, из соображений честолюбия, Жаботинский вернется на помост, когда он будет уверен в победе.

 

Предполагали, что мировой рекордсмен среди сверхтяжелых атлетов откажется принять вызов, добиться фантастического результата в 600 килограммов только из-за того, что в Варшаве выступил неудачно. Неужели он последует примеру своего знаменитого предшественника Юрия Власова?

 

Пресса отмечала, что перед любителями тяжелой атлетики предстала качающаяся фигура мощного Жаботинского, который был явно неубедителен в Варшаве. Все это должно беспокоить страну, которая насчитывает более четырехсот тысяч зарегистрированных штангистов.

 

Разумеется, этот случай обеспокоил советских любителей тяжелоатлетического спорта. Тем более, специалисты не видели такого тяжеловеса, который смог бы полноценно заменить Леонида Жаботинского. Этого мнения придерживался и Дмитрий Иванов, заявивший, что вернет Жаботинский себе звание чемпиона мира, если в нем заговорит честолюбие.

 

Нельзя принижать призеров варшавского чемпионата, но ни Дьюб, ни Рединг, ни Батищев не имеют таких богатых атлетических данных, какими наделен Жаботинский. Да и среди молодежи пока не видно второго подобного богатыря.

 

То, что пережил Жаботинский в Варшаве, трагично. Послужит ли полученный урок добрым делам? Все может быть. Жаботинский не сказал своего последнего слова. Он вместе с Виктором Куренцовым и Яаном Тальтсом вполне могут бороться не только за медали высшей пробы, но и покорять новые рекорды на предстоящей Олимпиаде-72 в Мюнхене.

 

Но сумеет ли за это время, подрасти достойная смена? Появятся ли у нас, новые Куренцовы и Жаботинские? Вот в этом Дмитрий Иванов не был уверен.

 

Как мы все ошибались, полагая, что трон <короля атлетов>, который, несмотря на поражение в Варшаве, продолжал занимать Жаботинский.

 

Его 590-килограммовая сумма, казалось, была вне опасности, останется неприкосновенной! Очень хотелось верить в то, что <Клуб-600> откроет именно Жаботинский. Ведь еще год назад, давая интервью газете <Комсомольская правда>, он сказал, что новогодний бокал поднимет за <шестьсот>. На вопрос: <Не остались ли вы без конкурентов после ухода Юрия Власова?> серьезно ответил:

 

- Нет. Моим соперником номер один всегда остается вес снаряда. Тем более если речь идет о 600 килограммах!

 

Не всегда же Жаботинский <пек> рекорды как блины, чтобы остальным только ждать приглашения на банкет. Известно, что слова рекорд и победа - по смыслу и функционально близки. Но, иногда бывает и так, что в погоне за рекордами в отдельных упражнениях, атлет теряет победу. Это верно.

 

Главный рекорд остался за Леонидом, но победил в Варшаве Джозеф Дьюб, от которого он вообще подвоха не ожидал. Правда, напомню, что после чемпионата СССР в Ростове-на-Дону ему пригрозил Василий Алексеев: <В семидесятом году я, Леонид Иванович, столько выжму, сколько ты сегодня толкнул! То есть обещал показать в жиме 210-килограммовый результат, но стоило ли тревожиться?!

 

Тогда Алексеев проиграл самому сильному 45 кг. Да и вообще Василий куда-то пропал, исключенный из состава сборной команды страны. Видно, окончательно сломался этот <беспардонный парень>.

 

Леониду Жаботинскому нужна была передышка. Ему, как потом выяснилось, необходимо было время и для лечения. Увы, передышки он не получил.

 

Что-то непонятное стало твориться в <тяжелоатлетическом королевстве>.

 

Чем выше становились мировые рекорды, тем короче было их очарование.

 

Если в 50-х годах лучшие штангисты прибавляли за сезон в сумме 5-10 кг, то о таких атлетах говорили, что они <добились большого прогресса>. Теперь же заурядные силачи стали прибавлять к своим результатам пуды, и это уже никого не удивляло.

 

Но то, что свершилось 24 января 1970 года в Великих Луках, потрясло не только тяжелоатлетический, но и весь спортивный мир. <Железная гонка> понеслась вскачь.

 

У нее уже появились новые герои и кумиры!

 

 

Колючий богатырь

 

Надежда победить приближает победу,

уверенность в победе лишает нас ее.

 

Тит Ливий

 

 

Начало великого восхождения

 

Тяжелоатлетический бум стал набирать свою сенсационность примерно с 1968 года, т.е. с Мексиканской олимпиады. Вспоминаю, как устремились на штурм рекордов три американских супертяжеловеса: Джордж Пикетт, двухметровый колосс, Роберт Беднарский - <молодое чудо США> и Джозеф Дьюб.

 

Эта <лихая троица> Боба Гоффмана буквально играла 200-килограммовой штангой. Бурно стал прогрессировать и библиотекарь из Брюсселя, наш старый друг Серж Рединг.

 

Этот обаятельный добродушный бочкообразный силач в Мехико поднял самую тяжелую штангу 212,5 кг, когда <сам> Жаботинский отстал от него в этом упражнении на десять килограммов. Серж прибавлял в силе не по дням, а по часам. В Варшаве он, серебряный призер мексиканских Олимпийских игр, стал впервые чемпионом Европы.

 

В полный голос заговорили и скандинавские штангисты, особенно финны и шведы. Каарло Кангасниеми на мексиканской высоте сумел победить нашу знаменитость Яана Тальтса и стал первым олимпийским чемпионом из атлетов Финляндии. Рекорды мира сокрушал швед Бу Юханссон.

 

Особенно успешно выступали атлеты Польши, Болгарии, Венгрии, их прогресс был понятен.

 

Они дружили с нашими силачами, перенимали нашу передовую методику, а у скандинавов подобного опыта почти не было. Их успехи на мировом помосте долгое время оставались для нас загадкой.

 

Какими недолговечными оказались завоевания выдающихся силачей! Так, абсолютный рекорд Андерсона в сумме 512,5 кг <жил> более пяти лет. 580-килограммовое достижение Власова рухнуло через два года и девять месяцев. 590-килограммовый рекорд Жаботинского пал еще быстрее.

 

Главное, низвергнул его Василий Алексеев - атлет, в которого вообще никто не верил, кроме, разве Александра Чужина, старшего тренера профсоюзных штангистов.

 

Это Чужин в январе 1970 г. позвонил Дмитрию Иванову и пригласил его в Великие Луки:

 

- Хочешь быть свидетелем чуда? Поедем. Не поедешь - пожалеешь! Ты, голуба, пишешь, будто некому заменить Жаботинского. Прости, ошибаешься. Жди невероятных рекордов, я тебе о них дам знать.

 

Александр Чужин когда-то тренировался вместе с чемпионом СССР, Европы и мира Дмитрием Ивановым. Оба они спартаковцы. Кстати, тогда команда <Спартака> была самой сильной в Москве, выигрывала у дружины ЦСКА.

 

Иванов знал заводного и неугомонного Чужина как сильного легковеса, призера всесоюзной Спартакиады, ценил его как тренера, способного вдохнуть веру в самого нерешительного атлета. Еще он знал Чужина как неуемного фантазера. Потому и не принял приглашение поехать на состязания в Великие Луки, о чем очень сожалел.

 

Поздно вечером 24 января в квартире Иванова зазвучали частые позывные междугороднего телефона. Из Великих Лук звонила жена Василия Алексеева с символическим именем - Олимпиада:

 

- Вася побил мировые рекорды американцев Дьюба и Беднарского, а также и сумму Жаботинского.

 

Олимпиада Ивановна назвала цифры новых рекордов и повесила трубку.

 

В ту ночь от волнения Иванов не сомкнул глаз. Он старался припомнить все, что знал о Василии Алексееве. Знал до обидного мало.

 

Василий добился потрясающего успеха, будучи немолодым дарованием, а 28-летним мужчиной, отцом двух сыновей. Как же в Великих Луках он штурмовал рекорды? Кто судил? Вот что рассказал потом мне арбитр международной категории Константин Артемьев:

 

- Потрясающий атлет! Вася вполне мог набрать шестьсот. Силища! Какой жим! Начал с двухсот. Во втором подходе, как пушинку, поднял 210,5 кг. Рекорд Дьюба прихлопнул. Рывок что надо! Выхватил 155, потом 160 и 165 кг! Особенно Алексеев показал силу в последнем упражнении: толкнул 200, потом 217,5 и получилась мировая сумма - 592,5 кг. У Жаботинского, помните, было 590 кг.

 

Для третьего подхода ему на 220-килограммовую штангу добавили полтора килограмма, чтобы сразу убить <двух зайцев> - рекорд Беднарского в толчке и только что установленный им же в троеборье. И как поднял! Все ахнули! Края силищи не видно. Было бы на штанге 225 кг, поднял бы и их.

 

Готовя публикацию о чудо-рекордах, Дмитрий Иванов позвонил Чужину. Тот уже вернулся из потрясших мировую тяжелую атлетику Великих Лук.

 

- Поздравляю, Александр Васильевич, раскаиваюсь, что не поехал с тобой: великие рекорды в Великих Луках, я этого, к великому сожалению, не увидел.

 

- Чего там?! Это, голуба, не то, чего хотелось. Шестьсот вполне мог взять, да обстановка помешала, холодно было. Если Алексеев будет здоров, то выжмет 220, вырвет 180 и толкнет 230 кило, а то и больше. Не веришь? Поднимет!

 

Только не нужно его дергать, что-то навязывать, к чему-то принуждать. Любит тренироваться один, в спокойной обстановке.

 

- Верю. Как тебе не верить.

 

- То-то! Хочешь, поговори с Василием. Он рядом. Мы только что с поезда.

 

- Слушаю, - это был крепкий басистый голос Алексеева.

 

- Примите сердечные поздравления. Приятно удивили! Ведь никто от вас этого не ожидал. Когда почувствовали себя способным штурмовать рекорды?

 

- Благодарю за поздравления. Получилось, действительно, неплохо. Главное, все абсолютные мировые рекорды - советские. То, что я смогу стать рекордсменом, реально почувствовал в октябре.

 

- Желаю вам в ближайшее время развить успех, открыть двери <Клуба-600>.

 

- Спасибо. Постараюсь опередить всех и в этом. Леонид Жаботинский, думаю, не дремлет. Я-то знаю, как он силен! И за рубежом кое-кто замахивается на шестьсот. Есть, с кем посостязаться.

 

Аркадий Воробьев был тоже очень высокого мнения о Василии:

 

- Сначала о характере. Человек, который раньше поднимал 540 и прибавил к этой сумме сразу 55 кило, не может не вызывать уважения. Для такого подвига нужна смелость. Алексеев, как видно, не боится громадного веса и это здорово! Настоящий боец! Он не трепещет ни перед рекордной штангой, ни перед соперниками.

 

Это дает надежду, что в ближайшее время Василий прибавит по несколько килограммов к своим рекордам, особенно в толчке. Надеюсь, соперничество двух гигантов - Леонида Жаботинского и Василия Алексеева пойдет на пользу им и тяжелой атлетике, повысит наш спортивный престиж на мировой арене.

 

Звонок Дмитрия Иванова в Запорожье, с моей подачи:

 

- Леонид Иванович, здравствуй! Как здоровье?

 

- Нормально, - бодро ответил Жаботинский.

 

- Слышал о рекордах Алексеева? - Долгое молчание, тяжелый вздох, собравшись с духом, спросил:

 

- Это правда?

 

- Конечно, правда. Я только что разговаривал с Василием.

 

- Ну, что ж молодец! Не верится. Побил и мой рекорд, и Дьюба, и Беднарского! Рад за него, хороший парень. Ты передай ему мои самые искренние поздравления. Жаль, что у меня руки не доходили до рекордов американцев, а в последнее время нездоровилось.

 

- Теперь вдвоем вам будет легче бороться с рекордами и за победу на мировом помосте, как подсказывает мне твой друг Евгений Пеньковский, так ли это?

 

- Да. До Олимпиады в Мюнхене поспорим с ним обязательно. Честно говоря, рекорды Алексеева, когда я о них услышал, сначала удивили меня, потом обрадовали. Я сказал себе: почему бы и тебе, Жаботинский, не тряхнуть стариной? Конкуренция, конечно, пойдет на пользу. Помнишь, как было у нас с Юрием Власовым? Спасибо за звонок и не забудь передать мои поздравления Алексееву.

 

Позвонил в гостиницу новому рекордсмену. Он мне ответил:

 

- Поздравления Жаботинского для меня особенно приятны. Он-то знает, какой ценой добываются рекордные килограммы.

 

Рубикон пройден

Триумф и трагедия. Иначе не бывает, - триумф одного оборачивается трагедией, для другого. Пауль Андерсон, выступая на Олимпийских играх в Мельбурне, победил с 500-килограммовым результатом. Столько весила его золотая медаль.

 

Столько же потянула серебряная награда аргентинца Умберто Сельветти, который оказался вторым лишь потому, что был тяжелее американца. Это равенство сил было для Пауля чуть ли не поражением. Ибо он величайший из великих атлетов - не сумел доказать своего явного превосходства на олимпийском помосте. К тому же Андерсон трижды был на краю <нулевой> пропасти.

 

Лишь в третьей попытке смог удержать 185-килограммовую штангу над головой. Держал плохо.

 

Если бы судья-фиксатор не сжалился над ним, не дал преждевременную команду <Даун!>, то <подъемный кран> Америки вернулся бы домой ни с чем.

 

Столь тяжелая борьба за чемпионский титул так потрясла Андерсона, что тот решился не испытывать спортивную судьбу. Соперничество с атлетами, достойными победы, обрекло его на душевные страдания. Он был уверен в себе лишь тогда, когда ему никто не наступал на пятки.

 

Нервы, нервы. Юрий Власов был, конечно, сильнее Жаботинского, когда проиграл ему из-за тактических просчетов в Токио. Казалось бы, ему ничего не стоило доказать это всем уже в следующем сезоне, но он вышел на помост лишь два с половиной года спустя. Вышел уверенно - побил рекорд в жиме.

 

Но стоило Жаботинскому выдать в ответ на-гора, рекордную серию в Софии, Власов отказался от намерения участвовать в Спартакиаде народов СССР, где украинский силач бил рекорды и улыбался. Никто не способен был вывести его из душевного равновесия.

 

Это сделал в Варшаве Джозеф Дьюб, когда уже в жиме добился весомого превосходства над самым сильным атлетом мира. Рывок у Жаботинского, как говорят, <не пошел>, а от толчка он вообще отказался.

 

Разумеется, если бы Василий Алексеев после рекордной серии в Великих Луках успокоился, сам отдохнул бы и Жаботинскому дал возможность прийти в себя, то, вероятнее всего, Леонид не отказался бы от соперничества за титул самого сильного атлета в мире.

 

Однако Алексеев не ограничился одним выстрелом, а выпустил в соперника целую <пулеметную> очередь и уложил всех наповал. Впрочем, кое-кто, условно раненый, поднимался и отвечал рекордом, но лишь до очной встречи с чернооким русским исполином.

 

Времена изменились. Власов спокойно царствовал почти пять лет, Жаботинский сидел на <троне> четыре года. Никто ему не угрожал.

 

Совсем в иной ситуации чемпионствовал Алексеев.

 

Его то и дело <покусывали>. Случалось, оставляли без рекордов, но он, будучи бесстрашным бойцом, всем давал <сдачи> и, в конечном счете, одержал самое большое количество побед.

 

Атлет с большим превосходством выиграл две Олимпиады и восемь чемпионатов мира и Европы.

 

Оставил Алексеев далеко позади всех и по числу установленных мировых рекордов - 80 поправок он внес в таблицы высших достижений!

 

Но вернемся назад. Проследим, как Василий развивал свой успех после торжества в Великих Луках.

 

Ежегодно в марте в нашу страну приезжали лучшие штангисты мира для участия в международных соревнованиях на <Кубок Дружбы>. Так было и в 1970 году, когда гостей принимал Минск.

 

Василию нездоровилось. Он только что перенес тяжелейший грипп. В этой ситуации разумнее отказаться от соревнований. Тем более что в Минск приехал довольно грозный соперник, чемпион Европы из Бельгии Серж Рединг.

 

Год назад в отсутствии Жаботинского Алексеев победил Сержа на <Кубке Дружбы>. Оба подняли по 530 кг, но наш силач оказался на 50 граммов легче гостя. Опасен был и Станислав Батищев, третий призер мирового чемпионата.

 

Однако Василий, как и обещал еще в январе, несмотря на недомогание, вышел-таки на помост. Он не мог обмануть ожиданий болельщиков и журналистов, которых собралось в Минске, пожалуй, больше, чем участников состязаний. Все ждали открытия <Клуба-600>.

 

Накануне на пресс-конференции было сказано, что и Алексеев, и Рединг готовы поднять по шестьсот килограммов.

 

Любопытным было поведение Алексеева перед состязаниями. Его умение обезоруживать соперников до схватки на помосте просто восхищало. Это могло произойти где угодно, даже во время приема пищи.

 

В ресторане гостиницы, куда я зашел с Дмитрием Ивановым, чтобы побеседовать с Алексеевым, свободных столиков не было.

 

- Присаживайтесь к нам, - предложил Алексеев и познакомил нас со своей женой Олимпиадой Ивановной.

 

Ел он, как едят простые смертные. Немного и не спеша. За соседним столиком обедал Батищев, который готовился дать бой Василию. Станислав, отвечая на реплики, не лишенные юмора и оптимизма, краснел, заметно волновался.

 

Сытно пообедав и удовлетворив наше любопытство, решили откланяться.

 

- Заходите к нам вечерком, господа журналисты, - нарочито громко сказал Алексеев. - Будет о чем поговорить!

 

- Не разбудим? - спросил Дмитрий Иванов.

 

- Что вы! Разве после <шестисот> уснешь! Заходите, посидим, поговорим.

 

Любопытным было поведение Алексеева и в разминочном зале. Он видел всех и все подмечал. Прохаживаясь, остановился возле помоста, на котором Рединг выжимал 190-килограммовый снаряд.

 

- Мне бы такую силищу! - сказал басисто Василий и добавил: - Я бы тогда 240 выжал!

 

Редингу перевели то, что сказал Алексеев, и лицо гостя стало покрываться красными пятнами.

 

Станислав начал жим со 197,5 кг, Серж и Василий стартовали с двухсот.

 

От излишнего волнения Рединг, легко выжав штангу, не устоял, сошел с места. Гость сконфузился и сразу же взмок, будто ушат воды на него вылили.

 

Алексеев постоял перед штангой, завоевал тишину и потом играючи выжал два центнера. Серж последовал его примеру, ушел с помоста, улыбаясь, но уже стало ясно, что 600 килограммов ему не набрать. Батищев остановился на 207,5 кг. Василий во втором подходе легко фиксирует новый рекорд мира 213 кг! И от третьей зачетной попытки отказался. Ведет себя очень расчетливо, бережет силы.

 

Даже дерзкий вызов Батищева не лишил его благоразумия, когда Станислав в дополнительном подходе поднял 214 кг! Впервые в своей жизни он стал рекордсменом мира, превысил еще тепленькое достижение Алексеева.

 

За кулисы хлынул поток журналистов и фотокорреспондентов. В центре внимания оказался Станислав, дарил автографы, отвечал на вопросы. Подошел Василий, поздравил товарища с рекордом, а окружающим сказал, что им предстоит еще соревноваться и соревноваться.

 

Все удалились, соперники прилегли на топчаны, расслабились.

 

- Надо, Станислав, со второй попытки брать рекордные веса, а не с четвертой, - посоветовал Василий. - Пользы больше, да и результат в сумму вошел бы.

 

- Сам знаю. Однако уверенности не хватает. До этого, как тебе известно, я жал лишь 192,5 кг, - ответил Батищев.

 

- Как в рывке пойдешь?

 

- Посмотрю на разминке.

 

- Говори прямо! - настаивал Алексеев. - Не темни!

 

Начался рывок. Серж споткнулся на пустяковом для себя весе, не подняв начальные 147,5 кг, и выбыл из соревнований.

 

- Не все потеряно, Серж. Попробуй установить рекорд в толчке! А пока оденься - здесь прохладно, - посоветовал Василий и подал гостю тренировочный костюм. Рединг благодарно улыбнулся.

 

Да, все поступки супертяжеловесов за кулисами состязаний для специалистов были поучительными. Здесь обстановка была удивительно спокойной, и ее создавал Алексеев. Никакой нервозности. Ажиотажа. Добрая рабочая атмосфера.

 

Рывок наши парни начали со 160 кг. Батищев оступился, спалил подход. Василий, подняв этот вес, блестяще зафиксировал и 170! Ему посоветовали пойти на 176,5 кг, чтобы побить последний рекорд мира Жаботинского.

 

- Зачем мне этот рекорд в рывке? Подойдет пора, и все 180 возьму, - спокойно ответил Алексеев и, отказавшись от третьей зачетной попытки, ушел на отдых.

 

Он снова положил свое могучее тело на топчан и попросил размять ему спину. Такого тоже не видели: массажист ходил по спине силача и мял его мышцы.

 

Все сгрудились вокруг Василия. Батищев уже никого не интересовал. Было ясно: только Алексеев может открыть <Клуб-600>.

 

На трибунах Дворца спорта появились самодельные транспаранты: <Даешь шестьсот!>.

 

- Протрите-ка мне плечи, лопатки. Крылья протрите! - улыбаясь, попросил Алексеев.

 

Василий словно на крыльях устремился на сцену, где его ждала груда железа весом в 217,5 кг. Никто в мире с такого веса никогда толчок не начинал. Именно этот вес принес победу Жаботинскому в Токио, но до него он поднял снаряд в 200 кг.

 

О феноменальной выдержке и изумительном хладнокровии атлета свидетельствует тот факт, что он не спешил браться за гриф. В его распоряжении было всего лишь три минуты, а он все стоял возле штанги, запрокинув голову, чего-то ждал. Лишь с последней секундой оторвал штангу от помоста. Она послушно пошла вверх, покорно легла на его широкую грудь. Встал с нею без натуги, послал ее вверх.

 

Это было 18 марта 1970 года в 21 час 14 минут. Василий Алексеев набрал в сумме ровно 600 кг!

 

- Почему вы подняли только шестьсот, не шестьсот пять килограммов? У вас четыре подхода осталось в запасе.

 

- Сегодня шестьсот лучше. Все хотели именно шестьсот, другая цифра не звучит, - ответил довольный собой и результатом Алексеев, первооткрыватель заветного <Клуба-600>.

 

В тот вечер любители спорта, прорвав милицейский заслон, хлынули за кулисы. Все хотели взять автограф у героя соревнований. Василий благоразумно скрылся в одной из комнат отдыха. Но выйти обратно через двери не мог, пришлось бы до утра раздавать автографы. Тогда он распахнул окно и сказал:

 

- Здесь не очень высоко. Можно выпрыгнуть. Рискнуть, что ли?

 

Ночью, кроме прочих, к чете Алексеевых пробрался и корреспондент западногерманского телевидения. Василию вручили журнал, с обложки которого белозубо улыбался Рудольф Манг, суперзвезда ФРГ. Стрекотала съемочная камера, Алексеева просили сказать несколько слов о Манге.

 

- Как я могу оценивать атлета, которого ни разу не видел? Увижу, посоревнуюсь с ним, скажу, - ответил Василий.

 

Когда немецкие гости удалились, Алексеев рассудил:

 

- И чего удивляются: чтобы наша страна - столь великая, да не имела силачей! Быть такого не может! Уверен, скоро шестьсот покажут и другие. Батищев, если осмелеет, думаю, и Жаботинский воодушевится.

 

Велик был рекорд. Великим стал и резонанс феноменального достижения. Так, один из самых замечательных наших штангистов олимпийский чемпион Виктор Куренцов на вопросы корреспондентов ответил:

 

- Василий готовился к шестисоткилограммовому рекорду. Я был уверен в его успехе. Неудача у такого мудрого атлета исключена. Все же, когда свершилось, честно говоря, не сразу в это поверил. Это все же 600!

 

Восторженно откликнулся на этот успех и председатель Федерации тяжелой атлетики СССР Герой Советского Союза Михаил Михайлович Громов, знаменитый авиатор и первый чемпион страны в тяжелой весовой категории:

 

- Переходить рубеж трудно всегда и во всем. Трудно и психологически, и физически. Алексеев шел к победам точным путем, не отклоняясь, не допуская случайных срывов. Эта стабильность дает нам повод ждать от него новых рекордов.

 

Из-за рубежа отклики специалистов тяжелой атлетики были восторженными. Например, ассоциация штангистов США прислала такую телеграмму: <Достижение Василия Алексеева - 600 кг в троеборье - изумительно! Это новая веха в истории мировой тяжелой атлетики!>

 

Безусловно, в каждом виде спорта существуют определенные высоты, на штурм которых уходят десятки лет и жизни многих поколений спортсменов. Когда-то атлеты мечтали о сумме 500 килограммов.

 

Но ровно <пятьсот> не получилось. Американский тяжеловес Пауль Андерсон, выступая на чемпионате мира в Мюнхене 16 октября 1955 года, поднял 512,5 кг. И только спустя двадцать пять лет русский богатырь Василий Алексеев поднял 600 кг. Не сомневаюсь, если бы в 1972 г. не отменили троеборье, то атлеты достигли бы 700 кг и стремились на штурм 800 кг и более. Пока тяжеловесы мечтают поднять за два раза 500 кг.

 

Поздравления приходили отовсюду, в том числе и из Коряжмы, Архангельска. Как и предупреждал Алексеев, его бывшие земляки стали им гордиться.

 

Василий, принимая почести, сделал очень верный вывод:

 

- Теперь нужно все время прибавлять и прибавлять. От соревнования к соревнованию повышать свои рекорды. Иначе меня не поймут.

 

К чести Алексеева, покорив <Пик-600>, он не позволил себе отклониться от многотрудных тренировок даже на неделю. Рекордсмен отказывался от встреч с журналистами. Он остался, каким был: скупым на слова, щедрым на дела. К этому, помимо всего, его принуждали и соперники.

 

Вернувшись в Бельгию, Серж Рединг побил рекорд мира Батищева, выжав 215 кг. К тому же он повторил 600-килограммовую сумму Алексеева. Вот какая беспокойная жизнь пошла у <самых сильных>. Нужен был достойный ответ. Василий стал его готовить.

 

Тем временем в западногерманском журнале <Шпигель> от 30 марта 1970 г. появилась большая публикация, которая ставила под большое сомнение ценность рекордов Алексеева.

 

Авторитетный журнал ставил самый злободневный вопрос о роли мышечных препаратов в современном спорте. В прессе шел разговор о таблетках, увеличивающих физические данные спортсменов, а рекордсмены просто живут ими. Своими последними достижениями штангисты обязаны мышечным препаратам, известным под общим названием <анаболики>.

 

Алексееву было 28 лет. Он из города Шахты. В прошлом лесничий.

 

По своим собственным высказываниям, он пренебрегал общепринятой диетой: отбивным предпочитал супы и копченую рыбу. Благодаря таблеткам силы, при росте 1,86 м он якобы нагнал вес в 134 кг. То есть русский, установивший рекорд и поднявший вес <фиата-600>, являлся, по их мнению, ярчайшим примером увеличения силы с помощью фармацевтики.

 

Что же это за фармпрепараты? Один американский врач предписал метателю молота Гарольду Конноли таблетки <дианобол> для увеличения мышечной ткани. Таблетки предназначались в качестве лечебного средства для левой руки Гарольда, которая на семь сантиметров короче правой. В 1956 г. Конноли завоевал золотую медаль.

 

Слух о влиянии таблеток, увеличивающих силу мышц, быстро распространился среди атлетов. Утверждалось, что девять из десяти метателей, толкателей ядра и штангистов глотали таблетки. Например, газета ФРГ <Цайт> квалифицировала Олимпийские игры в Мексике как <интернациональную ярмарку пилюль Мехико-68>.

 

Профессор из города Майнц Манфред Штайнбах, прыгавший в свое время на восемь метров, говорил, что курс приема таблеток анаболиков в течение нескольких недель увеличивает вес пациента на два процента и вес бицепсов на четыре процента.

 

Французская газета <Экип> утверждала, что спортсмены, принимающие таблетки, за год улучшали свои результаты настолько, насколько они их повысили бы при нормальных условиях за два или за три года.

 

Только в 1955 г. американец Пауль Андерсон первым показал результат 500 кг. Через три года русский богатырь Юрий Власов получил золотую медаль за покорение веса 537,5 кг, а немецкий юниор Рудольф Манг, ему было 19 лет, поднял 570 кг и находился на восьмом месте среди штангистов мира.

 

До 1968 г. число таких штангистов увеличилось до 50.

 

Молниеносное улучшение достижений на 70 кг за два года превратило финна Каарло Кангасниеми в олимпийского чемпиона.

 

Такой скачок результатов поставил его на 13 место в ряду сильнейших штангистов мира. Алексеев в 1970 г. в сравнении с 1969 г. увеличил свои показатели на 70 кг.

 

В любом случае таблетки силы действуют по-разному, и в отдельных случаях достигается желаемый результат. Так, спортивный врач из Мюнхена Конрад Шварц сделал такое заключение:

 

- Действие таблеток больше психологическое, чем материальное. Однако общепринятое мнение о приеме спортсменами стимуляторов и искусственном увеличении силы не всегда получает доказательства.

 

В странах тогдашнего Восточного блока, как известно, врачи контролировали дозировку таблеток. Советские тренеры по метанию снарядов Отто Григалка и Ким Буханцев писали в спортивном журнале <Легкая атлетика> об исследованиях в ГДР на тему <Применение специальных препаратов определенной направленности и гормонопрепаратов для увеличения мышечной массы спортсменов>. В 1969 г. пять толкателей ядра из ГДР послали ядро на 20-метровую отметку.

 

Однако спортсмены Запада, принимающие таблетки <дианобол>, как правило, принимали их без надлежащего врачебного контроля. Французский врач Тебу уподоблял метателей и штангистов, принимающих таблетки, людям, которые, видимо, находятся на пути к самоубийству.

 

Сухожилия многих атлетов не выдерживали напряжения накаченных мускулов. Так, бывший десятиборец США и рекордсмен мира Руссел Ходже утратил возможность выигрыша на Олимпийских играх.

 

Кроме этого, спортивные врачи открыли еще ряд негативных сторон применения таблеток анаболика. Они негативно воздействовали и на печень, и на кору надпочечников, и на прекращение роста костной ткани.

 

Польский врач олимпийской команды Билюк высказывал предположение, что прием таких таблеток способствуют развитию раковой опухоли. Спортсменки, принимающие таблетки, заявляли о расстройстве менструального цикла и аллергии кожи.

 

Бриджит Берендонк (ее рост 1,78 м, вес 73 кг), дочь врача и олимпийская финалистка в Мехико в метании диска, уже тогда прогнозировала мрачное будущее спортсменам, принимающим анаболики:

 

- Они будут переваливаться по арене как чудовища из старых басен: высотой в 2,3 м, весом более 150 кг. Публика будет смотреть на них как на племенных быков.

 

Когда Василия Алексеева ознакомили с публикацией в <Шпигеле>, и попросили прокомментировать написанное, рекордсмен в свойственной ему саркастической манере заметил:

 

- Если они знают, отчего растет сила, то почему зевают?! Еcли действительно был бы широкий ассортимент таблеток, может, и побили бы мои рекорды. На Западе химия лучше нашей. Пусть пробуют, химичат. Лично я в этом не нуждаюсь и потому спорить со <Шпигелем> не собираюсь. Буду спорить только на помосте.

 

Возможности для такого спора предстояли огромные. Победив на чемпионате СССР в Вильнюсе (рекорды в жиме 216 кг, в толчке 223,5 кг, в троеборье 607,5 кг), Алексеев начал подготовку к первенству Европы в венгерском городе Сомбатхее.

 

По словам Александра Чужина:

 

- <Черный> пахал по-черному! - так по-дружески тренер называл своего подопечного.

 

Иначе Василий Алексеев тренироваться не мог. Он вообще с детских лет привык все делать основательно, с умом, с вдохновенной отдачей делу. Именно в этом был главный секрет его победного постоянства. В Сомбатхее Алексеев совершил погромный набег на рекорды.

 

Серж Рединг, снова превысив мировое достижение в жиме, почему-то на чемпионат не приехал, не решился отстаивать звание сильнейшего атлета в Европе, которое он завоевал год назад в Варшаве.

 

Алексееву не здоровилось, но он понимал, что состязания без его участия потеряют всю свою притягательность. Он вышел на помост, побил <домашний> рекорд Рединга, выжал 219,5 кг, потом поднял в рывке привычные 170 кг. Под занавес чемпионата толкнул 225,5 кг. Так родился новый мировой рекорд в тяжелоатлетическом троеборье - 612,5 кг!

 

Только после этого Василий получил трехмесячную передышку. Столько времени оставалось до чемпионата мира в американском городе Колумбусе.

 

Алексеев удалился в Шахты, к семье. Тренировался на берегу Дона. От тренировочных сборов отказывался, поэтому его наставники не знали, в какой он находится форме.

 

 

Америка аплодирует стоя

 

Перед вылетом за океан наши силачи тренировались в Обнинске, городе физиков. Гостиничная обстановка была не очень подходящим местом для столь серьезной подготовки, которую вели спортсмены и тренеры.

 

Что поделаешь, если сборная команда страны, не имея своей базы, все годы вела, можно сказать, кочевой образ жизни. Об этом неоднократно написал Дмитрий Иванов, но его не хотели понимать функционеры от спорта.

 

Самый сильный приехал в Обнинск, самым последним. Не любил он сборов, даже кратких. То ли дело дома: вечером с сыновьями можно заняться, почитать им книжку, повозиться с ними малость - крепыши растут не по дням, а по часам.

 

После завтрака тяжелоатлеты сидят в гостинице, и в аккурат муху назойливо ловят. Верткая, шустрая мушка не дает себя погубить. Накануне были в кинотеатре, и теперь кое у кого занозой сидит в мозгу песенка <Миленький ты мой, возьми меня с собой> из шукшинских <Странных людей>.

 

Штангисты старательно тренировались, они - кандидаты->сборники>, и какие все могучие.

 

Самый сильный, придя в зал, окинул его хозяйским взглядом, проверил прочность спортивных снарядов. Ушел. Вернулся с плотницким ящиком в одной руке, в другой доска. Целый час убил, зато редкостной уникальности станок смастерил для подкачки мышц живота. Поупражнялся на нем и другим предложил. Всем понравилось.

 

На подоконнике лежал тренировочный дневник Алексеева. Дмитрий Иванов хотел краем глаза заглянуть в него, но Василий решительно отмел эту партизанскую попытку, прикрыл записи широченной ладонью.

 

- Простите! Не для прессы! Чрезвычайно секретно!

 

Иванов извинился, предложил:

 

- В таком случае, может быть объем мускулатуры измерим?

 

- Это, пожалуйста! Только без журналистских фокусов, все как есть!

 

Любопытные данные. При росте 186 см и весе 136 кг окружность груди Алексеева была больше 140 см, шеи 52 см, бицепсов 52 см, бедер 86 см. Жаботинский в молодости, когда его рост был еще 189 см и вес 165 кг имел почти такие же показатели. Только в груди казак был шире.

 

Три дня провел Иванов среди <сборников> и пришел к выводу, что они достойно выступят в Колумбусе, добудут четырнадцатую командную победу. Об этом он и сообщил читателям <Советского спорта>. Среди почитателей популярной газеты были очень <большие люди из большого дома на Старой площади>.

 

Кое-кто из высоких чинов позвонил по <вертушке>, специальному правительственному телефону, председателю Спорткомитета СССР Сергею Павлову и с сарказмом поинтересовался, что поймали муху твои силачи или нет?!

 

Высокопоставленное руководство, разумеется, пошутило, но раздосадованный Павлов выдал гневный звонок главному редактору газеты Николаю Киселеву, разделал его под орех, за публикацию <о ловле здоровенными мужиками мухи>.

 

Тем временем недруги откровенного журналиста постарались превратить злосчастную муху в <слона>. Появилось коллективное письмо от имени спортсменов и тренеров сборной страны по тяжелой атлетике, с категорическим требованием исключить Иванова из рядов Коммунистической партии, за грязные инсинуации против атлетов, высоко несущих знамя Родины.

 

- Вы летите на чемпионат мира, Дмитрий Иванович? - от души удивился открытый по характеру Виктор Куренцов, увидев в Шереметьево Иванова. - Вас не оставили?

 

- В чем дело, Витя? - изумился известный журналист.

 

- Разве вы не знаете, какую злую <телегу> в ЦК КПСС настрочили на вас в Обнинске. Автор этого литературного жанра - старший тренер, Сидорыч, постарался. Всех, кроме меня, заставил подписаться. Рад, что вы летите с нами. Хорошая примета.

 

Летел Дмитрий Иванов в Америку, чтобы рассказать читателям <Советского спорта> о ходе чемпионата мира в Колумбусе. Герои его будущих многочисленных репортажей, очерков делали вид, что видят журналиста первый раз, никогда не были с ним знакомы. Особенно старательно разыгрывались мизансцены при появлении <поборника высокой морали> автора <телеги-доноса> старшего тренера Алексея Сидоровича Медведева.

 

Такими эгоцентристами, любителями поставить все с ног на голову, бывали в советские времена кое-кто из штангистов и их наставников. Готовыми пойти на многое, лишь бы добиться своего, выиграть сфабрикованное дело. В народе искренне полагают, что очень сильный человек всегда добр, отзывчив и справедлив.

 

В сущности, так оно всегда и было, так оно и есть. Но, видно, бешеный ритм жизни нашего атомного века все же накладывает свой бесовский отпечаток и на людей широкой души и богатырской силы. Искушает их черной завистью, златом-долларом, роскошью, безграничной всенародной славой.

 

Особенно это было заметно во времена, когда все мы были вынуждены жить в стране по двойным, а иногда и по тройным стандартам.

 

Немало было лиц, которые думали одно, говорили другое, делали третье. Вот и вбили себе в голову некоторые силачи, что они не чета всему остальному человеческому племени. Эти гиганты обидчивы, как дети. Не дай Бог погладить их против шерстки самолюбия. Опасно для жизни!

 

Не любят они также, когда их персоны хвалят даже на толику меньше, чем ближайших конкурентов. И уж вовсе можно попасть в черную <барскую> немилость, если прочтут эти самовлюбленные супермужи, о себе что-то нелестное. Сразу же последуют громы и молнии под бравурные возгласы: <Ату его, злобного писаку! В порошок стереть журналюгу-критикана! Нет ему места ни в редакции, ни в спортзале, ни на земле-матушке!>

 

Чемпионат мира в Колумбусе собрал лучших тяжелоатлетов из 33 стран. Двухмиллионный город знаменит своим университетом и студентами-сорвиголовами. Когда шла война во Вьетнаме, где американцы бесславно сражались со стойким вьетнамским народом, особенно отчаянно и яростно против многолетней бойни протестовали студенты и студентки Колумбуса.

 

Именно свободолюбивый студенческий городок, расположенный на окраине Колумбуса, стал пристанищем для участников мирового первенства. Всех поселили в студенческих общежитиях и питали в студенческой столовой. Здесь же, в городке проходили предстартовые тренировки. В спортзале стоял беспрерывный грохот железа, толпился народ.

 

Особенно многолюдно было, на тренировках советских штангистов - всем хотелось увидеть легендарного Василия Алексеева, посмотреть, на что он готов.

 

Однако первый <шестисотник> всех разочаровывал. Его главные соперники, в том числе и Серж Рединг, словно мячиком, играли 200-килограммовой штангой, а Василий с натугой поднимал менее ста кило. При этом он прохаживался по дорожке крытого легкоатлетического стадиона в тренировочных брюках, изношенных до дыр, как бы демонстрируя этим свое пролетарское происхождение. Может, поэтому к нему не приставали фотокорреспонденты и работники местного телецентра.

 

Впрочем, и без этого реклама была на высоте. Особенно постарались журналисты <Спорт иллюстрейтед>. Главное внимание они уделили супертяжеловесам, начиная с Василия Алексеева. Его снимок со штангой на груди занимал целый разворот. Очень крупно был представлен и главный противник советского силача Джозеф Дьюб.

 

В большой публикации корреспондент сообщал, что чемпионат мира 1969 года <дрожит от патриотического рвения>. Дьюб громогласно заявил, что он должен одолеть коммунистов, что они развели в нем пары, и теперь он готов бороться с ними где угодно.

 

Далее в <Спорт иллюстрейтед> рассказывалось о том, что этот 145-килограммовый бэби, покончивший с лидерством СССР во втором тяжелом весе, за один раз поднимает четверть тонны и в день глотает около ста пилюль, что именно их супермен, а не Алексеев, будет самым сильным на земном шаре.

 

Высоко оценивались шансы на победу и Кена Патеры. Говорили, что если кому-то и удастся толкнуть штангу в 500 американских фунтов, то это будет Патера, который обещает набрать в сумме 612,5 кг и победить самого Алексеева.

 

Вот так подогревался в жарком Колумбусе интерес к предстоящему чемпионату мира. Попутно пресса вела психологическую атаку на Алексеева, старалась его деморализовать. Но Василий, знакомясь с подобными публикациями, только улыбался.

 

Особенно его позабавил рассказ о злоключениях своего бельгийского друга Сержа Рединга. Оказывается, Серж не попал на чемпионат Европы не по своей вине. Брюссельские студенты похитили первую величину бельгийского спорта для того, чтобы привлечь внимание властей к своим требованиям.

 

Добродушный силач не возражал, против такого пленения, поскольку его кормили отменно и позволяли вволю поднимать <железо>.

 

Но власти не знали, где находится рекордсмен, поэтому пошли студентам на уступки, а те освободили Рединга, и теперь он, якобы, был готов бороться на равных с Алексеевым.

 

Мировой чемпионат в Колумбусе еще не начался, а американцы уже <завоевали> золотую медаль. Чемпионом 1969 г. был назван Роберт Бендарский, который проиграл состязания в Варшаве нашему атлету первого тяжелого веса Яану Тальтсу. Тогда американец отказался от зачетной попытки в толчке, полагая, что Тальтс его не догонит. Но эстонский богатырь толкнул 212,5 кг и вышел на первое место. Но услужливый англичанин Оскар Стейт (генеральный секретарь ИВФ, 1960-1976 гг.), который вел ход состязаний, пришел на выручку американцам.

 

Вопреки правилам соревнований пригласил к штанге, поднятой Тальтсом, и Беднарского, который с огромными потугами, тоже поднял 212,5 кг. Стейт поспешил провозгласить Беднарского чемпионом и новым рекордсменом мира. Однако апелляционное жюри установило истину и отменило такое решение. Золотая награда была вручена советскому атлету.

 

Через год на заседании Конгресса международной федерации тяжелой атлетики была пущена в ход машина голосования, которая эффективно сработала в пользу Беднарского. Узнав об этом, Яан Тальтс произнес:

 

- Я им покажу, какой Беднарский чемпион! Как так можно?! В гостях на их земле, а хозяева лезут ко мне в карман, медаль отобрать.

 

Дмитрий Иванов в своем репортаже об этом вопиющем инциденте поведал читателям нашей страны о фарсе в Колумбусе и о допинговой вакханалии.

 

На четвертый день чемпионата были лишены наград штангисты Польши, Венгрии и СССР - победители в наилегчайшем весе. Затем отобрали награду у призеров в легчайшей категории, полулегкой и легкой. Эти скандальные события не иначе чем <гангстеризм в Колумбусе> назвать было нельзя.

 

Оказалось, что анализ проб был полностью в руках организаторов чемпионата.

 

- Где гарантия, - спрашивал врач польской команды Михаил Фирсович, член Медицинской комиссии ФХИ, - что колбы, запечатанные лишь лейкопластырем, не вскрываются грязными руками?

 

- Все верно, - отвечал тренер атлетов США Джон Тэрпак. - Обидно, что они принимали допинг, но и мои парни тоже его принимают.

 

Странная логика, рассказывал Дмитрий Иванов, коль сам нечистоплотен, то и других надо замарать.

 

- Тяжелая доля выпала на тяжелоатлетов, - отзывался о тех баталиях двукратный олимпийский чемпион Вальдемар Башановский из Польши.

 

Спортсмены сгоняли вес, режимили, нервничали, сражались до конца, чтобы победить, а <гангстеры от спорта> в один миг лишали чемпионов и призеров завоеванных наград, которые им достались в упорной борьбе.

 

Благодаря усилиям Медицинской комиссии ФХИ, порядок был наведен, но ситуация оставалась тревожной. Поэтому нашей сборной особенно были нужны убедительные победы.

 

Первую золотую медаль убедительно завоевал один из самых закаленных бойцов Виктор Куренцов. Олимпийский чемпион в полусреднем весе, армеец в пятый раз победил на мировом первенстве.

 

На другой день титул чемпиона присвоили рижанину Геннадию Иванченко, штангисту среднего веса. На третий - лаврами чемпиона был увенчан полутяжеловес Василий Колотов из Первоуральска.

 

Затем состязания атлетов первого тяжелого веса с блеском выиграл Яан Тальтс. Беднарский проиграл не только ему, но и болгарскому юниору Саше Крайчеву. Развенчав американца, Тальтс установил два мировых рекорда.

 

Чемпионат близился к финишу, а <мальчики> Боба Гоффмана так и не смогли выиграть ни одной золотой награды, хотя <золото> теперь вручали не только за успех в троеборье, но и за победы в отдельных упражнениях - жиме, рывке и толчке.

 

У хозяев чемпионата осталась одна надежда - победить в битве гигантов. Но как одолеть Алексеева, если он, судя по тренировкам, был в <большом порядке>? Как ослабить его боеспособность, чтобы он не сумел выстоять против двух американцев Дьюба и Патеры?

 

Василий, как и все участники первенства, жил в студенческом общежитии. Там было невыносимо душно, поскольку жара в Колумбусе в ту осень стояла тропическая, свыше сорока градусов в тени. Спортсмены США роптали, изнемогая от духоты (их поместили в <студенческую обитель> позднее всех, только в дни соревнований). Они проклинали тех, кто их сюда поселил. Особенно возмущался Беднарский.

 

Алексеев не роптал, не жаловался, хотя студенческая койка была для него слишком мала, а жара донимала не меньше чем других. Накануне выхода на помост тренерский совет принял решение перевести Василия в первоклассный отель с <кондишеном>, чтобы он в последнюю ночь перед битвой смог хорошо выспаться.

 

В номере старшего тренера команды Алексея Медведева, Алексеев улегся в постель и быстро почил сном праведника.

 

Вдруг резко зазвонил телефон. Василий снял трубку:

 

- Алло, алло.

 

В трубке ни звука. Он снова окунулся в сон. Минут через десять новый звонок.

 

- Сидорыч! Какая-то подлая дрянь спать не дает, - спокойно сказал Василий тренеру Медведеву и, укрывшись простыней с головой, уснул.

 

Но не тут то было. Вскоре Василий бодрствовал от громкого и беспардонного стука в дверь.

 

Пригласили полицию, хулиганы ретировались, быстро покинув отель. Как выяснилось позже - дебоширы жили в двух соседних с Медведевым номерах, причем бесплатно.

 

Видимо кому-то из ярых поклонников <мальчиков Боба> очень хотелось вывести Алексеева из себя, но <шалуны> напали не на слабонервного.

 

Василий хорошо выспался, с аппетитом позавтракал, затем отправился с друзьями по команде в <Мешерон Аудиториум>, где убедительно расправился с именитыми конкурентами.

 

Самым тяжелым был Дьюб - 144,4 кг, собственный вес Патеры - 140,7, финна Лахденранты - 138, Рединга - 128,4, Манга - 126. Алексеев на этот раз потянул 136,2 кг.

 

Выбыл из сражения за титул <самого сильного> Патера. При взятии штанги на грудь для жима у него подвернулась нога. Дюжие ассистенты унесли его со сцены на ремнях. Такая же травма распластала на помосте и немецкого силача Манга. Дьюб не смог противостоять ни Редингу, ни Алексееву. Он выжал 207,5, а они - по 215. <Золото> досталось бельгийцу. Однако в рывке он остановился на начальных 160 кг и отстал от Василия на десять кило. Снова Алексеев только <серебряный>:

 

Лахденранта вырвал больше - 172,5 кг. И, тем не менее, стало ясно, что окончательная победа будет за советским богатырем.

 

Неимоверная жара так обессилела Дьюба, что он толкнул меньше, чем выжал, всего 205 кг. Лишь с третьей попытки справился с 215-килограммовым снарядом Рединг.

 

Василий с первого подхода обеспечил себе победу. Он зафиксировал над головой 217,5 кг, и поздравил тренеров и спортсменов с первым командным призом. Лишь такой успех Алексеева позволял нашей сборной на одно очко обойти дружину Польши.

 

- Теперь, Вася, поднимай, сколько хочешь, воля твоя, - произнес Медведев.

 

- Пусть поставят 227,5! - приказал Алексеев.

 

Он стоял на сцене, подняв в приветствии руки, а у его ног покоилась, поверженная штанга весом в 500 американских фунтов. Зал ликовал. Четыре тысячи зрителей встали с мест и аплодировали стоя. Звучала <Богатырская симфония> Бородина.

 

Американцы, влюбленные в русского исполина, радостно кричали: <Это тебе, Василий!>. Многие обнимались, целовали друг друга, будто каждый покорил 500-фунтовую штангу.

 

Под мажорные аккорды органа, на сцену поднялась девушка, обладательница титула <Мисс Америка> и преподнесла Алексееву золотой кубок. Василий принял приз и поцелуи. Минут пять он созерцал ликующую публику. На его правой руке восседала и очаровательно улыбалась <Мисс Америка>, в левой руке богатырь крепко держал бесценный кубок.

 

Вернувшись за кулисы, с гордостью сказал:

 

- Америку на руках подержал!

 

На прощальном банкете было оглашено поздравление президента США Ричарда Никсона в адрес самого сильного человека планеты. Тут же Василию вручили подарок президента - золотую заколку с автографом Никсона. Алексеева пригласили к микрофону для ответного слова. Он, как потом шутили, произнес самую короткую речь в истории банкетов, проводимых на американской земле.

 

- Сенкью! - произнес суператлет.

 

Чемпионат в Колумбусе завершился небывалым триумфом Алексеева и, конечно, всей нашей команды. Она в четырнадцатый раз завоевала первый приз. Местная газета <Ситизен джорнэл> сообщала о том, что изумительный Василий Алексеев из России, может быть, на самом деле и не является самым сильным в мире, но теперь он будет внесен во все официальные источники как <самый сильный>.

 

Алексеев, его фамилия в Америке произносится как фамилия известной киноактрисы Алексис, вызвал бурю восторгов в заключительный день чемпионата.

 

Встреча началась с дискуссии, касающейся дисквалификации атлетов, а кончилась на самой высокой ноте - девятью рекордами мира! Зрители, наблюдавшие за поединками сильнейших штангистов, искренне восторгались.

 

Алексеев стал первым атлетом, толкнувшим 500 фунтов, выиграл звание чемпиона мира во втором тяжелом весе. Темноволосый 28-летний русский шахтер, отец двух сыновей, побил рекорд мира в толчке и повторил в троеборье 612,5 кг. До какого же предела может простираться сила?!

 

Зрители, к сожалению, не могли видеть, как Алексеев настраивал себя, чтобы совершить этот подвиг на помосте. Для человека, который впервые участвует в мировом чемпионате, это подвиг необычайный!

 

Подвиг Алексеева на помосте необычное явление. Мы, штангисты, знаем, какие страсти бушуют в душе очень храбрых атлетов, когда они впервые выходят на мировую арену. Не многие в такой ситуации показывают свои лучшие результаты.

 

Вспоминаю, как торжественно Москва встречала нашу богатырскую дружину, когда она вернулась из-за океана. В Шереметьево было половодье знамен, плакатов и транспарантов: <Так держать!>, <Гордимся вами, силачи!>, <Привет славным богатырям!>. Первым на трапе мы увидели самого сильного. Он спускался на родную землю с пудовым командным призом и золотой чашей - личной наградой.

 

Потом было то, что уже, пожалуй, никогда не повторится. Тяжелоатлетов привезли на Центральный стадион имени В.И. Ленина, где сто тысяч поклонников футбола восторженно приветствовали триумфаторов чемпионата мира в Колумбусе.

 

Победителям не терпелось поскорее разъехаться по домам, но Москва их крепко держала в своих объятиях. На другой день состоялась беседа в Центральном комитете ВЛКСМ. Гостей приветствовал и угощал первый секретарь Евгений Тяжельников. Долго продолжалась эта теплая беседа. В конце ее атлетам были вручены почетные грамоты и золотые комсомольские значки.

 

- Спасибо вам, дорогие наши богатыри, пора расставаться - виноград покушали, кофе выпили, - пошутил первый секретарь. - Награды вручены. Кто еще хочет что-то сказать?

 

- Позвольте мне сделать одно небольшое замечание, - неожиданно обратился специальный корреспондент <Советского спорта>, работавший в Колумбусе.

 

- Пожалуйста, Дмитрий Иванович, - добродушно отозвался Тяжельников.

 

- Вы говорите, что виноград покушали и кофе выпили, - волнуясь, заговорил спецкор. - Но кое-кто из героев Колумбуса и кофе не пил, и виноград не ел. Вот сидит у окна Константин Громадин, массажист команды-победительницы. В Америке он был не только массажистом, но и врачом, поскольку врача в команде по штату нет. Громадин был там и поваром, и даже клоуном.

 

Вы, вероятно, знаете, какими капризными бывают силачи, особенно перед ответственными соревнованиями. Громадин был всем необходим. Ему там говорили: <Костя, мы тебя не забудем!> К сожалению, забыли. Никто его здесь добрым словом не отметил.

 

- Спасибо, дорогой Дмитрий Иванович! Эту ошибку мы исправим, - произнес Тяжельников, и дал распоряжение своему помощнику. Тот вышел. Первый секретарь продолжал: - Я вам всем желаю больших успехов и советую брать пример с таких людей, как Аркадий Воробьев. Воевал, был морским пехотинцем, водолазом, стал чемпионом мира и олимпийских игр, постоянно учится, освоил профессию врача, защитил докторскую диссертацию, ему присвоено ученое звание профессор.

 

Поучительна и судьба Дмитрия Иванова. Перенес ленинградскую блокаду, работал водопроводчиком, газификатором, бил рекорды мира. Позвольте Константину Громадину и Дмитрию Иванову за их самоотверженный труд вручить награды - золотые знаки <За коммунистическое воспитание молодежи>.

 

Вот как в жизни бывает: вступился Иванов за массажиста, не думая о себе. Однако та злополучная предолимпийская медведевская <телега> (она все-таки пришла в редакцию и в высшие инстанции) потеряла свою убийственную силу.

 

- Вы нас извините, - сказал Василий Алексеев журналисту, - это Сидорыч нас подбил на подписи под грязным письмом. Мы с Тальтсом зайдем к главному редактору, все объясним.

 

Не зашли. Было не до этого. Алексеев и Тальтс превратились в мировых кумиров. Их донимали корреспонденты, особенно Алексеева. Василий не очень раскрывался, старался держать пишущую братию на расстоянии, чем вызвал у некоторых журналистов неприязнь к себе.

 

- Слава, Дмитрий Иванович, - не лекарство, - однажды сказал он Иванову, когда тот посоветовал быть более уважительным к своим коллегам. - Не люблю шумихи, мне не нравится, когда спортсмена превращают в эстрадную знаменитость.

 

 

Быть собой и остаться собой

 

Самая лучшая победа для человека -

покорить самого себя.

 

Платон

 

По принципу хорошего кузнеца

 

Не знаю, читал ли Василий Алексеев книгу Юрия Власова <Себя преодолеть>. Будучи большим книголюбом, возможно, познакомился с этим первым литературным произведением олимпийского чемпиона.

 

Однако, судя по всему, его жизненное кредо было иным. Он всячески подчеркивал и усугублял свою самобытность, чего бы это ему ни стоило. <Перековываться> Алексеев явно не стремился.

 

У Владимира Корнилова в одном из стихотворений есть такие строки:

 

Достается, должно быть, не просто,

 

С болью горькой, острей, чем зубной,

 

Это высшее в мире геройство -

 

Быть собой и остаться собой...

 

 

Уединившись на берегу Дона, Василий возобновил свои тренировки. Этот разноплановый труд был для него счастьем, упоением.

 

Никто ему здесь не мешал. Фоторепортеров и журналистов атлет держал от себя на приличном расстоянии. Обиженные, они стали распускать о первом силаче разные нелестные слухи: ужасно грубый человек и тому подобное. Лишь для кинодокументалистов Алексеев сделал исключение, <позволил> им снять короткометражный фильм, в котором произнес такие слова:

 

- Сильный человек - это же красиво! В тяжелом весе, например, мы как бы космонавты, отнимаем у неизвестности килограммы и прибавляем их к рекордам. Это как бы увеличивает могущество человека в природе.

 

О фильме <Помост>, созданном на Ростовской студии кинохроники Кимом Лаврентьевым, писатель Николай Егоров отзывался лестно, и не без основания. Он подчеркивал, что Василий Алексеев на тренировке, именно на тренировке, а не на инсценировке тренировки выполняет тяжелую, порой нудную работу. Округлое лицо спортсмена блестит от пота, взор темнее обычного. Кажется, еще минута и он покинет зал. Но нет, он не уходит, он снова и снова берется за снаряд.

 

Василий Алексеев на соревнованиях. Некоторое время на помосте, но большей частью в помещении, где штангисты разминаются и ждут вызова на помост. Кинокамера <схватила> и зрителей, <схватила> очень верно: они восхищены Алексеевым и немного растеряны. Трудно сразу поверить, что при тебе свершилось чудо, которого ждал весь мир.

 

Миг удачи краток. Ласка его скоротечна. Улыбки поклонников, веселый шум торжества - все это, в сущности, остается за спиной героя. Ему предстоят тренировки, подготовка к новым соревнованиям, т.е. огромная черная работа, которой он посвятил себя сразу же после очередной победы.

 

Именно в том, что Алексеев сразу же после триумфальных побед немедля возвращался к грандиозной черновой работе, было главное отличие Василия от всех его великих предшественников. В этом был его главный секрет рекордного постоянства.

 

Этот величайший <пахарь> тяжелоатлетической нивы действовал в спорте, да и во всем, за что бы ни брался, по методу: <Куй железо, пока горячо!>

 

Указ Верховного Совета СССР о награждении победителей чемпионата мира в Колумбусе вышел 3 декабря 1970 г. Лишь Виктора Куренцова не было в списке награжденных. Это вызвало недоумение, поскольку на американской земле Куренцов в пятый раз доказал, что он, олимпийский чемпион, не имеет себе равных среди силачей полусреднего веса.

 

Тот, кто готовил список для награждения атлетов и их тренеров, вероятнее всего, решил наказать строптивого и чересчур благородного спортсмена. Только Куренцов отважился не подписать клевету на неуемного журналиста Иванова, мешавшего безмятежной жизни спортивного высшего руководства.

 

Воспитанник детского дома, слесарь Новокузнецкого металлургического комбината, воин-десантник, отличный парашютист, офицер-ракетчик - таким был жизненный путь выдающегося штангиста Виктора Куренцова. Спортивная слава сделала его еще требовательнее к себе и своим поступкам. Многие годы мы служили и работали рядом.

 

Скажу без преувеличения, что именно Куренцов был среди нас, атлетов, истинным чемпионом по благородству и порядочности. Не случайно в свое время жители подмосковного города Одинцово избирали его своим народным депутатом.

 

Итак, 3 декабря Алексеев узнал о награждении его орденом <Знак Почета>. На другой день он вышел на соревновательный помост и устроил очередной погром рекордам. Василий внес пять поправок в мировую таблицу. Главный итог состязаний - он обладатель всех абсолютных достижений. Вырвал штангу в 177 кило и лишил Леонида Жаботинского последней радости, надежды на благополучное возвращение в большой спорт.

 

Получилось, что Алексеев, начав с <нуля>, за один год установил 26 мировых рекордов!

 

Такого натиска спортивная история не знала. Юрий Власов, например, установил 31 рекорд мира. На это ему потребовалось 9 лет.

 

На счету Леонида Жаботинского 19 мировых достижений - за 7 лет, у Пауля Андерсона - пять рекордов за 5 лет. А у Василия Алексеева за один год - 26!

 

Он обладал неограниченными возможностями в силе. 29 лет ему исполнилось 7 января 1971 года, а считал себя только начинающим рекордсменом. Примечательно, что примерно в таком возрасте все его знаменитые предшественники покидали помост или собирались это сделать.

 

Что побуждало Алексеева почти беспрерывно, на каждом соревновании идти на штурм новых рекордных высот? Во-первых, ему, как никому другому, не давали покоя конкуренты. Серж Рединг, Станислав Батищев уже пригубили рекордную чашу, тянулись к ней западногерманский силач Рудольф Манг, финн Калеви Лахденранта. Во-вторых, за рекордные достижения полагались солидные денежные вознаграждения, наши спортсмены получали их с первых послевоенных лет, когда советский спорт выходил на мировую арену.

 

Деньги, надо полагать, для семьи Василия Алексеева, живущей в постоянной нужде, были крайне необходимы. Всю свою сознательную жизнь, она для Василия началась в раннем возрасте, он не имел свободной копейки, хотя трудился как вол.

 

<Рязань косопузая>, так когда-то говорили о мастеровых рязанских мужиках, которые уходили из родного гнезда на отхожий промысел, чтобы семью прокормить, детей на ноги поставить. А <косопузыми> их называли потому, что у каждого за поясом был топор - орудие плотницкого труда.

 

Рязанские плотники славились на всю Россию: ставили дома-пятистенки, рубили дворы для скота, сараи для сена, амбары для зерна. Словом, все умели, всему их нужда научила.

 

Вот и род Алексеевых поработал немало в самых разных краях страны. Кстати, Василий был четвертым ребенком в семье Ивана Ивановича Алексеева.

 

Родился он в суровое военное время не в высоких хоромах, а в землянке, в ней и рос. Война, калеча людские судьбы, неудержимо катилась на Восток.

 

Фашистские войска чуть было не дошли до деревни Покрово-Шишкино, где появился на свет будущий силач.

 

Рос Вася парнишкой бойким и смекалистым, учился так, что его ставили в пример. Главное, как все деревенские ребята, он мог и дров наколоть, и травы скотине накосить, и в поле поработать.

 

Василию шел одиннадцатый год, когда Иван Иванович подался со всем семейством на север в поселок Рочегду Архангельской области. Алексеевы всей семьей валили лес, штабелевали его, сплавляли по Северной Двине. С тяжелым физическим трудом будущий чемпион познакомился намного раньше, чем со спортом.

 

- Не знаю, может, потому я и не испытываю страха перед тяжелой штангой, что в детстве с каким-то особым азартом хватался за самые тяжелые бревна, - такое предположение Алексеев высказал в нашей беседе. - Жизнь среди людей такой мужественной профессии, как лесорубы, сплавщики, плотогоны, трелевщики мне, подростку, очень нравилась. Ночевали, бывало, под открытым небом, случалось, на плотах. На зорьке ловили рыбу и слушали шум леса.

 

Иногда меня спрашивают: <Почему такой большой вырос?> Наверное, потому, что, когда рос, на лес смотрел. Кстати, не переношу ничего шумного, это меня раздражает. Шум тайги для моего сердца словно бальзам.

 

Потому-то, имея дело с лесом после окончания десятилетки, подался он в лесотехнический институт города Архангельска. Именно здесь впервые увидел настоящую штангу. До этого, в Рочегде, подражая взрослому соседу, баловался с <железом> - поднимал ось с колесами или гири. Словом, слабым себя не считал, когда попал к штангистам в секцию Семена Милейко.

 

При росте 182 см весил 93 кг. Пришел удивить и разочаровался в своих способностях.

 

Выжал он тогда 75 кг, но остался довольным своим успехом, а когда увидел, как 52-килограммовый <гномик> поднял больше него, подумал, что не туда попал.

 

В утешение от тренера услышал: <Ничего, втянешься, пойдет все нормально>. Его упорству можно было позавидовать, если уж за что-то брался, с намеченной дороги не сворачивал.

 

В январе 1961 года полутяжеловеса Василия Алексеева пригласили постоять за честь своего факультета на институтском помосте. Выжал 75 кг, столько же поднял в рывке, толкнул 95-килограммовую штангу. 245 кг - с этой суммы в троеборье начался его путь в большой спорт.

 

Результат очень скромный, но тогда Алексеев не считал себя штангистом. Он серьезно увлекался волейболом, даже участвовал в областных соревнованиях.

 

Однако прозорливый Семен Милейко тепло поздравил Василия с первым тяжелоатлетическим успехом, но не забыл пожелать:

 

- Если хочешь быть сильным - займись серьезно штангой. Потренируйся с тяжестями и играй себе в волейбол на здоровье, если нравится.

 

Началась настоящая работа. Жажда силы полностью захватила Василия. Уже тогда он упражнялся самобытно и самодостаточно.. Однако очень сожалел, что студенческие харчи, не позволяли ему тренироваться постоянно.

 

Скудные, постные столовские обеды были не для растущего богатыря. К тому же он рано женился, прибавились семейные заботы. Вот и сколотил Алексеев из своих товарищей бригаду грузчиков-студентов.

 

Трудились в порту на совесть, до седьмого пота. Конечно, зарабатывали неплохо. Признавался, что приятно было чувствовать себя не бедным студентом, а рабочим человеком.

 

О тренировках студент не забывал. 1961 год завершил с 315-килограммовой суммой. И в эти годы в семье начинающего штангиста вслед за первым сыном Сергеем появился второй - Дмитрий.

 

- Надо было вить крепкое гнездо, для этого необходим был хороший и постоянный заработок, - вспоминал Алексеев свои студенческие годы. - Тогда и решился переселиться в Коряжму, где стал работать сменным мастером в цехе биологической очистки Котласского целлюлозно-бумажного комбината. Учебу в институте продолжил, переведясь на заочное отделение.

 

Вскоре Алексеев получил повышение. Он - начальник смены. Постепенно все наладилось, и он возобновил тренировки.

 

Понадобился год упорных тренировок, чтобы выполнить норму мастера спорта СССР. Спортивное руководство Архангельской области в его успех не поверило, и в звании мастера спорта ему было отказано. Поднял он тогда 442,5 кг.

 

В новом 1965 году мечтал о месте в заветной для всех атлетов - "пятисотке".

 

На семейном совете решался ключевой вопрос: как жить и что делать дальше? Подумали и вместе пришли к выводу: переехать туда, где штангистам создают благоприятные условия для тренировок. Выслушали мнение и старшего тренера центрального совета ДСО <Труд> Александра Чужина, который прекрасно относился к Алексееву, верил в его большое спортивное будущее.

 

Тот идею одобрил, думал, куда определить Алексеева: немолод, к тому же обременен семьей. Кому такой спортсмен нужен? Решили попытать счастья в городе Шахты Ростовской области, где свою тяжелоатлетическую школу создал заслуженный тренер олимпийский чемпион Рудольф Плюкфельдер.

 

Успехи спортсмена в большой степени зависят от его совместной работы с тренером. Это особенно характерно для спорта высших достижений. В тяжелой атлетике отношения между тренером и учеником достаточно четко различаются в зависимости от ранга спортсмена.

 

Разумеется, существует масса всевозможных вариантов сотрудничества на большом помосте между именитым наставником и его титулованным учеником.

 

С моей точки зрения, мирового класса атлеты и их тренеры, как правило, являются равноправными партнерами, коллегами по <железному цеху>.

 

Общий взгляд на положение вещей, на картину яркой сложной и во многом не спортивной однозначной жизни, с ее многоцветной палитрой чувств, взрывами эмоций, потаенными глубинными подводными течениями.

 

В самом огромном лесу, как ни старайтесь, вы никогда не найдете ни одного одинакового дерева, так и среди человеческих характеров вы не найдете ни одной копии. Здесь всюду только оригиналы. Так распорядилась природа.

 

И все-таки, как во всяком деле и во взаимодействии тренер-атлет на мировом помосте можно заметить общие тенденции и закономерности, вывести психологические формулы.

 

После многолетних наблюдений за творческим сотрудничеством наших ведущих тяжелоатлетов и их наставников, пришлось эмпирическим путем вывести несколько моделей взаимоотношений между учениками и учителями.

 

Довольно необычно для своего времени складывался союз олимпийского чемпиона заслуженного мастера спорта Юрия Власова с его многоопытным тренером Суреном Богдасаровым. Спортсмен глубоко освоил теорию тренировочного процесса тяжелоатлета, правильно оценивал возможности своего организма. Юрий знал множество приемов восстановления функционального состояния организма после многотонных нагрузок на тренировках, пользовался методами аутотренинга.

 

О высокой эрудиции и интеллигентности Власова ходили легенды. У него не было оснований не доверять Богдасарову, авторитет которого в тренерских кругах был чрезвычайно высок. Но в виду особенности своего сильного и неуступчивого характера, он выбрал для себя роль явного лидера.

 

Атлет и тренер вместе часто творчески переосмысливали методику смены нагрузок, варьируя объем и интенсивность упражнений, включая активный отдых, общую физическую подготовку, игры, плавание.

 

При этом Власов нередко настаивал на своем решении, а мягкий по натуре Богдасаров, не чаявший души в своем подопечном, уступал. Эмоции ученика преобладали над холодным и трезвым расчетом учителя.

 

Спустя много лет, осмысливая славный, но тернистый путь к спортивному Олимпу, Юрий посетует на чрезмерную деликатность и уступчивость наставника, вероятно позабыв, что он сам выбрал в творческом звене роль ведущего. Вот вам яркий пример дружеского сотрудничества атлета и тренера при явном лидерстве спортсмена.

 

По-другому строили свои взаимоотношения двукратный олимпийский чемпион Леонид Жаботинский и его наставник, заслуженный тренер страны Алексей Медведев. Это был равноправный творческий союз.

 

В выборе методик, нагрузок приоритет был за <батькой>, но коррективы по ним - за талантливым самобытным молодым спортсменом. Жаботинский всегда ориентировался на собственное внутреннее чувство нагрузки. Он, разумеется, прислушивался к советам наставника, но не всегда следовал им.

 

Если Медведев начинал ворчать на украинского богатыря, сетовать на то, что того оседлала лень, ученик вздыхал, поддакивал, но упорно делал все по-своему. Но, в большинстве своем тренировочный процесс протекал у них в полном согласии.

 

Тяжелая атлетика в спорте высших достижений знает немало таких паритетных отношений.

 

Совершенно по-другому сложились отношения тогда еще будущего двукратного олимпийского чемпиона Василия Алексеева и заслуженного тренера СССР, заслуженного мастера спорта Рудольфа Плюкфельдера. Между ними искра дружеских симпатий не вспыхнула, творческий союз не сложился.

 

Необычайно талантливый атлет и знаток тончайших секретов <железной игры> олимпийский чемпион, многократный чемпион мира и Европы Плюкфельдер так и не сумели найти взаимопонимания.

 

Наставник о будущем феноменальном сокрушителе мировых рекордов говорил, что проглядел Алексеева, это тот случай, когда тренер стал заложником у своего ученика, которому все позволено.

 

- В печати время от времени упоминалось, что Алексеев является учеником и последователем известного специалиста в области штанги Рудольфа Плюкфельдера. Я с уважением отношусь к этому тренеру, но мы с ним абсолютно несовместимые люди и по характеру, и по чисто спортивным воззрениям, - подчеркивал Алексеев.

 

Свой разрыв с Плюкфельдером Алексеев объяснял и существенными расхождениями во взглядах на тренировочный процесс.

 

- Что самое слабое у человека? - спрашивал Алексеев. - Нервы. Их щадить надо, а не изматывать изо дня в день бессмысленными подъемами предельных и около предельных тяжестей. Нагружаться надо, но с головой.

 

Этого Плюкфельдер не признавал. Тренировка по его плану напоминала продолжение рабочего дня: пришел в зал - работай! Натаскался <железа> и иди домой! Никаких мыслей! После таких тренировок я плохо спал. Долго терпел, не хотел обижать тренера, не выдержал и однажды заявил, ему, что не могу так тренироваться, нет никакой фантазии!

 

Конечно, куда спокойнее была бы жизнь Алексеева, как говорил Дмитрий Иванов, если бы он был сговорчивее, не резал правду матку, не рубил, как говорится, с плеча. Некоторые <тихие>, несмотря на бездарность, добираются до весьма значительных высот. Однако такое возможно где угодно, но только не в тяжелой атлетике.

 

<Тихие>, ангелоподобные парни в этом суровом деле, как правило, оказываются на уровне посредственных личностей. Кого угодно можно перехитрить, но только не штангу.

 

Выходя на помост, ты остаешься с нею один на один - она тебя или ты ее. Середины, <боевой ничьи> не бывает. И никто тебе тут не помощник!

 

Поэтому среди именитых атлетов трусы крайне редки. Это бойцы! Они бойцы не только на тяжелоатлетическом помосте. Может, кое-кому и хочется, чтобы спортсмены в соревнованиях вели себя агрессивно, без этого качества не победишь, а в обыденной жизни были мягкими, покладистыми. Но такое раздвоение вряд ли возможно.

 

Не в оправдание атлетов скажу, а ради истины: не судите их строго, не спешите с категоричными выводами о личности того или иного чемпиона по его отдельным поступкам. Звезды спорта тоже бывают и добры, и щедры, но спортивная жизнь заставляет их стремиться быть первыми всегда и во всем.

 

Кто знает, кем бы стал Алексеев, если бы в споре с Плюкфельдером он не отстоял свое жизненное кредо - быть самим собой, а пошел бы на компромисс. Возможно, отношения между ними улучшились бы. Но где гарантия, что в этом случае раскрылся , блистательно, самобытный богатырский дар первого в мире <шестисотника>?!

 

Да, характер у Василия Ивановича Алексеева и впрямь не сахар, в чем убеждались не раз многие люди. Не раз и мне приходилось задумываться над алексеевской шарадой, почему он не всегда стремился создать вокруг себя доброжелательную атмосферу? А ведь мог и умел быть и внимательным, и обаятельным, и остроумным! Но чем выше поднимался по рекордсменской лестнице, чем больше обретал спортивных титулов, тем неприступней, капризней и своевольней становился грозный чемпион.

 

- Алексей Иванович, ваша подчеркнутая замкнутость - это средство защиты от людской назойливости и любопытства? - как-то спросил я его.

 

- Вы недалеки от истины, Евгений Александрович, - ответил богатырь земли русской.

 

- Как это не покажется странным, мне иной раз легче перенести злословие, чем утомительную популярность. Бесцеремонное любопытство по отношению ко мне, моей жизни. Это на меня действует плохо. Тяжело дышать и работать. Мы, сверхтяжеловесы, и так заметны среди обычных людей. Я чересчур заметен.

 

С тех пор как стал рекордсменом мира, чемпионом, жизнь моя изменилась до неузнаваемости. Слава, она, знаете ли, не лекарство. Не хочу быть ее пленником. Она, когда навалится, страшно ломает. Невозможно жить и работать нормально.

 

Поэтому стараюсь не реагировать на почести, как не реагирую на удары судьбы. Не позволяю, чтобы слава меня оглушала. Хочу быть человеком, как все.

 

Он, разумеется, не мог быть таким, <как все>. Иначе не поднимал бы рекордные тяжести.

 

Это стало традицией - всем нашим сильнейшим атлетам, начиная с Юрия Власова, быть гостями ослепительного Парижа. В феврале 1971 г. побывал в столице Франции и Василий Алексеев. Пресса усиленно подогревала интерес к русскому исполину.

 

Например, газета <Экип> публиковала материалы об Алексееве на первых страницах. Любопытен был ее первый репортаж о появлении гигантской фигуры супертяжа в аэропорту.

 

Говорилось, что товарищи по команде выглядели рядом с ним миниатюрными, а ведь среди них был и такой колосс, как чемпион в первом тяжелом весе Яан Тальтс. Журналисты (такова их профессия) стремительно бросаются навстречу гостю и засыпают Василия вопросами.

 

- Ваш вес?

 

- Вместо 136 - 143 кг.

 

- Что скажете о Жаботинском?

 

- Перенес операцию, в ближайшее время вернется на помост.

 

- Ваши увлечения помимо штанги?

 

- Шахматы.

 

- Ваше меню?

 

- Самое обыкновенное. Больше, чем обычно, мясных блюд.

 

Следующая атака состоялась в отеле <Ронсерей>, где расположились на отдых силачи. Разговор получился более содержательный.

 

- Как вы пришли в тяжелую атлетику?

 

- Из рабочей среды. Мой отец - лесоруб в Архангельской области, с детства он приучил к тяжелой физической работе. Это была замечательная школа. Как видите, природа меня не обделила силой. Естественно, ее и захотелось применить во благо спорта.

 

- Дайте себе характеристику как штангисту по сравнению с вашими двумя предшественниками Власовым и Жаботинским.

 

- Думается, что мне пришлось воплотить лучшие качества этих замечательных спортсменов. Власов был для меня примером в достижении большой физической силы, а Жаботинский - как непревзойденный техник.

 

- Ваши рекорды поразили весь мир. Считаете ли вы себя суперменом?

 

- Я обыкновенный человек, а не какой-то феномен или, как вы говорите, <сверхчеловек>. Мне, может быть, чуть-чуть повезло в том, что обладаю природной силой.

 

Алексеев не демонстрировал еще своей силы перед французскими болельщиками, но, как сообщала популярная газета <Экип>, успел <завоевать Париж>. Сообщалось, что приезд богатырей во Францию, как бы освежил душу парижан, которые вот уже пять лет не видели в деле самого сильного человека в мире. Ровно пять лет назад Париж посетил Леонид Жаботинский.

 

Алексеев блистал в те дни в огнях рампы и помоста. До него очаровывал парижан Юрий Власов. Алексеева представляли <колючим> человеком, что в нем нет ничего от супермена, однако рекорды, установленные им недавно, лучшее тому опровержение.

 

Первые <звезды> тяжелой советской атлетики, чемпионы мира Геннадий Иванченко, Василий Колотов, Яан Тальтс и Василий Алексеев не разочаровали ожиданий парижан.

 

Спортивный комплекс <Макс Рузи> буквально ломился от напора зрителей. Наши богатыри обновили шесть мировых рекордов, такого события столица Франции вообще не ведала.

 

Особенно постарался Алексеев. Он извергал рекорды, как вулкан Везувий огненную лаву. Выжал 222,5, вырвал 177,5 кг и в толчковом упражнении покорил 230 кг!

 

Парижане были в восторге. О триумфе гостей из Советского Союза писали почти все газеты, но самые восторженные отзывы дали журналисты <Экипа>. Они отмечали, что парижская публика напоминает избалованного ребенка и что настроение ее очень изменчиво.

 

Иногда она принимает в штыки общепризнанную знаменитость, бывает, что освистывает ее. Алексеев же пришелся ей по вкусу, да еще как! Алексеевская премьера удалась на славу. Газеты писали: чаще и больше бы таких феноменальных выступлений, и тяжелоатлетический спорт будет окончательно усыновлен парижанами.

 

Это было 14 февраля. Казалось, Василий затаится хотя бы до чемпионата Европы, который должен был состояться в Болгарии. Помимо прочего, атлет готовился к защите дипломного проекта в Новочеркасском политехническом институте. Однако, как бы от избытка сил, Алексеев еще дважды прогулялся по рекордам: второго марта в Вене, второго апреля в Москве.

 

В Софии 26 июня Алексеев увеличил потолок рекорда в жиме до 225 кг, толчке до 232,5 кг. В сумме троеборья он достиг сначала 627,5 кг, затем 630 кг!

 

Вернувшись, домой, атлет защитил дипломную работу и стал горным инженером. И опять ему было не до отдыха. Его позвала Москва, где тогда собрались участники очередной Спартакиады народов СССР. 24 июля Алексеев разразился каскадом таких рекордов, которые могли повергнуть в уныние даже самых бесстрашных конкурентов.

 

Издевательством над серьезными вещами! Так в шутку назвал свое неповторимое блистательное выступление самый сильный атлет.

 

Вот какими были семь новых мировых достижений Алексеева. Жим 225,5, рывок 180, толчок 233 и 235. В троеборье сначала 632,5, затем 637,5 и в завершении - 640 кг (225+180+235).

 

Об этом неслыханном штурме рекордных вершин говорили, что это прекрасно, когда наш несравненный чудо-богатырь в тот незабываемый субботний вечер всех сделал счастливыми. Действительно, восторженные улыбки не сходили с лиц болельщиков <железной игры>. Каждый из них был свидетелем триумфа Василия Алексеева, будто бы каждый из них сам поднял шестьсот и более килограммов.

 

Он, как Исполин, поднимал рекордные веса и, приветствуя зрителей, улыбался. Жаль, что зрители не могли его видеть за кулисами, когда он готовился к очередному поединку с громадой металла. Он бы им еще больше пришелся по душе. В такие моменты атлеты замыкаются, уходят в себя, а он всех видел и, невозмутимо делая свое великое дело, шутил с тренерами, друзьями.

 

Сразу после чемпионата Европы Алексеев заявил, что для него самое важное соревнование - наша всенародная Спартакиада. Готовился к ней, как к большому празднику.

 

Он пришел во Дворец спорта, как приходят на торжества с семьей: с женой Олимпиадой Ивановной и сыновьями Сережей и Димой. Его выступление вылилось в общий праздник, торжество силы и мысли! Атлет продумал все до мелочей, потому что в деле, которым был занят, нет места шероховатостям.

 

Внешне все выглядело очень просто: Алексеев бил рекорды в жиме, рывке и толчке. Казалось, это доставляет ему наслаждение. Впрочем, так и было. После толчка 235 кг он хотел еще поднять несколько килограммов. Тренер категорически заявил:

 

- Хватит, Василий Иванович! Спасибо!

 

- Как народ? - обратился атлет к окружающим.

 

- Хватит, Василий Иванович! Хватит! - ответили хором.

 

- Не заподозрите, что мало прибавлял?

 

- Куда же больше!

 

- Да, рекорды надо уважать, - согласился богатырь и вместо штанги взял на руки своих сыновей.

 

Эти спартакиадные состязания проходили во Дворце тяжелой атлетики ЦСКА, в нашем армейском доме. Я, собирая материал для своей будущей научной работы, внимательно следил не только за выступлением Алексеева, но и за тем, как он готовился к выходу на соревновательный помост.

 

После взвешивания Василий приводил себя в рабочее состояние. Отпил горячего кофе и проверил пульс.

 

- 108 ударов, - сказал он старшему тренеру российской сборной команды Юрию Дуганову, знаменитому в прошлом рекордсмену в рывке одной рукой и двумя. - Как вы считаете - маловато? Впрочем, время еще есть. До выхода на помост раскуражусь.

 

С разминкой он не спешил, медленно прохаживался по балкону, насыщая легкие кислородом.

 

- Дорогу, товарищи! Дорогу! - Это шел к рекордной штанге Василий после первой неудачной попытки выжать 225,5 кг.

 

После первого рекорда он сердито сказал:

 

- <Мотор> здорово работает. Не отдыхаю. Пойду кислородом подышать, - произнес Василий и вместе с Дугановым поднялся на балкон.

 

- Вася, у меня день рождения. Подари, брат, к 50-летию рекордный рывок, - попросил Юрий Владимирович.

 

- В жиме не примите?

 

- Нет, только в рывке! Ты же знаешь, это мое любимое упражнение.

 

Василий постарался: взметнул вверх одним махом 180-килограммовый снаряд. Это, замечу, было весьма ко времени. Перед этим финн Калеви Лахденранта поднял 178 кг и вернул себе рекорд мира. Можно сказать, играючи Алексеев поднял на два кило больше.

 

Всем было жарко. Василию особенно. Его тельняшка потемнела от пота. Василий снял ее и одел новую, сухую.

 

Не припомню, чтобы кто-то другой приходил на соревнования с запасной спортивной формой. Оказывается, не так уж и напрасно.

 

Зашел к Алексееву неудачник спартакиадного старта Виктор Куренцов: он, как говорят атлеты <поймал баранку>, тем самым не дал сборной России ни одного зачетного очка. Виктор поздравил капитана команды с первыми рекордами. Алексеев пожал протянутую руку и утешил:

 

- Не огорчайся, дружище. Бывает. Из тех очков, что я дам команде, 24 - считай, что твои!

 

Дело в том, что на Спартакиаде, согласно положению о соревнованиях, за рекордные достижения начислялись поощрительные очки.

 

Василий постарался в тот день и за себя, и за товарищей. Российская богатырская дружина победила с огромным перевесом и завоевала первый приз.

 

Атлет в роли Черномора и Гулливера

 

Нам, действующим штангистам, выступавшим на одном помосте с Алексеевым, было интересно знать все, что касалось его методов подготовки к соревнованиям.

 

Хотелось увидеть, как он тренируется, что ест, что пьет, чем занимается на досуге. Но сделать это было не так просто. После трудов праведных Василий старался больше быть дома, на Дону, в кругу семьи. Вот почему мы с особым интересом читали публикации Дмитрия Иванова в <Советском спорте>, которому посчастливилось погостить у Василия вскоре после его спартакиадного триумфа.

 

За полтора года Алексеев прошел путь от 590 до 640 кг. Что дальше? Часто спрашивал себя Иванов, когда в августе 1971 года летел к Василию в Ростовскую область, чтобы увидеть, как он готовится к Перуанскому чемпионату мира.

 

Жарким было то лето в пойме реки Дона. Поговаривали, что даже адаптированные воробьи погибали от палящего зноя. Так что трудно было не только пернатым, но и людям. Ох уж эта жара!

 

Иванов рассказывал о том, как приехали штангисты советской сборной к Алексееву, чтобы вместе с капитаном команды готовиться к чемпионату мира. Три дня пожарились на солнцепеке и сбежали в Подмосковье. Василий остался с семьей. Он отдыхал и тренировался, черпал силищу прямо из тихого Дона.

 

В одиннадцать утра Василий грузил в багажник светлой <Волги> диски и гриф штанги. Усаживал семью в машину, садился сам за руль и осторожно спускался к реке, на пологий песчаный берег. Здесь, в тени развесистого дуба, он нанизывал на гриф чугунные <блины> и закатывал штангу в Дон.

 

Обычно тренировка начиналась с пробежки и легких гимнастических упражнений. Время от времени подавала советы мужу жена - какое упражнение стоит проделать и с каким весом. Василий с мнением жены считался.

 

Основную нагрузку Алексеев получал, поднимая штангу в реке. Это была тяжелейшая работа, которую он придумал для повышения своего мастерства!

 

Богатырь нырял в глубь воды. Выдерживалась определенная пауза и через десять секунд на поверхности появлялась сначала его черноволосая голова, затем штанга. С неимоверным напряжением тянул ее со дна как бы в замедленном темпе. Мощным движением рук Василий выдергивал ее вверх, а из <блинов>, как из ушата, лилась мутновато-желтая донская вода. Снова погружался, долго не показывался, очевидно, гриф штанги отыскивал, и из реки вновь вырастал его могучий торс. Итак, часа два кряду.

 

Ничего подобного в тяжелой атлетике не было, чтобы кто-либо из выдающихся спортсменов так качал силу, тренируясь со штангой в воде. Это было ноу-хау Алексеева!

 

Конечно, не терпелось узнать, почему Василий применил столь уникальный метод работы с тяжестями. Однако спросить его об этом не представлялось возможным, зная, что не в характере Алексеева откровенничать с кем бы то ни было.

 

Создавалось такое впечатление, что беседы излишни, вроде бы давным-давно обо всем переговорено. Василий то тренировался, то, уйдя в себя, читал какую-нибудь героическую повесть или детектив (готовясь к турнирам, любил читать литературные произведения, в которых описываются исключительно захватывающие события).

 

Приходилось молчать и больше наблюдать за силачом. Не терпел он рядом людей, которые лезут к нему в душу. И все же, Иванову тогда выпала большая удача пожить почти неделю в доме на Дону, находясь, бок о бок с человекам, ставшим легендой. Надо отдать должное, что об Алексееве в то время баек ходило премножество, особенно после того, как тот занял <трон> самого сильного!

 

Много разных и порой очень противоречивых догадок высказывалось о его образе жизни, о том, что дает ему силу.

 

Находясь в гостях у богатыря, Дмитрий Иванов вечером за игрой в домино услышал от него любопытное признание:

 

- Люблю находиться в семье уработанным, предельно натруженным, когда все мышцы болят от напряженной работы. Нерабочие дни меня огорчают. Эта черта моего характера, она нелегкая, не всем по нраву. В жизни куда легче приспособиться, когда ни забот, ни хлопот. Живешь как все, и спрос с тебя обычный. Но разве так добьешься чего-то существенного? Стараюсь до всего доходить своим трудом, своим умом. Вот и тренируюсь в реке Можно конечно, подумать, что это чудачество. Возможно? Но если рассудить:

 

- На самом деле это моя находка, новое слово в методике Известно, что в воде тяжелые камни кажутся легкими. Штанга, когда ее начинаешь тянуть со дна, почти невесомая. Быстро ее поднимать невозможно: сопротивление воды гасит скорость подъема. Максимум усилий приходится прикладывать в момент окончания упражнения, поэтому происходит данный процесс медленно.

 

- Значит, такая тренировка более утомительна, чем на суше? - спросил Василия Дмитрий Иванов.

 

- В том-то и суть тренировки. Почти не устаю: вода снимает утомление, способствует расслаблению мускулатуры, успокаивает нервы.

 

Таким способом Алексеев тренировался с утра и до вечера. Лишь когда темнело, он надевал белую рубашку, галстук, костюм. И отправлялся он не развлекаться. Ему было не до увеселений - все-таки, к чемпионату мира готовился! Спешил Василий в какой-нибудь дом культуры, где его ждали истинные любители спорта - рабочие, колхозники. Возвращался поздно. От ужина отказывался, хотелось спать.

 

На другой день играл в волейбол, если подбиралась компания. Поднимал тяжести, много плавал, нырял, мчался по водной глади на лыжах. Не сразу отыскался мощный катер, чтобы потянуть за собой гиганта. Стартового мостика не было, поэтому Василий заходил в Дон по грудь.

 

Однажды между заплывами по Дону Дмитрий Иванов вызвался помассировать Василию спину. Хотел своими руками пощупать и оценить качество мускулов. Но сколько ни старался, так и не смог его основательно помассировать, до костей не добрался. Оказалось, что у него были такие огромные мышцы, такая мускулатура, которая творила чудеса, которой восхищался спортивный мир.

 

Приближался мировой чемпионат. Алексеев покинул благодатную Мелиховку, оставил Дон. Он влился в команду на спортбазе под Подольском. Здесь и узнал о том, что награжден вторым орденом - Трудового Красного Знамени.

 

- Значит, - сказал Василий, - мы, штангисты, действительно чего-то стоим, если нас иногда отмечают государственными наградами.

 

Выступая в Перу, Василий был немного удивлен напором своего старого боевого друга Сержа Рединга. Алексеев побил свой же рекорд в жиме, подняв 227,5 кг, а бельгиец пошел на 228! Пошел и поднял их, как задумал.

 

Пришлось нашему силачу идти на 230, чтобы охладить воинственный пыл Рединга.

 

Помните, в Колумбусе, Василий толкнул 500-фунтовую штангу, то есть 227,5 кг. Теперь же, спустя лишь год, он выжал 230! Этого Серж не смог перенести. Он выбыл из турнира, сославшись на мнимую травму.

 

Алексеев побил еще один рекорд, толкнув 255,5 кг! Так, без особых осложнений, он во второй раз удостоился звания сильнейшего супертяжеловеса мира.

 

Победа в Лиме еще больше укрепила чемпионский авторитет славного советского богатыря. Он вошел в список лучших спортсменов мира, которых определяли в конце каждого года спортивные журналисты.

 

Академия спорта Франции назвала Василия Алексеева спортсменом номер один 1971 года, ему был присужден <Приз президента>. Весьма оригинальный приз, предназначенный лишь Алексееву: позолоченная металлическая пластина, в ее левой части - фигура самого сильного со штангой над головой. На синем трико Василия - красный круг с золотым серпом и молотом; в правом верхнем углу пластины изображение земного шара с установленным на нем красным флагом.

 

К 26 мировым рекордам 1970 года Алексеев прибавил еще 21 высшее достижение, увеличив результат в троеборье до 640 кг.

 

Олимпийский 1972 год для <самого сильного> снова начался с визита в Париж. Здесь разыгрывался международный турнир памяти Жана Дама. Интерес к состязаниям подогревался тем, что на этот раз с Алексеевым решил поспорить тот же Серж Рединг.

 

Однако поколебать Василия было трудно, хотя Алексеев был далек от своих прошлогодних результатов. Он играл с огнем - шел на рекорды. Однако ему не удалось овладеть строптивым железом. Мы допускаем мысль, что Алексеев пытался спутать карты своим соперникам перед Олимпийскими играми.

 

Один из лучших спортивных журналистов Франции Ален Белуин обрисовал портрет Василия в <Экипе>, сравнивая его с Гулливером.

 

Белуин отмечал, что вот он сидит перед нами в своем кресле. Он - царь среди силачей. На устах у него полу саркастическая улыбка. Его брови насуплены. В нашем, чужом для него, мире он держит себя очень осторожно. Опасается какого-либо подвоха. Этот 140-килограммовый колосс одновременно и разочаровывает, и интригует нас.

 

Дело в том, что Василий не скрывает своего отношения к людям, тем более к нашему брату из журналистов, которых он держит в черном теле.

 

Белуин посетовал на то, что их главный фотокорреспондент собирался снять Алексеева, когда тот сидел за столом в ресторане бульвара Бонноведь. Но Василий воспротивился, покачал головой. Всем своим видом и характерным для него жестом показал, что он не кинозвезда. Потом своей громадной ручищей закрыл лицо, давая понять, что он против подобной дерзости фотокорреспондента. Внешне у этого человека нет, собственно говоря, ничего такого, что привлекало бы к себе. Василий Алексеев никогда не считал славу своим личным делом. Он эту славу просто вынужден терпеть.

 

Когда Василий шел по Парижу, то на него смотрели не как на спортсмена, не как на самого сильного человека, а как на диковинного зверя, так рассуждал Белуин. Отсюда, по мнению парижского журналиста, презрение Алексеева к некоторым людям. Все же иногда приятно от него услышать, например, разговор, который были записан им. В нем Алексеев поделился, что всегда любил спорт потому, что это одна из форм выражения мужской силы, боевого духа. Своей первой задачей он поставил сравняться с Жаботинским и поднять 600 кг. После перед ним раскрылись фантастические перспективы. Новое задание - в Мюнхене поднять 650 кг.

 

Не всякий загад бывает богат. Но самого главного в 1972 году Василий добился. Он победил на Олимпиаде в Мюнхене и в третий раз завоевал титул чемпиона мира.

 

 

Улыбка русского богатыря

 

Для человека, знающего, чего он хочет,

солнце к вечеру не закатывается.

 

Арабская пословица

 

Олимпийское крещение

 

Весной 1972 г. Василию нездоровилось. Видимо, сказался грипп в тяжелой форме, перенесенный им зимой. Тем временем 22-летний Рудольф Манг, <молодое немецкое чудо>, выступая в Ульме, достиг в троеборье приличного результата - 625 кг.

 

Что больше всего взволновало поклонников тяжелоатлетического спорта, так это его рекорд мира в жиме: Манг покорил 230,5 кг. Мировой рекордсмен среди юниоров наконец-то стал бить рекорды взрослых. И кого! Самого Алексеева! Это произошло 6 марта.

 

Печать ФРГ восторженно писала: <Манг достиг уровня Алексеева!>, <Супер-Мангу по плечу и 650 кг!>, <Молодое немецкое чудо угрожает сбросить с престола советского силача!>

 

Шла психологическая атака. Нужен был достойный ответ на вызов Манга и заявления прессы. Алексеев не остался в долгу, не промедлил и вырвал ядовитое жало психологического на него давления.

 

Не прошло и 16 дней после вызова, писал Пьер Фулл в <Экипе>, как последовал хлесткий и удивительный ответ. Не откладывая дела в долгий ящик, Алексеев тут же вернул себе рекорд.

 

Эта мгновенная реакция абсолютного мирового рекордсмена была тем более неожиданной, что он не слишком порадовал своих поклонников во время выступления в Париже (595 кг), в Хельсинки (575 кг). Казалось, его форма была далека от наилучшей. Однако раззадоренный ростом достижений рекордсмена ФРГ, набравшего в сумме 625 кг, Алексеев решил доказать, что не следует делать слишком поспешных выводов из его <недавних скромных> результатов.

 

В шведском городе Больнесе русский заметно обошел Рудольфа Манга. Несмотря на травму большого пальца правой руки, он выжал 231,5, затем 235,5 кг. Он сразу увеличил просвет, отделявший его от честолюбивых конкурентов, на пять килограммов. Алексеев как в жиме, так и в толчке имел одинаковые рекорды! Можно подсчитать, что та сумма, которую он наметил для победы в Мюнхене, уже практически реализована: 235+180+235=650.

 

Учитывая поразительный рост его потенциала, есть все основания полагать, что он может показать в жиме более 240 кг, что застрахует его от каких-либо неожиданностей и сюрпризов в Мюнхене.

 

Война нервов между тем только разгоралась. Девиз ее: <Подавить соперника морально!> Казалось, Манг находится в лучшем положении: он молод (на восемь лет моложе Алексеева), ему нечего терять, поскольку еще не находился под прессом удушающей свободу действий славы самого сильного человека.

 

В его пользу было и то обстоятельство, что ему предстояло соревноваться с Василием на родной земле, а дома, как известно, и стены помогают.

 

Уместно привести сравнительные данные роста результатов Алексеева и Манга по годам:

 

 

Василий Алексеев Рудольф Манг

 

1966 г. 470 кг (24 года) 427,5 кг (16 лет)

 

1967 г. 500 кг (25 лет) 492,5 кг (17 лет)

 

1968 г. 540 кг (26 лет) 525,0 кг (18 лет)

 

1969 г. 530 кг (27 лет) 540,0 кг (19 лет)

 

1970 г. 625 кг (28 лет) 570,0 кг (20 лет)

 

1971 г. 640 кг (29 лет) 602,5 кг (21 год)

 

1972 г. 645 кг (30 лет) 630,0 кг (22 года)

 

 

645-килограммовую сумму Алексеев показал на чемпионате СССР в Таллинне, где снова устроил погром мировым рекордам, чтобы окончательно охладить пыл явных и тайных конкурентов. Однако новые рекорды Василия подействовали на Манга как красная тряпка на быка. На чемпионате Европы в румынском городе Констанце <самый сильный> оказался слабее Манга в жиме и рывке. Стоя на пьедестале почета на второй ступеньке, он дважды выслушал гимн ФРГ в честь победы рыжекудрого немца из Белленбергера.

 

Алексеев не улыбался, ему было не до шуток. Он проигрывал 7,5 кг, к тому же был на 20 кило тяжелее Рудольфа. Ему в заключительном толчковом упражнении надо было отыграть 10 кг, чтобы отстоять титул чемпиона континента в троеборье. Такая задача казалась невыполнимой, и Василию уже выражали сочувствие.

 

- Кто считает, что второе место на чемпионате Европы - плохо? Попробуйте, станьте вторым, - сказал атлет в ответ на соболезнования.

 

Но проигрывать Мангу в троеборье Алексеев не собирался. Он знал себя и сумел обойти соперника, показал характер. Поднялся на высшую ступеньку пьедестала. Все же симпатии прессы были на стороне молодого <медведя из Белленбергера>.

 

Перед Мюнхеном к результату Василия подтянулись и другие тяжелоатлеты. Вторым стал американец Кен Патера - 635 кг, на третьем месте с 630-килограммовой суммой - Манг, на четвертом - Серж Рединг, у него 620 кг.

 

Теперь все зависело от психологической устойчивости претендентов на олимпийский престол самого сильного атлета в мире.

 

Мы верили в Василия, который умел подавлять волю соперников до битвы на помосте как никто другой.

 

Были на этот счет и другие мнения. Так, <Зюддойче цайтунг>, подогревая интерес к состязаниям супертяжеловесов, перед их схваткой писала, что когда в тяжелоатлетическом дворце Мюнхена сильнейшие люди мира выйдут на помост, огромное количество зрителей будут наблюдать двух разных характерами атлетов - Василия Алексеева, этого сказочного русского героя, и Рудольфа Манга из Белленбергера.

 

Йозеф Шнель, тренер Манга, считал, что Алексеев повторит свой рекорд 645 кг. Что же касается 22-летнего Манга, то он, судя по выступлению в Констанце, был способен противостоять 30-летнему советскому атлету.

 

Ход борьбы, ее напряженность, психологизм говорил сам за себя. Так, Дмитрий Иванов, проникнувший в святая святых - за кулисы, куда допускались по специально введенным пропускам только участники предстоящего сражения и их ассистенты, рассказывал мне, что ценой пригоршни значков и медалей ему удалось умилостивить стражей порядка, чтобы лично прочувствовать - что же происходит в разминочном зале.

 

Он затаился возле бетонного отсека, который забронировал Алексеев. Процедура взвешивания убедила его в том, что Василий сделал все, чтобы на мюнхенском помосте еще раз огорчить своих соперников. Его собственный вес был рекордным - 152,8 кг. Прибавили в весе, стали намного солиднее и другие суператлеты.

 

Так, американец Кен Патера потянул около 146 кг, колосс из ГДР молодой Герд Бонк - 142,5, Серж Рединг поправился почти до 140 кг. <Золотая> надежда хозяев Олимпиады Рудольф Манг, несмотря на свой относительно малый рост 180 см, весил около 130 кг.

 

Каждый грозный силач был готов сокрушить горы, но нервы были на пределе.

 

Помост жаждал триумфов и трагедий!

 

Иванову, не раз видевшему как Василий одним своим присутствием заставлял кое-кого трепетать, было интересно следить за его поведением в разминочном зале.

 

Радовало удивительное, прямо-таки сверхолимпийское спокойствие Алексеева. Надо отдать должное, Алексеев на всех мировых чемпионатах умел держать себя и свои страсти в руках.

 

Все же изредка прорывались в нем нотки досады или гнева. Он с достоинством прогуливался мимо помостов, на которых испытывали свои силы тяжеловесы.

 

Прошел мимо двухметрового гиганта Патеры, окинул его пристальным взглядом с ног до головы. Вдруг почему-то не по себе стало американцу - в миг стушевался, не посмел прямо посмотреть в густо-черные глаза Василия.

 

Часто-часто замигал Рединг, когда Алексеев подошел к нему и сказал: <До чего же ты сильный, Серж!>.

 

Огнем заполыхали пухлые щеки Манга после того, как Василий по-дружески ему улыбнулся: держись, сейчас поборемся! Прогулялся Василий по залу, и сразу сникли под его пристальным, очень спокойным взглядом претенденты на медали.

 

Очень точное наблюдение Иванова позволяет понять, как умел Алексеев, не говоря соперникам ничего плохого, выводить их из психологического равновесия до начала соревнований. Далее из рассказа Дмитрия Иванова видно, как <голубым огнем> горели соперники Василия, как таяли их надежды на успех, поскольку теряли контроль над собой во время подходов к штанге.

 

Все претенденты на медали имели довольно опытных опекунов. Так, Манга ассистировал знаменитый Томми Коно, тот самый японец с Гавайских островов, который принес США шесть побед на чемпионатах мира и две на Олимпийских играх.

 

Кеннету Патере помогал бывший чемпион Америки Рассел Книпп, а за Василием ходил новый наш чемпион Олимпиады эстонский богатырь Яан Тальтс.

 

- Не было бы опасности, мог бы начать с двухсот сорока, - сетовал Василий на сложившуюся обстановку на состязаниях своему оруженосцу. - Силищу в себе чувствую громадную.

 

Алексеев присел. Посмотрел на Патеру, Рединга и Манга, а они - на него. В предстартовом волнении <потек> Рединг. Ручьи пота побежали по лицу Манга. Словно допотопный паровик, отдувается Патера. Пошел американец на высокую сцену, как на эшафот, и сразу взмок вновь.

 

Только Алексеев дышал полной грудью. Только он сухой.

 

Вот Патера сделал почин - еле-еле выдавил в первом подходе - 212,5 кг.

 

Вернулся в зал разминки, ждет, чем ответят Рединг, Манг и Алексеев. Бельгиец и немец словно сговорились, начинают с 222,5 кг.

 

Оба дважды атакуют эту тяжесть, и оба терпят неудачу, хотя вес для них далеко не предельный. Вот к чему приводит чрезмерное волнение.

 

Алексеев заказал для начала 225 кг, уже готов был выйти на арену борьбы, но из-за подвоха Рединга и Манга время выхода затянулось, атлет, естественно, остывал. Василий думал, что соперники в последний раз попытаются овладеть несговорчивой штангой, но они, опять-таки, как по уговору, решили отказаться от 222,5 кг, сделали заявку на алексеевские 225.

 

Первым, согласно правилам, вышел Василий, и по трибунам восторженно и ошеломленно пронеслось: <У-у-у-у!> Так потрясающе легко наш силач выпрямил руки вверх, с громадой металла.

 

На ослепительно яркой арене - Рединг. Он 12 лет, почти ежегодно, приезжал в нашу страну, на традиционные весенние соревнования. Выступал с Власовым, будучи еще зеленым новичком. Понятно, боготворил героя Римской олимпиады, потом соревновался с двукратным олимпийским чемпионом Леонидом Жаботинским.

 

Последние три года Серж настойчиво преследовал Алексеева, стал вторым шестисотником, бил рекорды мира в жиме и толчке, но когда Василий был рядом, соревноваться не мог, краснел и бледнел.

 

На этот раз Рединг ничего не сумел противопоставить Алексееву. 225-килограммовая штанга вырвалась из его ослабевших рук, не пожелав даже лечь на грудь атлета.

 

- Одним меньше! - коротко бросил Яан отдыхавшему Василию.

 

- Жаль! - отметил Алексеев. - Серж хороший парень.

 

Через <персональную калитку> вышел на помост Манг, а за его спиной в нервном оцепенении затаился Коно. Да, не этого он ждал от Рудольфа. Тяжело, очень тяжело Манг поднял штангу и спасся от <баранки>.

 

Все думали, что Алексеев остался один-одинешенек. Но оказалось, Патера вылез из <засады>: после 212,5 кг, решил штурмовать 227,5! Видно, Кен еще лелеял надежду выполнить свое обещание. Однако рано он вызвал на дуэль Алексеева.

 

- И второй готов! - подвел черту Тальтс.

 

- Этот был не в счет! - ответил Василий, оставшись без конкурентов.

 

Он мог пойти сразу на 235 кг и атаковать рекорд мира, выжал бы непременно, но отказался от этого соблазна.

 

Хотелось бы напомнить, чем обернулись для Юрия Власова его рекордные успехи в жиме и рывке, которые затем привели к поражению, он забыл, что главное на Олимпиаде не рекорды, а олимпийская победа. Этим и воспользовался Жаботинский, сумевший сохранить силы и нервы для решающего этапа соревнований, для рекордного толчка, который принес ему золотую награду. Заслуженную и силой, и трезвым расчетом, и уважительным отношением к сопернику.

 

Весьма похвально, что Алексеев, сработал осмотрительно: во втором подходе выжал 230 кг, в третьем 235 кг. Не рекордный вес, но решающий конечный исход борьбы.

 

Манг отстал, можно сказать, безнадежно.

 

Рывок у него тоже не удался, остановился на 170 кг. Василий поднял 175-килограммовую штангу, после этого никто не сомневался, что золотая награда у него в кармане.

 

И все же.

 

Манг начал толчок с 215 кг и затаился. Неужели он надеялся отыграть у Алексеева 15 кг в толчковом упражнении? Тренеры Алексеева надеялись через несколько минут поздравить Василия со званием олимпийского чемпиона, но - что такое?! 225-килограммовая штанга легла на широченную грудь и... опрокинула его на спину. Коно помчался с заказом для Манга - на 240! Однако поспешил, рано списал Василия.

 

Легко исправив ошибку, Алексеев в третьем подходе зафиксировал над головой 230 кг. В итоге у него 640-килограммовая сумма. Олимпийский рекорд Жаботинского превышен сразу на 67,5 кг. Манг, смирившись с поражением, робко потянул 232,5 кг. Увы! Нет огня в его груди. У хозяина помоста лишь 610 кг.

 

- С первых слов скажу: не подкачал! - ответил на поздравление Василий. - Титул сильнейшего атлета остается в Союзе, думаю, по праву. Если бы было нужно прибавить для победы еще, прибавил бы килограммов тридцать. Какая, простите, получилась сумма, 640?

 

В другой ситуации можно было с моей силой сделать значительно больше. Но у меня была задача - выиграть Олимпийские игры, и рекорды мне на этот раз были не нужны: где рекорды, там риск. Риск на Олимпиаде неуместен.

 

В комнату вошел со смущенным лицом Манг.

 

- Вот и Рудик пришел! - воскликнул, поднимаясь навстречу гостю, Алексеев, и соперники обнялись.

 

Василий усадил Рудольфа рядом с собой и, разглядывая его, улыбался:

 

- Ну и здоровый же ты мужик! И все же, еще молод, чтобы со мной бороться.

 

На пресс-конференции вопросы задавали в основном Алексееву.

 

- Завоюете ли вы золотую медаль через четыре года в олимпийском Монреале?

 

- Если все вы, собравшиеся здесь, этого очень желаете, буду стараться.

 

<Турнир супертяжеловесов ознаменовался закономерным триумфом советского атлета>, <Василий Алексеев - самый сильный человек на земле>, <Победа веселого русского богатыря великолепна>, <Алексеев сокрушает надежды Манга> - такими были заголовки утренних газет. Журналисты единодушно отмечали, что Алексеев находился не только в великолепной форме, но и показал пример выдержки, спокойствия, уверенности в своих силах.

 

Как улыбаются сильные? Это можно было увидеть в памятный праздник штангистов вечером в среду, писала <Штутгартер цайтунг>, комментируя снимки, на которых улыбался <русский Василий Алексеев, самый сильный и самый добрый человек>.

 

Что самый сильный - это верно. Но самым добрым Алексеев быть не мог, поскольку бесконечная доброта - качество для больших атлетов опасное, парализующее волю к победе.

 

 

Уроки быстрой силы

 

В Мюнхене штангисты в последний раз соревновались по программе троеборья. 645 кг, поднятые Алексеевым на чемпионате СССР в Таллинне, войдут в историю мировой тяжелой атлетики, как и жим 236,5 кг, в качестве вечных мировых рекордов в силе.

 

Началась эра двоеборья: рывок плюс толчок. Для успешного выполнения этих темповых упражнений нужна была качественно новая сила - быстрая, взрывная.

 

Казалось бы, стареющий Василий Алексеев, а ему уже пошел четвертый десяток, не сможет соперничать на равных с резвыми молодыми силачами. Однако, выступая на правительственном банкете в честь олимпийцев, он сказал, что ему все очень понравилось на приеме, и что он постарается через четыре года быть снова здесь, на этом месте.

 

Абсолютный чемпион трех чемпионатов мира и Европы, победитель Олимпиады-72 мог бы сказать и другое, что он сделал все. Пусть другие, кто моложе, поднимут больше! Никто не осудил бы его за такие слова. На груди исполина появился третий орден - Ленина. Чего еще желать? Но большие чемпионы добровольно спорт не покидают. Их к этому могут <приговорить> только более сильные противники.

 

Отмена жима весьма вдохновляюще подействовала на Леонида Жаботинского, великолепного в прошлом темповика. В 1973 г. он вернулся на помост и на армейских соревнованиях в Чехословакии с легкостью набрал в двоеборье 392,5 кг.

 

Причем, в дополнительном подходе Жаботинский поднял в рывке 180,5 кг, превысив на полкило всесоюзный рекорд Алексеева. Мировое достижение (181 кг) принадлежало уже финну Калеви Лахденранте. Ему первому пошло на пользу двоеборье. Следом за финном отличился и Рединг, который поднял в рывке 182,5 кг.

 

Затем рекордом мира завладел Манг - 183 кг! Алексеев, побеждая на чемпионатах Европы и мира, бил рекорды в толчковом упражнении и в сумме. Рывок у него не очень ладился. Тогда в конце декабря 1973 г. свое веское слово сказал Жаботинский.

 

Выступая в Туапсе, Леонид вырвал 183,5 кг, вновь стал мировым рекордсменом. Однако уже в январе 1974 г. сначала отличился Манг. Он поднял 184 кг, затем Лахденранта - 185 кг. К чести Жаботинского, он не спасовал, вернул рекорд, подняв 185,5 кг.

 

Надо отметить, что Леонида Жаботинского всегда отличали не только прекрасные природные физические данные, но и завидная выдержка и сила воли. Мне вспоминается такой мало известный пример из его спортивной биографии.

 

Огромный кабинет начальника четвертого главного управления при министерстве здравоохранения СССР Евгения Чазова словно уменьшился в размерах, когда в нем появился двукратный олимпийский чемпион Леонид Жаботинский.

 

Академик Чазов был большим поклонником <железной игры> и радушно встретил прославленного супертяжеловеса. Тепло поприветствовал его, спросил, чем может быть полезен.

 

- Евгений Иванович, что-то я занедужил, - пожаловался Жаботинский врачебному светилу. - Хочу обратиться к вам за помощью.

 

- Леонид, о чем разговор?! - приветливо улыбнулся хозяин номенклатурного кабинета. - Буду рад оказаться полезным. Ну, что там у тебя? Выкладывай.

 

- Знаете, самому не верится, заболел. Я же казак! - стал рассказывать знаменитый штангист. - В последнее время не могу тренироваться в полную силу. Поясница ноет и ноет, лешак ее задери. В Варшаве на последнем чемпионате мира пришлось сняться с соревнований из-за этого. Пытался <закачать> спину разными упражнениями, ничего не помогает.

 

- Ну, что ж, посмотрим. Выясним, отчего казак плачет.

 

После осмотра Евгений Иванович уверенно заявил:

 

- Так я и предполагал, Леня. Ничего страшного. У тебя поясничный остеохондроз. По - народному - радикулит. Надо провести курс терапии, все станет на круги своя. За Варшаву сполна рассчитаешься.

 

Окрыленный надеждой, богатырь уехал в родное Запорожье. Через пару дней он пришел в местный физкультурный диспансер.

 

Запорожские врачи ознакомились с документом за подписью Чазова, авторитет начальника четвертого управления был для них непререкаем. Они даже не стали осматривать олимпийского чемпиона.

 

На заводе <Днепросталь> по чертежам местного изобретателя и страстного поклонника штанги Григория Жеребило изготовили станок для вытяжки позвоночника. Автопоездом доставили его в санаторий <Кирилловка> на побережье Азовского моря. Туда же отправился и Жаботинский.

 

Первые процедуры дали положительный эффект. Боль утихла. На второй день Леонид заглянул в зал лечебной физкультуры, где с удовольствием поработал с небольшой штангой и двухпудовой гирей.

 

Вскоре с разрешения главного врача санатория Жаботинский отбыл домой, имея на руках медицинское заключение о том, что остеохондроз усмирен и находится в стадии ремиссии. В течение нескольких недель воодушевленный спортсмен тренировался на редкость интенсивно. Он легко рванул 170 и толкнул 210 кг, тогда это были результаты экстракласса. Однако вскоре прежний недуг вновь обрушился на гиганта.

 

На рассвете карета <скорой помощи> отвезла Жаботинского в больницу. Здесь уролог Владимир Комаров тщательно осмотрел больного и, изучив только что принесенные свежие рентгеновские снимки, обнаружил и исправил ошибку в диагнозе академика Чазова. Оказалось, в почке Леонида находился внушительных размеров камень. Требовалось срочное хирургическое вмешательство.

 

Понимая всю важность и ответственность момента, отцы города дали <добро> на специальный авиарейс из Запорожья в Киев. В столице Украины, в окружном военном госпитале, майору Жаботинскому сделали операцию. Умелые руки хирурга профессора Бориса Гехмана извлекли из почки атлета камень с острыми шипами.

 

Через некоторое время Леонид Жаботинский не только вернулся в большой спорт, но и установил несколько мировых рекордов в рывке. История тяжелой атлетики подобных примеров не знала.

 

Возможно, Леонид, ему шел 36 год, еще бы посоревновался. Но куда там, разъяренный Василий Алексеев освоил быструю силу: вырвал на чемпионате Европы в итальянском городе Вероне 187,5 кг и стал монопольно владеть всеми рекордами мира. Осенью, выступая на мировом чемпионате в Милане, он в пятый раз завоевал титул самого сильного человека, украсив эту победу двумя рекордами: толчок 241,5 кг, двоеборье 425 кг!

 

Вот такой он <добрый>. Стоило Жаботинскому в интервью корреспонденту <Недели> заявить, что он намерен посоревноваться с Алексеевым за олимпийскую медаль в Монреале, как тот немедля отнял все радужные надежды запорожца.

 

В том интервью Жаботинского говорилось, что в текущем году успеет встретиться с Алексеевым, если не удастся, то в будущем сезоне, обязательно. Рывок его не беспокоил, а вот результаты в толчке ему следует подтянуть. В этом темповом движении Василий обогнал Леонида.

 

Предполагал выступить на следующей Олимпиаде в Монреале. Но, чтобы этот проект превратить в реальность, нужно осваивать новые высоты. Он не сомневался, что мировые рекорды к Играм в Монреале подскочат: в рывке до 200 кг, в толчке до 250 кг.

 

Прозорливым оказался Жаботинский: рекорды, как он и предвидел, <подскочили>, но уже, увы, без его участия.

 

Первый мировой турнир супертяжеловесов состоялся 27 ноября 1974 г. в Лондоне. Алексеев вызвал у зрителей высший восторг, толкнув штангу весом в 242,5 кг. Это был его 66-й мировой рекорд - не последний в том году.

 

Кубок СССР разыгрывался в декабре, причем тяжелоатлетов приветствовал Леонид Жаботинский, поскольку состязания проходили в Запорожье. Здесь Алексеев поднимает 243-килограммовую штангу. Это он сделал 15 декабря, а 29-го, перед самым Новым годом, в Липецке увеличивает потолок рекорда до 243,5 кг.

 

Алексеева снова называют спортивным героем года. Он вновь устремлен в будущее.

 

- Рекордам нет предела. Уверен, что недалек тот день, когда штангист второго тяжелого веса наберет в двоеборье 450 кг. Эта гигантская сумма должна складываться примерно из таких результатов: рывок - 195 кг, толчок - 255 кг, - так пояснял корреспонденту ТАСС <самый сильный>, окрыленный удачным завершением спортивного сезона.

 

Американский журналист Билл Джонсон погостил у чемпиона и рекордсмена мира Василия Алексеева на Дону и в Шахтах. Убедился, что горный инженер Алексеев, будучи величайшим тяжелоатлетом, также прекрасный садовник, повар, плотник, певец.

 

О своих впечатлениях Билл рассказал в <Спорт иллюстрейтед> в очерке <Лучший во всем!>

 

Ничего не скажешь: умел Василий очаровывать, если этого хотел, кого угодно. В том доброжелательном очерке по законам американской прессы Джонсон представил читателям советского силача фантастическим Голиафом. Он писал, что руки Алексеева толстые, как полена, королевская шея, брюхо объемистее, чем любая бочка, барабан или сейф офиса, когда оно к тому же раздувается. На вопрос:

 

- Рассматриваете ли вы свои победы как доказательство превосходства Советского Союза над Соединенными Штатами?

 

Василий ответил:

 

- Всегда стремлюсь выигрывать, потому что уважаю свой народ. Своими победами я подчеркиваю успехи своей страны. Доказывать этим, что советский народ лучше, чем американский, во время тяжелоатлетических соревнований - такой цели передо мной никогда не стояло.

 

Алексеев говорил, что его политика только в спортивной зоне. Да, он желает вступить в Коммунистическую партию - великого Ленина. Хочет быть полезным советскому обществу во всем, что постоянно испытывает большую ответственность перед народом. Сожалел, что у него много времени отнимают ответы на письма, которые, как правило, приходят по адресу: <Алексееву, Кремль, Москва>.

 

- Трудно быть знаменитым, - сетовал Джонсону советский атлет. - Не во всем это хорошо быть таким известным, как я. Это затрудняет подъем по служебной лестнице на производстве. Не знаю, как у вас в США, у нас спортивный герой работает.

 

Это утверждение силача было узаконенной в нашей стране игрой, полу правдой. Действительно, в то время наши выдающиеся спортсмены пользовались почетом, но для высокого начальства оставались только спортсменам.

 

На производстве работали рыцари мяча, весла, штанги лишь формально, зарплату получали в основном за успехи на спортивном поприще.

 

Как мог подниматься Алексеев по служебной лестнице, если горным инженером он был согласно полученному диплому, добытому при заочной форме обучения? Нонсенс.

 

В оправдание Василию Ивановичу следует отметить, что иначе говорить он не мог. Не мог же он выдать тайну государственной политики в отношении спорта, да еще кому, американскому журналисту. До <гласности> тогда еще было не так близко. Чемпионы и рекордсмены считались спортсменами-любителями, не в коем случае не профессионалами.

 

Гость из США, рассказывают, очень хотел побывать на шахте, где трудился великий Алексеев, спуститься в забой, пообщаться с коллегами атлета-инженера. Но Василий Иванович, хлебосольно, по-русски угощая друга Билла, всячески отговаривал смельчака от спуска под землю.

 

Говорил, что это небезопасно, может внезапно случиться обвал или что-либо другое. Вот тебе и международный конфликт! Лучше водочки выпить за нерушимую дружбу народов и взаимопонимание журналистской братии со спортсменами.

 

Алексеевский стол, по утверждению американца, ломился от обилия аппетитной еды, которую с большим искусством готовил сам Алексеев. Этого от него отнять нельзя.

 

Он и на тренировочных сборах к мировым чемпионатам, бывало, угощал товарищей по команде собственноручно приготовленной бараниной, прямо на природе, с костра. <Самый сильный> такие шашлыки готовил, что пальчики оближешь. Талант от Бога!

 

Словом, Билл Джонс, произнеся немало тостов за мир и дружбу между американскими и советскими народами, покидал гостеприимный дом Алексеева и страну Советов, влюбленным в своего спортивного героя, которому, как русскому Гераклу, предстояло совершить множество подвигов во славу советского спорта.

 

На журналистском веку американцу доводилось повидать немало знаменитых спортсменов. Но такого человечного, как Василий Алексеев, он не встречал еще никогда, в последствии писал очарованный шахтинцем мастер слова.

 

Разумеется, Джонсон не знал, как нелегко давалась Алексееву <быстрая сила>. Особенно в рывковом упражнении, поскольку его собственный вес все увеличивался. Сказывались и годы, и старые травмы. Молодежь тем временем вела себя все настырней, наседала на <старика>.

 

Как джин из бутылки, неожиданно на чемпионском небосклоне появился болгарский супертяжеловес Христо Плачков. Выступая в Ямболе 29 июня 1975 года, Плачков отобрал у <самого сильного> мировой рекорд в рывке, подняв ровно 190 кг, затем - тут же 192,5! Это была приличная заявка на чемпионский престол.

 

Василию было не до рекордов. Он придумывал хитроумные упражнения для лечения травм - клин клином вышибал. На <Кубке Дружбы> в Запорожье Алексеева не было. В команде его заменил Асланбек Еналдиев. Гигант из Северной Осетии сумел победить могучего гостя из ГДР Герда Бонка.

 

На Спартакиаде народов СССР в Вильнюсе <самый сильный> выступил удачно. Однако увеличить свою рекордную сумму не смог, набрал лишь 422,5 кг. На финише состязаний Алексеев, верный себе, порадовал зрителей. Он поднял в толчковом упражнении 245 кг.

 

К московскому чемпионату мира 1975 года болгарин Плачков и Алексеев подошли, казалось бы, с равными шансами на победу: оба располагали одинаковой суммой - 422,5 кг. Плачков был на одиннадцать лет моложе Алексеева.

 

- Кто победит? - спросили почетного президента Федерации тяжелой атлетики СССР Михаила Михайловича Громова.

 

- Известно, предпочтение отдают Плачкову. Я не видел этого парня. Конечно, желаю ему успеха на помосте, но победит Алексеев. Вы же знаете, что тяжелоатлет не просто сильный человек. Поднимание тяжестей это огромный нервный взрыв, умение владеть собой. Алексееву в этом пока нет равных!

 

Когда Алексеев выходил на помост, ему никто не был страшен. Им обладала одна цель, один приказ самому себе: <Взять и держать!>.

 

В этих двух словах - сущность тяжелой атлетики, смысл единоборства с металлом. Тем не менее, спортсмены это люди и они соперничают друг с другом.

 

Побеждают самые волевые, самые настойчивые, самые умелые. Малейшее сомнение, ничтожно малая неточность, и один из них терпит поражение. На соревнованиях молодые богатыри обязаны владеть собой, своими эмоциями. Участники чемпионата в первую очередь должны думать об интересах своей команды. И только потом о личном успехе. Так всегда поступал Алексеев.

 

На этом ристалище никто не сомневался, что болельщики станут свидетелями богатырской симфонии, симфонии рекордов мира.

 

Вот так размышлял со своими молодыми коллегами знаменитый авиатор боевой генерал Михаил Громов, рекордсмен на помосте двадцатых годов и покоритель голубых безграничных далей. В годы Отечественной войны он командовал воздушными армиями, в составе одной из которых была знаменитая французская эскадрилья, а потом и авиационный полк <Нормандия - Неман>.

 

Как жаль, что в дальнейшем во главе тяжелой советской атлетики не было столь мудрых и порядочных, кристально честных и доброжелательных людей. Как я уже отмечал, в 1975 г. Михаил Громов был почетным президентом. Это только у нас в стране в застойные годы было <здорово> придумано: убирать принципиальных, умных, толковых и безгранично полезных для дела личностей, переводя их в ранг <почетных>.

 

На место настоящих лидеров спортивных федераций корыстные дельцы от спора часто келейно ставили тех <манекенов>, которыми затем распоряжались по своему усмотрению. Так было и перед московским чемпионатом мира.

 

Председателем Федерации тяжелой атлетики СССР значился на бумаге заместитель министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения Геннадий Елисеев, работавший до этого высокого поста секретарем ЦК ВЛКСМ.

 

Разумеется, Елисеев о штангу руки никогда не мозолил, но он был <нужным человеком>, потому удостоился чести возглавлять непобедимых богатырей Страны Советов.

 

Руководитель пресс-центра чемпионата мира Дмитрий Иванов позаботился о том, чтобы высокочтимый Геннадий Елисеев стал известен нашей стране, как беззаветный общественный деятель на спортивном поприще. В <Советском спорте> появилась его фотография, и горячее обращение к участникам мирового первенства.

 

Так было положено в те благословенные времена. Журналист честно выполнил свой служебный долг. В ответ услышал сановную установку:

 

- Спасибо! Но больше не пишите, что я председатель Федерации. Меня министр вызвал на ковер и спросил, что ты комбайны и трактора делаешь или штангу поднимаешь?!

 

Повествую это не для того, чтобы показать, каким нехорошим был Елисеев. Мы его тогда так и не узнали, и ни разу не видели <живьем>. Его скоропалительно сменила другая фигура, не менее полезная деятельным работникам всесоюзного Спорткомитета - генерал Государственной автоинспекции Алексей Ноздряков. Он оказался до удивления рьяным председателем, за десять лет своего безответственного руководства нанес тяжелой отечественной атлетике самый тяжелый ущерб.

 

Под его лихим предводительством в окружение богатырей вошло такое махровое делячество, от которого и по сей день невозможно полностью избавиться.

 

По сравнению с Ноздряковым, даже гоголевский персонаж Ноздрев, прощелыга и пройдоха, просто младенчик - масштаб деятельности и фантазия не те. Наш председатель стопроцентно посрамил чудаковатого героя <Мертвых душ>.

 

Бог ему судья. Вернемся к чемпионату мира на московском помосте. Дела у нас перед этими соревнованиями шли не очень успешно. На Олимпиаде в Мюнхене проиграли команде болгарских геркулесов из-за четырех нулевых оценок.

 

Это был горький плод руководства выступлениями наших одаренных штангистов главным тренером национальной сборной страны Алексеем Медведевым.

 

Ходили злые слухи, что сидел он в тренерском <седле>, в какой-то мере, благодаря стараниям своей супруги, секретаря приемной Сергея Павлова, тогдашнего председателя Спорткомитета СССР. Дело не в этом. Мало ли что в народе говорят, как молвится, на чужой роток не накинешь платок.

 

Дело было в том, что на мировом первенстве, которое проходило в Маниле, наша дружина потерпела второе после Олимпиады командное поражение от болгарских тяжелоатлетов, что не шло ни в какие <ворота>. Все это свидетельствовало о серьезном неблагополучии в нашем тяжелоатлетическом королевстве.

 

Медведева отстранили от руководства командой. К подготовке атлетов привлекли молодых специалистов, которым помогал доктор медицинских наук, профессор Аркадий Воробьев - двукратный олимпийский чемпион, ученый. Ему поручили возглавить комплексную научную группу.

 

Словом, было сделано все возможное, чтобы в 1975 году, когда страна отмечала 90-летие тяжелой отечественной атлетики, наша сборная ни в коем случае не проиграла у себя дома.

 

Московский чемпионат мира и Европы был для советской дружины ответственным экзаменом. Любители и поклонники <железной игры> загадывали - способны ли Спортивный комитет СССР и федерация тяжелой атлетики страны организовать и провести соревнования штангистов на самом высоком уровне, поскольку уже взялись за такое сложное и чрезвычайно ответственное дело, как подготовка к Олимпиаде-80.

 

На этот раз наши штангисты опередили команду Болгарии, но гости достойно показали себя, стали героями чемпионата - побили семь мировых рекордов! Особенно запомнился москвичам атлет первого тяжелого веса Валентин Христов. Он напомнил зрителям молодого Юрия Власова. Был таким же стройным и мускулистым.

 

Наши атлеты, несмотря на все усилия, не смогли с ним соперничать на равных. Валентин, толкнув 235 кг, бросил вызов гиганту Алексееву! Он попросил установить на обе стороны металлического грифа по шесть 20-килогораммовых жернова-блина с довесками. Это был чудовищный вес - 245,5 кг.

 

Зал затаил дыхание, глаза отказывались верить тому, что видели. И, тем не менее, Христов сделал этот дерзкий подход. Огромная тяжесть коснулась его груди! Все поверили, что в скором будущем она будет по силам болгарскому Аполлону.

 

Если так силен Христов, то сколько же сотен килограммов способен поднять Плачков? Это волновало всех, кто болел за Василия Алексеева.

 

Началась битва супертяжеловесов. Превосходство Плачкова в рывке было неоспоримым. Василий поднял лишь 182,5 кг, а молодой болгарин взметнул вверх 195 кг. Он установил новый рекорд мира. И чуть было не удержал над головой 200 кг. Итак, Алексееву надо было отыграть 15 кг, чтобы обойти Плачкова в двоеборье. Сумеет ли?

 

Сумел! Плачков с первой попытки толкнул 225-килограммовую штангу, потом безуспешно штурмовал 235 и 237,5 кг. Фортуна отвернулась от богатыря. Василий блестяще поднял рекордный вес 245,5 кг. В сумме двоеборья он набрал 427,5 кг и довел счет мировых рекордов до 72!

 

- Поздравляю, Василий Иванович! - сказал Аркадий Воробьев. - Поздравляю как атлета и как бойца.

 

Старший тренер болгар Иван Абаджиев был откровенно разочарован итогом выступления Плачкова.

 

Ему говорили, что у Христо все впереди, что будут у него победы, но Абаджиев с этим не согласился:

 

- Он не сумел повторить тренировочные результаты. Все время просил малые начальные веса. Не показал характера. Не быть ему чемпионом, пока есть Алексеев. Плачков проиграл Василию еще до выхода на помост.

 

Такой суровый приговор вынес Абаджиев своему 22-летнему силачу, рекордсмену мира в рывке. Не поторопился ли: Плачков прогрессировал тогда семимильными шагами.

 

Алексеев оставался непобедимым. Журналисты, собравшиеся на пресс-конференцию, засыпали его вопросами:

 

- Не думаете ли вы после шестой победы на мировом помосте уйти из спорта? - спросил англичанин Георг Киркли, редактор и издатель журнала <Стренгс атлет>.

 

- Неужели я так плохо выглядел сегодня, что вы меня гоните с помоста?! - пошутил Василий, давая понять, что слухи об его <отставке> преждевременны и неосновательны.

 

Потом Алексеев, сменив тренировочную рабочую форму на элегантный белый костюм, появился на банкете, устроенном в гостинице <Россия>. К нему протиснулся Дмитрий Иванов и попросил дать интервью для читателей <Советского спорта>.

 

- Ничего вам не скажу! - грубо ответил Алексеев журналисту, который писал о его подвигах более пяти лет.

 

- Почему? Что случилось? - спросил Иванов раскапризничавшегося, ни с того ни с сего победителя.

 

- Зачем вы учите меня, как поднимать штангу и какой мне следует иметь собственный вес?! - возмущенно ответил чернобровый чемпион.

 

Ради справедливости стоит заметить, что Алексеев становился все более <колючим>. Оказывается, ему крайне не понравилось, что Иванов после спартакиадных соревнований в Вильнюсе сделал предположение, не лишенное смысла, что минусом оборачивается солидная прибавка в собственном весе и для Алексеева (162,2 кг). Вот и ожесточился сердцем Василий против Иванова.

 

Может быть, впервые почувствовал, что близится жестокая и неминуемая осенняя пора, пора прощания с помостом? Вот и стал нервным и капризным. Хотя впереди чемпиона ожидали победные схватки и высокие достижения, олимпийский триумф.

 

- Василий Иванович, расскажете читателям газеты, с какими мыслями готовились к этому чемпионату? - настаивал Иванов. - Как вы реагировали на мировой рекорд Христо Плачкова?

 

- Коли так настойчивы, скажу. Думал лишь об одном, чтобы знамя нашей Родины, нашего спорта пронести достойно. Уважаю Плачкова и его достижения, но я ему никогда не проигрывал! Год выдался трудным. Мне пришлось кое-что изменить в методике тренировок из-за травм.

 

- Полностью ли вы удовлетворены своим выступлением?

 

- Я сделал для победы все, что требовал ход борьбы, вполне доволен исходом соревнований. Главное - наша команда победила. Добавлю, пусть соперники знают одно, - помост покидать не собираюсь. Есть желание соревноваться и победить в Монреале.

 

В это же время я по просьбе своего друга Иванова попытался взять интервью у Христо Плачкова, грустно сидевшего особняком. Мне показалось, что уголки его глаз были слегка влажными. Он посмотрел на меня внимательно, потом доброжелательно, но твердо сказал:

 

- О штанге? Нет, нет, ничего ни говорить, ни слушать не хочу.

 

- Вы так молоды. У вас все впереди. Здесь, в Москве, вы сделали шаг вперед, улучшили рекорд мира в рывке, удостоились награды в сумме двоеборья. Разве это плохо?

 

- Хотелось большего, - тяжело вздохнул Христо богатырь печального образа. - Наверно, победы ко мне придут, когда уйдет Алексеев. Никто не знает, на что он способен. Его загадочность просто обезоруживает меня.

 

Победив Плачкова, Алексеев лишний раз доказал, что сила мускулов не всегда является гарантией победы. Главное - сила воли. Василий подавил молодого соперника еще до старта, когда они встретились за кулисами возле разминочного помоста.

 

Он величественно прошелся мимо сидящего в кресле Плачкова, <прошил> его пристальным колючим взглядом из-под мохнатых бровей. Этого оказалось достаточно, чтобы соперник неожиданно потерял веру в себя, свои силы.

 

Однако молодость быстро отходит от самых сильных потрясений. Жизнь есть жизнь, она всегда берет свое.

 

Вернувшись домой, на чемпионате своей страны в Софии Плачков на пять килограммов превысил мировой рекорд Алексеева, набрав в двоеборье 432,5 кг. Молодой богатырь из Асенограда стал кандидатом на олимпийское золото Монреаля.

 

Бросил перчатку самому сильному и второй призер московского чемпионата мира немецкий силач Герд Бонк. Возвратившись в Карл-Маркс-Штадт, передохнув, он поднял в толчковом упражнении 246,5 кг и стал мировым рекордсменом. Правда, ненадолго. В конце декабря Алексеев гостил в Оттаве и там поднял штангу весом в 247,5 кг.

 

Однако журналисты, пишущие о тяжелой атлетике, подводя итоги 1975 года, не сговариваясь, дружно подчеркивали, что олимпийский пасьянс, складывается не в пользу стареющего льва, чемпиона чемпионов.

 

Молодые конкуренты росли со скоростью бамбуковых зарослей, и грозные рекорды Василия Алексеева их нисколько не смущали. Они рвались в бой, чтобы поразить мир собственной силой и низвергнуть с мирового пьедестала мощную фигуру непобедимого русского богатыря.

 

 

 

С сознанием выполненного долга

 

Каждый из нас может стать таким сильным,

каким мечтал быть в детстве. Для этого

требуется лишь время и огромная воля.

Чемпион мира по тяжелой атлетике

 

Дмитрий Иванов

 

Бунтари прибавили в силе

 

Тяжелоатлетический бум, фантастически быстрый рост результатов был следствием не только и, пожалуй, не столько методического совершенствования тренировочного процесса, сколько использования штангистами средств фармакологии, которые позволяют быстрее восстанавливать физическую мощь атлетов. Не пойман, как говорится, не вор.

 

Поэтому никто не в праве обвинять всех штангистов в приеме, скажем, анаболических стероидов, как это сделал журнал <Шпигель> по отношению к Алексееву после взятия им шестисоткилограммового рубежа.

 

Допустим, все рекордсмены грешны, все причастны к анаболикам. Побеждает-то во всех случаях атлет самый сильный, самый бесстрашный. И сила его при равных фармацевтических возможностях зависит от уровня подготовки.

 

Откровенно говоря, как тренировался Василий Алексеев, мы не знали, поскольку он упражнялся отдельно от всех, при закрытых дверях. Впервые <самый сильный> решил рассекретить свою методику упражнений с тяжестями вначале 1976 г.

 

Заинтересованное руководство Спорткомитета страны дало ему такую возможность на олимпийской базе под Подольском. Здесь Алексеев в качестве тренера провел тренировочный сбор лучших тяжеловесов страны. Здесь он поделился своим богатым опытом с молодыми силачами, теми, кто придет рано или поздно ему на смену.

 

Тот сбор был назван экспериментальным, тренировочным. Василий тренировался сам и учил других. Открыто. Он был самым главным. За неподчинение своим требованиям имел право отправить любого упрямца домой, т.е. отчислить со сбора как за нарушение трудового режима. Причем, ехать восвояси провинившийся атлет должен был за свой счет. Такие жесткие условия поставил Василий Алексеев перед теми, кто пожелал пройти у него стажировку.

 

От первых же тренировок все стальные богатыри буквально взвыли, поскольку никто из них никогда так до этого так не нагружался. Алексеевская <наука побеждать> оказалось для них мучительно тяжелой. Назревал бунт. Будущая смена, утомленных атлетов, нажаловалась на бескомпромиссного <играющего тренера> высокому начальству.

 

Алексеев никому не собирался уступать: ни Всевышнему, ни черту, ни высокопоставленным отцам-руководителям. И тем более быстро спасовавшей <смене>.

 

- Здесь насильно никого не держат, - заявил Василий Иванович. - Тем, кто останется со мной, гарантирую прибавку в силе не менее 20 кг.

 

Бунтари притихли. Среди прочих оставшихся, был Султанбай Рахманов. Именно ему и довелось сменить на троне <самого сильного> на Олимпиаде в Москве. Об этом речь пойдет дальше.

 

Методика тренировки, которую исповедовал Алексеев, в корне отличалась от общепринятой. Все штангисты привыкли за один подход выполнять одно упражнение.

 

На это, даже при повторах, уходило секунд 10-20, не более.

 

Словом, под такой заранее спланированной нагрузкой, организм атлета находился недолго. Алексеев же заставлял своих подопечных за один подход выполнять без отдыха несколько различных упражнений.

 

К примеру, выполнив трижды рывок в высокую стойку без подседа, он затем несколько раз приседал с весом на груди, после этого швунговым движением посылал снаряд вверх на прямые руки. Затем, опустив штангу на плечи, несколько раз наклонял корпус вперед, в заключение толкал вес из-за головы.

 

На эти действия уходило несколько минут, хотя вес штанги был небольшим, по сравнению с предельным. С непривычки тяжеловесы испытывали огромное напряжение, поскольку в работу включалось максимальное число мышечных групп. Как потом признавались ученики Алексеева, каждая жилка получала нагрузку. Именно это и способствовало ускоренному росту мышечной массы и, следовательно, силы.

 

Как и обещал Алексеев, через две недели все почувствовали максимальный приток мускульной мощи. Особенно большого прогресса достигли супертяжеловесы. Рахманов в разговоре со мною признался:

 

- Сначала тренировался по-своему: не верил, что советы Алексеева принесут пользу. По его методике плечи, спина, руки, ноги наливались силищей. Тут было, о чем задуматься. Все методики Алексеева мне, может быть, и не подойдут, но самое ценное возьму. Спасибо ему за это огромное!

 

Это был, пожалуй, единственный случай в тяжелоатлетической истории, когда знаменитый силач, находясь в зените славы, добровольно передал свой уникальный личный опыт молодым соперникам. Правда, тот же Султанбай Рахманов в то время был мало кому известен, но уже через три года он вместе с Алексеевым будет соревноваться на одном помосте в США.

 

На Олимпиаде-80 в Москве, когда Алексеева постигнет трагическая неудача, как я уже говорил, Султанбай сделает все возможное, чтобы титул самого сильного остался за нами.

 

А пока Василия донимали Плачков и Бонк.

 

- Не дают мне, старику, покоя, - говорил, как бы шутя, Василий, в январе 1976 года, когда ему исполнилось 34 года.

 

Для укрепления здоровья он много ходил на лыжах, плавал в бассейне, парился с веничком в бане, причем любил после парилки растирать тело снегом. Василий по три часа в день упражнялся со штангой, развивая силу ног, спины, рук, качал пресс, отрабатывал технику рывка, который ему из-за большого собственного веса давался все труднее и труднее. Заметная полнота лишала его былой резвости и ловкости при подседе под вес.

 

Первая крупная проба сил между соискателями монреальских медалей должна была состояться на чемпионате Европы в Берлине. Однако это континентальное первенство завершилось дуэлью Бонка и Плачкова. Победил хозяин помоста - Герд Бонк. При этом он побил мировой рекорд Алексеева, толкнув 252,5 кг.

 

Алексеев был в Берлине, но от состязаний отказался, что было воспринято как капитуляция перед молодыми конкурентами. Василий слышал эти пересуды, но не реагировал на них: он знал, что делал. Следя за битвой Бонка и Плачкова, неплохо изучил соревновательную манеру обоих, что было совсем не лишним перед главным сражением - олимпийским.

 

В мае Алексеев в седьмой раз завоевал титул чемпиона СССР, вернул себе титул рекордсмена мира в двоеборье, набрав 435 кг. Надо заметить, и Плачков не дремал, в июне покорил в двоеборье 442,5 кг! Это была очень серьезная заявка на золотую олимпийскую медаль. Полагаю, любой силач дрогнул бы при таком известии, но только не Алексеев. Он еще не потерял способность ошеломлять, обезоруживать конкурентов до борьбы на помосте.

 

Плачков и Бонк были в Монреале, жили в олимпийской деревне и ждали, когда появится Алексеев. Однако Василий не спешил покидать Москву.

 

Примечательно, что в Монреале его ждали не только соперники, но и члены антидопинговой комиссии. На долю Алексеева выпал жребий пройти предварительный допинг-контроль.

 

- Если хотите проверить меня, то проверяйте и Бонка, и Плачкова, - сказал в сердцах Василий. Однако жребий есть жребий.

 

Алексеев благополучно прошел эту процедуру, и уже никто не посмел заикнуться, что он - <самый сильный> - живет анаболиками, потому и побеждает. Контроль показал, что Василий Иванович чист, как ангел. Это, между прочим, была большая моральная победа. Вскоре по олимпийской деревне прошел слух, что у Плачкова <болит живот>, что он быстро теряет в весе и поэтому на помост не выйдет.

 

Бонк вышел на олимпийский помост, но это был уже совсем другой атлет, не тот, который победил на первенстве Европы в Берлине. Его будто бы подменили. Имея в рывке рекорд ГДР - 185 кг, Герд начал состязание с 165 кг и в итоге зафиксировал лишь 170 кг.

 

Алексеев просил для начала поставить 180 кг, но его уговорили начать со 175 кг. В третьем подходе он лихо взметнул 185-килограммовую штангу. И о конкуренции с ним не могло быть и речи. Теперь Василий Алексеев соревновался сам с собой, бился со своими рекордами.

 

Бонк настолько сдал, что, имея рекорд мира в толчковом упражнении 252,5 кг, начал толчок с 222,5 кг. Потом он, правда, поднял 227,5 кг и 235 кг, но в сумме набрал лишь 405 кг, то есть на 27,5 кг меньше своего рекордного достижения.

 

Алексеев, воодушевленный успехом, толкнул 230 кг, затем 255 кг и от третьей попытки отказался. Набрав в сумме 440 кило, во второй раз завоевал звание олимпийского чемпиона. Бонк проиграл ему 35 кг. Зрители были в восторге. Они были потрясены фантастической силой русского атлета, долго не отпускали его со сцены. Триумфатор низко поклонился публике, поблагодарил ее за радушие.

 

Пресс-центр располагался под трибунами, в тесном помещении. Василию очень хотелось ответить на вопросы всех журналистов, их было более 250, и он предложил провести пресс-конференцию прямо в зале. Поднялся на сцену, где только что покорил рекордную штангу, попросил стул.

 

Удобно сел и начал открытую беседу с представителями мировой прессы. Многие его ответы сопровождались громкими аплодисментами.

 

- Зачем вы пошли на рекорд после победы?

 

- Всегда хочется большего. Медаль есть, а рекорд это плюс к медали. Получился хороший плюс.

 

- Долго ли будете соревноваться?

 

- Как бы вы этого хотели?

 

- Почему на ваше психологическое состояние, на ваш результат не повлиял анаболический контроль?

 

- Кто чем живет, - с намеком на соперников ответил Василий.

 

- Следует ли атлетам принимать анаболические стероиды?

 

- Это решил Международный олимпийский комитет, и оно правильное. Я его одобряю. По моему выступлению ясно, что и другим не стоит принимать анаболики.

 

- Ваше хобби?

 

- Люблю жену, сыновей, с удовольствием слушаю музыку, садоводством увлекаюсь. Люблю также охоту, рыбную ловлю, литературу. Но самое для меня приятное занятие что-нибудь мастерить.

 

- До Монреаля вы, вероятно, чувствовали, что ваш царственный титул <самого сильного> под угрозой. Оказалось, что у вас нет соперников. Вам не с кем было соревноваться?

 

- Ошибаетесь! Соперник был - штанга.

 

- Кто вы по профессии?

 

- У меня профессий много. Главная одна из них - горный инженер.

 

- В детстве кого вы знали из силачей-атлетов?

 

- Я их вообще не знал. Слышал лишь о русских былинных богатырях - Илье Муромце, Алеше Поповиче. Хотел быть крепким парнем.

 

- Как отпразднуете свою победу?

 

- По-русски!

 

- Расшифруйте...

 

- Это большой секрет. Оживление и смех в зале.

 

- Что побуждало вас к победе?

 

- Знал, что этой победой будет гордиться Родина, весь наш народ. И жена уважать больше станет, - улыбнулся Василий.

 

Отклики на победу Алексеева были исключительно восторженные и содержательные.

 

Имаи Хороши, корреспондент японской газеты <Майнити> писал, что Алексеев трудовой человек, что такого нельзя победить, потому что получил закалку под открытым небом. Ему 34 года, но его руки, ноги, спина не слабеют.

 

Своим читателям журналист рассказывал, что у Алексеева не искусственная сила, а все естественное. В Японии Алексеев был популярен, и молодежь брала с него пример.

 

В журнале <Интернэшнл олимпик лифтер> Боб Хайс писал, что большой русский способствует популярности тяжелой атлетике больше, чем кто-либо из живущих ныне или в прошлом, снова стал главной темой новостей во всем мире.

 

Долго ожидавшаяся <битва века> между тремя сильнейшими супертяжеловесами не состоялась, так комментировал события Джордж Киркли, редактор и издатель <Стренгс атлет>. Он говорил, что спортивная форма, показанная советским гигантом Алексеевым, свидетельствовала о том, что он в состоянии ответить на самый сильный вызов.

 

Монреальская <Газетт> сообщала о том, что русский богатырь еще раз подтвердил, что ему нет равных. В атмосфере высокого напряжения, которое сопровождает олимпийское соревнование, Алексеев не только не оставил своим соперникам шансов на успех, но и сумел установить потрясающий рекорд в толчке 255 кг!

 

После победы Алексеева в Монреале его главные соперники Бонк и Плачков так сдали, что о мировых рекордах не могло быть и речи. Вот два вопроса, заданных чемпиону:

 

- Если бы выступал Плачков, то как бы это повлияло на ваш результат?

 

- Килограммы, которые я поднял, такими бы и остались. Плачков, конечно, силен, но он еще не выигрывал и у Бонка. Веса, зафиксированные здесь Бонком, говорят сами за себя.

 

- Есть ли предел физическим возможностям человека?

 

- Пока я устанавливаю эти рубежи, - ответил с гордостью Василий.

 

Полагаю, уже в Монреале Алексеев почувствовал, что вот-вот придет время, когда другие будут устанавливать рекордные рубежи. Может, потому он, свыкнувшись с этой мыслью, и был очень словоохотливым. Там же Василий заявил, что его ближайшей задачей является победа на чемпионате Рязани, куда он переселился на место жительство из Ростовской области.

 

Этот переезд никого не удивил, поскольку именно рязанская земля была для него родной. Судя по дальнейшему развитию событий, Рязань оказалась для Василия Алексеева скорее мачехой. Спорт в этом областном центре никогда не был в почете.

 

В 1977 г. энтузиасты, которых возглавил Алексеев, провели здесь чемпионат СССР, чтобы привлечь внимание руководства к тяжелой атлетике. Увы, штанга там не привилась. Не ко двору был и сам сверхчемпион Василий Алексеев. <Почетный гражданин Рязани>, удостоенный этого звания за высокие спортивные заслуги местными отцами-чиновниками, был вынужден ездить за пропитанием в московские магазины...

 

Итак, после Монреаля у Василия Ивановича Алексеева появился на широкой груди четвертый орден - <Дружбы народов>.

 

Не думаю, что такая награда подействовала вдохновляюще на <самого сильного> на планете.

 

Алексеев, который в седьмой раз завоевал звание чемпиона мира, дважды завоевал золотую олимпийскую медаль, установив при этом феноменальные мировые рекорды, вполне заслуживал звания Героя Социалистического Труда.

 

Василий долго не брался за гриф штанги после Монреаля. Несколько месяцев залечивал травмы, закалял здоровье и, казалось, совсем забыл о тяжелой атлетике. Он отказался от участия в личном первенстве страны, которое разыгрывалось в Ростове-на-Дону.

 

Некоторые специалисты почти списали Алексеева с <богатырского корабля>. Корифеи пожимали плечами. Билет в западногерманский город Штутгарт на чемпионат мира ему не заказали, поскольку не знали, на что способен двукратный олимпийский чемпион. Почти год не радовал он своим присутствием соревновательный помост.

 

И вдруг, перед всемирным стартом, перед вылетом сборной команды Советского Союза в Западную Германию Василий выступил на соревнованиях в Подольске. Весть о том, что Алексеев рванул 190 и толкнул 255,5 кг, вернул себе мировой рекорд в сумме двоеборья, набрав 445 кг, приятно изумила любителей спорта.

 

В сборной это известие вызвало переполох. По заявке в супертяжелой весовой категории должны были стартовать Асланбек Еналдиев и Султанбай Рахманов. Можно было, конечно, ничего не менять, но тренерский совет все же решил, что молодежь не выстоит, да и начальство может спросить: <Почему оставили дома самого сильного?>

 

Пришлось срочным образом заказывать билет Алексееву, а Рахманов выпал из <обоймы>, остался дома.

 

После чемпионата <Штутгардер цайтунг> писала о том, что русский медведь не свалился! 35-летний Василий Алексеев из Советского Союза остается сильнейшим человеком мира. Он вновь (в восьмой раз) завоевал титул чемпиона в супертяжелом весе, показав себя хорошим игроком в <покер>.

 

Рекордный <залп> в Подольске, разумеется, не мог не отразиться на спортивной форме Алексеева. Он не успел восстановить силы. Поэтому, соревнуясь на арене главного выставочного павильона Штутгартского ярмарочного городка, Василий очень внимательно следил за каждым претендентом на чемпионский престол.

 

Тринадцать соперников противостояли Алексееву, но он интересовался лишь Плачковым, Бонком и Еналдиевым.

 

Под пристальным взглядом Василия эта троица чувствовала себя, как перед дулом скорострельного крупнокалиберного орудия. Претенденты дружно перестраховывались, занизили начальные веса.

 

Даже Христо Плачков, обладатель 200-килограммового мирового рекорда в рывке, почему-то начал, как и Бонк, со 180 кг. Этот пустяковый для Христо вес он покорил только со второй попытки. Было видно, что в третьем подходе болгарский атлет способен поднять куда больше.

 

- Пора и нам начинать, - сказал Рудольф Плюкфельдер своему подопечному Асланбеку Еналдиеву, когда на штанге установили 182,5 кг.

 

Асланбек <споткнулся>, поднял штангу также со второй попытки.

 

На сцене величественно красуется 185-килограммый тяжелоатлетический снаряд. Появление Алексеева встречено аплодисментами, а... проводили вздохом разочарования. Описав дугу, штанга упала за спину атлета. Возмутившись, Василий тут же исправил ошибку и отправился на отдых.

 

Плачков, сильнейший атлет в рывковом упражнении, не хотел упускать малую золотую медаль. Он заказал для решающей попытки 190 кг. Алексеев громко заявил, что пропускает этот вес. Плачков заказал на 5 кг больше: на штанге 195 кг. Это была роковая ошибка болгарина. Заказанный вес не покорился ему, и он вернулся в тренировочный зал ни с чем.

 

Василий, оказывается, и не думал больше поднимать. От третьей попытки отказался, чтобы приберечь силы для победного толчка.

 

Великая вещь - тактика. Переиграл в штангистский <покер> Алексеев рекордсмена мира, и тот остался вообще без медали. Христо так расстроился, что сумел толкнуть лишь 220, хотя мечтал о 250 кг.

 

Оплошал и немецкий силач Бонк. Он краснел и бледнел под пристальным взглядом темных глаз Алексеева. Герда бросало то в жар, то в озноб и закончилось для него катастрофой.

 

Начал толчок с 235 кг, но так и не сумел их одолеть, хотя до этого поднимал и 252,5.

 

Остались только наши атлеты. Еналдиев соревновался напористо, покорил в итоге 240-килограммовый снаряд и стал серебряным призером. Алексеев последовательно толкнул 240 кг, затем 245 кг, от третьего зачетного подхода отказался. Это известие вызвало в зале оглушительный свист: бережешь силы! Иди на рекорд!

 

Однако Василий был непреклонен. Его победа с 430-килограммовым результатом в двоеборье принесла ему восьмую золотую медаль чемпиона мира.

 

Алексеева попросили ответить на три вопроса. Пойдет ли он в отпуск? Понравилось ли ему в Штутгарте? Счастлив ли он в личной жизни?

 

- Да! Да! Да! - сказал Василий и решительно удалился.

 

Чемпионат мира в Штутгарте завершился большим успехом сборной Советского Союза. Наши атлеты завоевали семь чемпионских титулов из десяти возможных.

 

Василий Алексеев 1 ноября 1977 г. установил 80-й рекорд мира! Выступая во Дворце спорта Центрального стадиона имени В.И. Ленина в Москве, <самый сильный в мире> поднял 256 кило. Окрыленный такой удачей, атлет начал подготовку к своей третьей олимпиаде.

 

Возвратясь из Штутгарта Алексеев решил немного отдохнуть. Вскоре появился на олимпийской спортбазе под Подольском. Уединившись от посторонних глаз, тренировался без помех. Почувствовал себя раскрепощенно, как дома.

 

Здесь был Дмитрий Иванов, иногда наведывался и я.

 

Как Алексеев готовился к восьмидесятому рекорду и с какими идеями, рассказал мне Дмитрий Иванов, единственный из журналистов, с которым был более или менее откровенен самый сильный. Василий делился с ним, что соперники отдыхают, а он неустанно готовится к стартам. Часто ворчал, стягивая потную полурукавку, чтобы надеть сухую.

 

Время летит быстро. Восемь лет Василий Алексеев никому не уступал звания сильнейшего в мире. Когда его спрашивали, будет ли продолжать соревноваться, переводил все в шутку: потерпите еще лет десять!

 

- Если говорить серьезно, оставлю помост тогда, когда почувствую, что у меня есть надежный дублер, способный принять эстафету, достойно защищать спортивную честь Советского Союза.

 

Снова и снова Алексеев тянет на грудь в стойку 180-килограммовую штангу. Однако нет прежней свежести.

 

Морщится спортсмен после очередного подхода. Хотя и нелегкая жизнь у него, но тем она и прекрасна!

 

Он не понимал тех, кто, сойдя с помоста, неуважительно отзывался о мужественном тяжелоатлетическом спорте. Ведь именно штанга прославила их на весь мир.

 

Два часа тренировался чемпион чемпионов. Присутствующие видели, что у него не получается подрыв штанги. Возможно, у него кисти устали после пяти часов, проведенных за <баранкой>. Не держит штангу простым хватом, переходит на <замок>.

 

Общепринятого режима Алексеев не придерживался. За две недели он не появлялся в столовую в часы завтрака, обеда и ужина. Культа из еды не делал. Ужинал нередко по-спартански, если вечерняя тренировка затягивалась. Бывало достает из холодильника банку рыбных консервов, подкрепится слегка, потом перед сном совершит <кислородный моцион>.

 

Рабочий день начинался с прогулки. Словно на ходулях гигант энергично отмерял километр за километром. Шел легко. Шерстяной тренировочный костюм, независимо от плюсовой или минусовой погоды был на нем всегда.

 

Закалке организма Алексеев уделял внимания не меньше, чем развитию силы. В любое время года он пил воду только со льдом.

 

Когда его спрашивали о чемпионском долголетии, отвечал: видимо, оно от Бога!

 

Многие годы Алексеев был постоянным членом сборной команды Советского Союза, ее капитаном.

 

Менялись поколения атлетов, ежегодно обновляясь на 30-40 процентов. Некоторые из них сверкнули, как яркие звезды, и быстро закатились в небытие. Этому были веские причины.

 

В стране была создана своего рода философия спорта, что естественно, формировало у людей огромный интерес к тяжелой атлетике. Все стремились тренироваться с полной отдачей сил, с настойчивым желанием стать чемпионом или рекордсменом. Отсюда и частая смена чемпионов. Правда, она менее наблюдалась в сверхтяжелой весовой категории.

 

Здесь многим силачам не хватало упорства. Когда они взбирались на высшую ступень, то забывали, что завоевать титул чемпиона легче, чем его удержать.

 

Отдельные спортсмены уповали на талант, и что в этом не стоит проявлять твердый характер. Алексеев считал, что успех лежит в правильной организации тренировочного процесса. Поэтому свои достижения, он говорил, легче удержать тогда, когда у спортсмена имеется надежный запас прочности. Это дается только трудом, повседневной работой над собой.

 

Конечно, тренировка тренировке рознь, но у Алексеева они были особого сорта. Ему не у кого было учиться. Путь в большой спорт он начал с тренировок со штангой с самодельным грифом. У него не было постоянного тренера. Когда познакомился с настоящей штангой, то опять-таки пришлось самому все искать. Экспериментируя, он узнал, что сила растет неуклонно только при помощи глубоко продуманных тренировок. И кое-что нашел.

 

Главное, нашел наиболее эффективные упражнения. Бесполезные, хотя и общепризнанные, отмел. Кстати, его арсенал постоянно пополнялся новыми упражнениями, которые придумывал сам по мере надобности.

 

В течение многих лет Василий Иванович приобрел громадный опыт в тяжелой атлетике. Возможно, что он смог освоить тренерскую стезю, стал бы хорошим наставником молодежи. Может быть.

 

Товарищи по сборной нередко обращались к нему за советами и с различными просьбами.

 

Василий с удовольствием делился с ними своими соображениями о технике и методике. Было что рассказать самобытному атлету.

 

Как правило, они благодарили его за помощь, но на этом все и заканчивалось.

 

В частности, Рахманов, ставший третьим тяжеловесом Советского Союза, и некоторые другие штангисты пытались пройти курс тренировок у Алексеева, но он не смог уделить им должного внимания, так как накачивал свои мышцы силой. Как говорил самый сильный атлет, сила ему нужна для проявления добра.

 

Когда он находился за рубежом, всегда чувствовал себя посланником советского спорта, рассказывал о спорте, штанге и о стране. Это дело Василий считал для себя особо важным и почетным. Старался только с хорошим настроением вести диалог с журналистами.

 

Однако знал, найдутся и такие, которые будут ловить его на чем-то, подсовывать, как часто он говорил, шпильки. Он шел к ним, чтобы сражаться в интеллекте, шел к ним как на установление очередного рекорда, зная, что в запасе есть еще один подход и самый важный!

 

Увы! Алексееву не довелось сразиться с журналистами. Фортуна победы ему изменила. Теперь уже раз и навсегда!

 

Он был еще чудовищно силен, но реализовать свою силищу не смог ни на чемпионате мира 1978 года в американском городе Геттисберге, ни на Олимпиаде-80 в Москве.

 

 

По закону психологической усталости

 

Все в мире устает, все изнашивается, все нарождается и, в конце концов, отмирает. Поэтому и говорится, что ничто не вечно!

 

Алексеев полагал, что он способен добиться того, чего не добивался ни один мировой силач: стать трехкратным олимпийским чемпионом. Вероятно, он испытывал большую психологическую усталость, поэтому, чтобы <дотянуть> до Олимпийских игр в Москве, атлет отказывался от соревнований. Берег нервы, безгранично веря в свою непобедимость.

 

- Понимаю, что не вечный, что мой возраст давно находится для спорта в критической зоне, - как-то откровенно признал Алексеев в беседе с журналистами. - Мои предшественники Власов и Жаботинский сошли в 29 - 30 лет, а мне почти 36.

 

- Молодежь поднимается.

 

- Какую вы имеете в виду молодежь? - неожиданно резко отреагировал на это замечание Василий. - Еналдиева и Рахманова? Они уже сходят. Это я только на подъеме, но по мне равняться нельзя. Выгляжу сейчас не хуже, чем в семидесятом году, когда мне было 28 лет. Никому не уступлю. Буду чемпионом до тех пор, пока сам не уйду!

 

Однако никто сам не уходил. Не ушел и <самый сильный>. Это понятно. Чем талантливее атлет, чем знаменитее, тем сложнее ему, ослепленному славой, трезво оценивать самого себя и свои возможности.

 

Алексеев в 1978 г. еще мог отстоять титул чемпиона мира, победить в девятый раз. Такого никому не доводилось. Когда он прилетел в Геттисберг, чтобы в очередной раз победить, наши тренеры не имели понятия, на что способен Алексеев. Они не видели его в деле более года. В США его послали лишь потому, что организаторы первенства настойчиво доказывали, что без Алексеева чемпионат мира не будет представлять особого интереса для американских поклонников тяжелоатлетического спорта, в его отсутствии это будет праздник без музыки.

 

Город Геттисберг, в котором проживает всего лишь около восьми тысяч жителей, был в осаде туристов, прибывших отовсюду. В день выступления супертяжеловесов трибуны Дворца спорта, рассчитанного, всего лишь на пять тысяч зрителей, были переполнены. Все хотели хоть раз в жизни увидеть русского исполина, который покорил американцев еще в семидесятом году, когда в Колумбусе он поднял первым в мире 500-фунтовую штангу.

 

Рядом с Алексеевым выступал Султанбай Рахманов, новый чемпион СССР, обладатель мирового рекорда в рывке - 200,5 кг.

 

Неожиданно для всех, уверенно соревновался 133-килограммовый силач из ГДР Юрген Хойзер.

 

Он, как и Рахманов, набрал в двоеборье 417,5 кг, но был на одиннадцать килограммов легче.

 

Впрочем, тренеры не сомневались в Алексееве. Он стартовал довольно уверенно, поднял в рывке привычные для него 185 кило, и теперь, когда соперники закончили борьбу, одним <ударом> мог потеснить их от своего чемпионского трона. Для этого Василию достаточно было толкнуть 235, но он начал с 240 кг.

 

По залу прокатился восторженный рокот, когда, как палку, Алексеев вскинул на грудь этот снаряд, очень легко встал с ним и... ушел с помоста ни с чем. Сославшись на травму ноги, Василий решительно отказался от повторных подходов.

 

Почему он не стал толкать штангу вверх, в чем никогда не имел осечки, это остается загадкой.

 

Высказывалось предположение, что на этот раз он был небезгрешным - допинг-контроль мог оказаться положительным. Кстати, допинговый контроль проходили призеры не только в двоеборье, но и в отдельных упражнениях, однако Алексеев, ссылаясь на боль в ноге, уклонился от этой процедуры.

 

Репутацию безгрешного атлета Алексеев сохранил, но чемпионский престол потерял. В Геттисберге наша сборная в двадцатый раз завоевала первый командный приз чемпионата мира, и только это достижение несколько скрасило загадочный проигрыш Василия.

 

Что же касается американских болельщиков, то они остались убежденными: сильнее Алексеева нет никого на свете. Один из поклонников Василия был так счастлив с ним пообщаться, что на прощание подарил ему шубу из волчьего меха.

 

В конце 1978 г. были подведены итоги: в списке десяти сильнейших тяжеловесов мира Василия Алексеева не было.

 

Не значился он среди <самых сильных> и по итогам 1979 г.

 

На мировом чемпионате в Салониках хозяином положения среди супертяжеловесов был Султанбай Рахманов. Богатырь из Днепропетровска победил с 430-килограммовой суммой.

 

Василий этого не видел, потому, как его в составе команды не было. Юрген Хойзер уступил Рахманову 10 кг, но пообещал отыграться Московской олимпиаде.

 

Василий Алексеев не появлялся на соревновательном помосте почти два года, но его продолжали считать самым сильным атлетом мира. Потому что его 445-килограммовая сумма оставалась недоступной для Рахманова, Хойзера, Бонка, Плачкова и других супертяжеловесов.

 

Хотелось верить, что Алексеев вернется на соревновательный помост, вновь станет чемпионом страны, а затем выиграет и третью Олимпиаду. По слухам, вес Василия значительно вырос - со 160 до 176 кг. Предполагали, что соответственно и сила выросла, словом, ждали по-прежнему чудо-рекордов.

 

Тысячи поклонников штанги осаждали Дворец спорта <Измайлово> в последний день олимпийского турнира, когда началось сражение за самый почетное звание - титул самого сильного атлета Олимпиады-80. Хотя никто так и не знал, на что способен Алексеев. Ему отдавали свое предпочтение все тренеры, кроме конечно, днепропетровских специалистов.

 

Зиновий Архангородский, руководитель олимпийского центра подготовки тяжеловесов Днепропетровска, был убежден, что чемпионом станет Султанбай Рахманов. На это надеялся и Эдуард Бровко, тренер мирового рекордсмена.

 

Алексеев, видимо, не был уверен в себе, как в годы своего былого величия. Вступил в борьбу осторожно со 180 кг, его соперники этот вес пропустили. Шесть тысяч зрителей встретили выход Василия аплодисментами, а проводили вздохами разочарования: атлет будто бы забыл, как выполняется рывок, сделал какое-то куцее движение.

 

Вторая попытка - и опять ничего похожего на рывок. На этот раз проводили силача свистом, а после третьей неудачной попытки поднять непокорные 180 кг Алексеева вообще освистали, кое-кто из злостных болельщиков улюлюкал, топал ногами.

 

В этой критически накаленной атмосфере очень уверенно действовал Рахманов. В сумме двоеборья он набрал 440 кг и повторил олимпийский рекорд Алексеева, установленный в Монреале.

 

- Я счастлив, что титул сильнейшего остался по традиции у нас, - сказал после победы на пресс-конференции Султанбай. - Досадно, что Алексеев, наш ветеран, не справился с начальным весом. Думаю, это не умаляет его заслуг и величия. Благодарен Василию Ивановичу, он многому меня научил.

 

Свидетелями трагедии Алексеева были многие зарубежные журналисты, которые славили его подвиги около десяти лет. Вот что примечательно: мировая пресса прокомментировала состязания супертяжеловесов весьма доброжелательно, воздала должное чемпиону, выразила сочувствие Алексееву.

 

При этом журналисты больше писали о его заслугах перед мировой тяжелой атлетикой, чем о неудаче. Так, английский журналист Норман Харрис назвал свой репортаж в <Санди таймс> оптимистично: <До свидания Большому!>. Да. С ним не хотели расставаться все его поклонники. <Мы не прощаемся с тобой, Василий!>, - писали многие репортеры из олимпийской Москвы.

 

Что помешало Василию Алексееву осуществить свою главную мечту - стать трехкратным олимпийским чемпионом? Рассказывают, что в разминочном зале, готовясь к первому выходу, Алексеев пожаловался своему опекуну тренеру сборной СССР Александру Рыкову на вялость и сонливость.

 

Рыков дал ему выпить какой-то жидкости, сказав при этом, что накануне этот напиток здорово взбодрил Леонида Тараненко, который сумел в толчковом упражнении не только отыграть у Христова проигранное в рывке, но и побить рекорд мира.

 

Испив зелья, Василий, как он потом рассказывал, почувствовал себя совсем плохо: нарушилась координация движений. После неудачной попытки он сказал об этом Рыкову.

 

- Значит, мало выпил, - ответил тренер. - Выпей еще - поправишься...

 

Словом, были и те, кто утверждал, что Алексеев был выведен из строя сознательно. Василий не скрывал, что после Олимпиады перейдет на тренерскую работу с атлетами сборной СССР. Это ничего хорошего не сулило тренерам, подобным Рыкову.

 

Впрочем, любители детективного жанра находятся у нас всегда, они во всем видят злой замысел, интригу, роковое стечение обстоятельств. Порой, разумеется, и справедливо, а иногда из большого желания продемонстрировать свою осведомленность или насолить определенной личности.

 

Я больше склонен полагать, что Алексеев, обладая огромной физической силой, не готов был к олимпийскому сражению психологически. Об этом говорил и Дмитрий Иванов, анализируя причины неудачи знаменитого силача.

 

- Что же помешало Василию выступить успешно? Почему он проиграл? - задавал себе вопрос Иванов и отвечал: - Нет никаких сомнений, что физически Алексеев был подготовлен превосходно. Иначе столь опытный атлет не рискнул бы вступить в борьбу.

 

По-моему, богатырь не учел одного важного обстоятельства: после длительного перерыва в соревнованиях атлеты, даже очень искушенные, теряют чувство помоста.

 

Два года Алексеев не участвовал ни в больших, ни в малых турнирах, стараясь сохранить себя для Московской олимпиады.

 

И это было его большой ошибкой, ибо он постепенно забывал как соревноваться..

 

 

Тайное становится явным

 

Как тело становится одеждою, так и наш дух

облачен ложью. Наши слова, действия, все наше

существо лживо, и лишь изредка можно за этой

оболочкой угадать наш истинный образ мыслей,

как под одеждой иногда угадывается фигура.

 

Артур Шопенгауэр

 

До свидания Большому!

 

Английский журналист Норман Харрис, настоящий знаток тяжелоатлетического спорта, в своих репортажах рассказал о событиях тех лет и трагедии самого сильного атлета мира. Он говорил, что чем дольше кумиры купаются в почестях славы, тем психологически им труднее пережить свое низвержение другим соперником.

 

Харрис утверждал, что эта истина вновь подтвердилась с падением в пропасть <самого большого камня> - Василия Алексеева, двукратного олимпийского чемпиона в супертяжелом весе и одного из самых колоритных и популярных советских чемпионов.

 

Выход Алексеева на помост 30 июля был, одним словом, внушительным. Когда он выходил на сцену, оператор телевидения следовал за ним по пятам. Аплодисменты были оглушающими. Силач собрался поднять 180 кг - всего только на пять кило меньше его же олимпийского рекорда.

 

Более безопасная игра и выход на менее тяжелый вес для первой из трех попыток в рывке, вероятно, рассматривались бы как потеря лица этим самым большим из больших людей.

 

38-летний Алексеев пошел на 180 кг, и не взял их. Как он сказал позднее, что-то было технически неправильно. Штанга упала на помост.

 

Его главный соперник Султанбай Рахманов еще не начинал. Этот 30-летний парень не только новый советский чемпион, но и мировой рекордсмен в рывке.

 

Алексееву тут же пришлось начать свою вторую попытку. Он медленно вышел с помоста, пытался найти какую-то концентрацию, и снова неудача. Сильный неодобрительный гул прокатился по аудитории. В третьей, последней попытке он чуть оторвал штангу от пола перед тем, как ее уронить.

 

Бессердечный свист сопровождал великого человека, когда он уходил с помоста с глазами, печальными, как у собак породы бассет-хаунд. Табло показало, что Алексеев выбыл из соревнований вместе с двумя другими неудачниками.

 

К концу вечера Рахмановым были показаны три удачных рывка и три чистых толчка, выполненные новым чемпионом. Оркестр сыграл Гимн в честь советского штангиста.

 

На пресс-конференции тренер Эдуард Бровко сказал:

 

- Рахманов - представитель нового поколения тяжелоатлетов, не побоялся соревноваться с известными силачами. Алексеев в этом поединке не определил границу своих физических и психологических возможностей. Он думал, что сможет бороться на равных, но этого не случилось.

 

Победа Рахманова была бесспорной. Экс-чемпион мира Юрген Хойзер, завоевавший серебряную медаль, проиграл ему 30 кило. Новый олимпийский чемпион повторил монреальскую сумму Алексеева, набрал ровно 440 кг, подняв в толчковом упражнении 245 кг.

 

- По сравнению со мной, - поделился мнением Хойзер на пресс-конференции, - Рахманов полностью использовал свои возможности.

 

- Нет, - возразил Султанбай, - я мог бы поднять и больше, готов был превзойти мировой рекорд Василия в двоеборье 445 кг, но не ставил перед собой такой задачи. Нужна была только олимпийская победа.

 

- Вы доставили нам большое удовольствие своим волнением, ни одной осечки не допустили. Все выстрелы - в <десятку>. Что скажете о Василии Алексееве? - спросил один из зарубежных корреспондентов.

 

- Неприятно, что Алексеев, наш прославленный ветеран из-за травмы не смог поднять начальные 180 кг. Счастлив, что титул сильнейшего по традиции остался у нас в стране. Эта неудача не должна умалять заслуг и величия Василия Ивановича, так как благодаря ему, многому научился.

 

Мне хочется, подчеркнуть еще раз, примечательным было то, что зарубежные журналисты, как правило, настроенные критически к великим спортсменам, проигравшим свои высокие титулы без боя, не хотели верить своим глазам, тому, что они больше не увидят Алексеева на помосте. В своих репортажах они дружно подчеркивали больше его заслуги, чем падение. Многие призывали его к новым подвигам силы.

 

<Мы не прощаемся с тобою, Василий!>, - примерно такими словами заканчивались их сообщения из олимпийской Москвы.

 

Лишь француз Эрик Лами из <Экипа>, ведущий обозреватель газеты по тяжелой атлетике, сделал попытку вскрыть причину неудачи всемирного силача.

 

Он подчеркивал, что тренеры ошиблись в Алексееве, так как Василий почти два года не принимал участия в соревнованиях. К тому же 38 лет для поднятия тяжестей возраст был критическим, штангист растерял скоростные качества. Поэтому была серьезная опасность, определенный риск.

 

Не исключается, что Василий смог стать трехкратным олимпийским чемпионом. Однако журналист предвидел его поражение и сомневался в его успехе. Это был опасный эксперимент со стороны атлета и тренера.

 

Что же касается фигуры Алексеева в мировой тяжелой атлетике, то он остался при своем мнении: он один из самых выдающихся штангистов всех времен.

 

Он лишь человек и ему, как и всем, свойственны ошибки, хотя в той ситуации тренеры были обязаны предупредить эти ошибки.

 

Выход Алексеева на олимпийский помост в какой-то мере помог Рахманову. Одна лишь заявка на выступление, в которой значилась фамилия <самого сильного>, вывела из строя Герда Бонка, серебряного призера Монреальской олимпиады. Он так <перегорел>, что на помост не вышел.

 

Вероятно, <перегрелся> от нервного предстартового волнения и Хойзер, чувствовал себя на арене неуверенно. Тренеры Болгарии, узнав, что будет выступать Алексеев, вообще не выставили своего супертяжеловеса.

 

Некоторые специалисты, как было уже сказано выше, утверждали, что Василий Иванович Алексеев был выведен из строя бойцов сознательно.

 

Как мы уже знаем, освистанный Алексеев покинул арену, и покинул ее надолго. Двери в национальную сборную команду страны, для тренерской работы, перед ним с треском захлопнулись. Федерация тяжелой атлетики СССР только в 1990 г. доверила ему пост старшего тренера.

 

Вскоре на чемпионате мира в Болгарии <богатырская дружина>, возглавляемая Алексеевым, вернула титул сильнейшей команды, а затем победила и на Олимпиаде.

 

 

В анаболическом капкане

 

- Чем сложнее обстановка, тем я сильнее расправляю крылья, - как-то высказался Василий Алексеев, царствуя на троне самого сильного атлета в мире.

 

Правда, трагическая неудача на Московской олимпиаде так опалила его крылья, что подняться в небо он уже не смог. Но, безусловно, Алексеев был способен оказать неоценимую помощь нашей сборной команде страны как тренер.

 

Однако, увы, уникальнейший опыт развития максимальной силы, приобретенный им за 15 лет, почему-то никого из ответственных работников Спорткомитета не интересовал. Не волновало это, как ни странно, и тех, кто намеревался побить абсолютные рекорды. Они избрали иной путь к славе, чем Юрий Власов, Леонид Жаботинский и Василий Алексеев, более облегченный и быстрый.

 

- Дорога к силе - дорога труда! - утверждал Власов в шестидесятых годах, призывая молодых штангистов настойчиво и кропотливо работать над собой, добиваясь физического совершенства.

 

- Сила силою, но следует постоянно думать также и о развитии гибкости и координации. Эти качества ой, как нужны! - предупреждал молодых атлетов Леонид Жаботинский.

 

Многие полагали, что методы тренировок Алексеева хороши только для супертяжеловесов. Сам Алексеев не только доказывал, но и предлагал пари, что его опыт пригоден для тех, кто по-настоящему способен наращивать силу мышц, не боясь кропотливого труда во имя результата.

 

Однако долгий и многотрудный путь к абсолютной силе стал непопулярен, не устраивал молодых атлетов второго тяжелого веса, жадных до мировых рекордов и чемпионской славы. Молодости вообще свойственна поспешность, стремление как можно быстрее и проще достичь желаемого.

 

И многие одаренные спортсмены, не думая о последствиях, отдавали предпочтение не техническому труду, а <сладкому коварному яду> - новейшим анаболическим стероидам.

 

В интересной и поучительной книге профессора Аркадия Воробьева <Железная игра>, вышедшей в свет в 1980 году, одна из глав посвящена роли допинга в современном спорте. Она озаглавлена предостерегающе: адская машина биоклетки.

 

Этот великий атлет - победитель двух олимпиад и пяти чемпионатов мира писал, что никогда не принимал допинг.

 

У него никогда не было мотивов, толкавших на этот шаг, потому что в стране победившего социализма ни один человек не встречается с проблемами, которые волнуют стареющих профессиональных спортсменов Запада. Особенно тех из них, кто вечером проживает на то, что успел заработать с утра.

 

Простим Аркадию Никитичу его ложный пафос о беспроблемной жизни наших спортсменов в стране <победившего социализма>. Книга родилась в застойные годы, когда мы без зазрения совести хулили все западное, и бездумно превозносили наши <великие свершения и преимущества>. Верю Воробьеву. Он побеждал и бил рекорды с помощью чистой силы, без допинга.

 

Продолжая эту тему, Аркадий Никитич не только идеализирует нашу действительность, но и явно извращает истинное положение вещей и явлений, которые ему, работавшему много лет с тяжелоатлетами сборной команды страны, известны как никому другому:

 

- Оглядываюсь на своих товарищей по спорту, давно не выходящих на старт, вижу их учеными, докторами наук, тренерами, короче говоря, людьми, спокойными за свой завтрашний и послезавтрашний день.

 

Их судьба наполняет меня величайшей гордостью за мою страну. И оптимизмом. Ведь пример моей страны, где уже сделано самое главное, - ликвидирована социальная подоплека явления, - так рассуждал Воробьев. - Со временем допинг будет изгнан из спорта, разум победит.

 

Кому, как не профессору Воробьеву, лучше других знать, сколь печальны, и нередко трагичны, бывают судьбы многих выдающихся штангистов нашей страны, сколько среди них спившихся, покалеченных, безвременно ушедших из жизни.

 

Тут не гордиться надо бы, а бить в набат, поднимать вопрос о полной социальной беззащитности людей, отдавших свои силы и лучшие годы жизни спорту.

 

Правда, профессор вынужден признать, что и советские спортсмены употребляли допинг, но опять-таки лукавит:

 

- Спортсмен, тянущийся к допингу в нашей стране, вынужден грести против течения, принимать допинг тайком от тренера, товарищей и спортивного врача.

 

В том-то и беда спорта, что борьба с применением допинга велась в основном на словах.

 

Перед Олимпиадой-80 в Москве был сооружен специальный антидопинговый центр. Иначе мы не получили бы права проводить Олимпийские игры, поскольку Международный олимпийский комитет категорически требовал изобличать любителей допинга. Показательно: Игры в Москве оказались самыми чистыми.

 

Антидопинговый центр не выявил ни одного спортсмена-грешника. На других Олимпиадах: в Мюнхене, Монреале, Лос-Анджелесе, Сеуле - везде были дисквалифицированы атлеты, принимающие допинг.

 

Таким образом, Московская Олимпиада вошла в историю спорта как самая бесконфликтная. Что только ни делали во имя <укрепления мира и дружбы между спортсменами разных стран>!

 

О том, что многие наши спортсмены применяли анаболические стероиды, было известно не только тренерам, товарищам по команде, спортивным врачам, но и руководителям Спорткомитета СССР. Все усилия были направлены лишь на то, чтобы найти такие средства, с помощью которых можно скрыть следы применения допинга.

 

Если бы руководящие мужи действительно боролись за чистоту спортивного советского движения, то они недосчитались бы очень многих спортивных наград, а с ними и личных государственных медалей и орденов.

 

Да, побед и рекордов у нас было бы меньше, однако нам не пришлось бы краснеть за самых сильных спортсменов планеты.

 

 

 

Что неестественно - несовершенно!

 

Это изречение приписывают Наполеону. Оно справедливо. Результаты, о которых не мечтали даже такие колоссы, как Пауль Андерсон, Юрий Власов, Леонид Жаботинский и Василий Алексеев, стали доступны для тяжеловесов-юниоров, что было противоестественно.

 

Полагал ли Султанбай Рахманов, отмечая свой олимпийский успех, что через год он будет вытеснен из состава сборной команды СССР? Ему двукратному чемпиону мира, казалось, что он наконец-то всерьез и надолго заменил Алексеева и вот-вот побьет его абсолютный рекорд в сумме двоеборья.

 

В дни Московской олимпиады журналисты увидели на арене зрелого богатыря, устремленного в будущее. В справке о нем сообщалось, что родился 6 июня 1950 г. Рост 186 см, вес 145 кг. Живет в Днепропетровске. Женат. Имеет двух детей - девятилетнюю дочь Таню и пятилетнего сына Тагира. Отец Султанбая родом из Узбекистана, мать украинка. Брат Рахим тоже занимался тяжелой атлетикой, которому в то время было 24 года. Его собственный вес был 115 кг, личный рекорд в рывке 175 кг, в толчке 200 кг.

 

Султанбай обладал прекрасным телосложением и хорошо развитой мускулатурой. Несмотря на свою массивность, был подвижным, прекрасно играл в настольный теннис. Страстно увлекался рыбалкой. Окончил институт физкультуры. Побеждал на чемпионатах мира и Европы, обладал мировым рекордом в рывке.

 

На пресс-конференции Рахманов готов был рассказать журналистам о многом, чего они не знали, но его спрашивали лишь о том, что он думает об Алексееве.

 

Султанбай родился в Каракалпакии, где сильные люди, подобные его отцу, почитались как боги. Отец - его звали, Сабуром - прошел войну, работал шофером. Он обладал незаурядной силой. Воспитанник детского дома, он отличался великой душевностью, был щедрым и друужелюбным.

 

- Мой дом - ваш дом. Заходите, дорогие гости! - Так приветствовал всех, кто переступал порог его дома, и делился последним куском хлеба. Женился на украинке - Татьяне Васильевне, которая подарила мужу шестерых детей: Султанбая, Рустема, Азима, Таира, Рахима и Зухру.

 

Маленький Султанбай во всем подражал отцу и очень хотел быть таким же сильным. Особенно потянулся к силе после того, как на арене цирка видел силового актера Эльбруса: узбекский силач жонглировал многопудовыми гирями и выполнял <смертельный номер> - держал на груди платформу с пятнадцатью ассистентами. Ослепительно привлекателен был Эльбрус в белоснежном трико, усыпанном искристыми звездами.

 

Когда цирк уехал, Султанбай, мечтая о славе циркового силача, приступил к тренировкам. Впервые прославился на всю школу в тринадцатилетнем возрасте: лег на пол, на его грудь уложили доску, и десять мальчишек - по пять на каждом конце - уселись на нее как на качели.

 

Штангу он впервые увидел в Днепропетровске, куда приехал учиться в техникум физкультуры. Было это в 1967 г. В то время <королем силачей> мира был украинец Леонид Жаботинский. На него и держал равнение юный штангист. Лишь три года потребовалось Рахманову, чтобы выполнить норматив мастера спорта. Его, одаренного юниора, пригласили в сборную команду страны.

 

- Теперь держись, - сказал ему тренер Эдуард Бровко, заслуженный мастер спорта, серебряный призер мирового чемпионата в Берлине. - Держись потому, что двери - они, знаешь, для входа и выхода открываются. Вошел в двери дома лучших силачей страны, постарайся подольше не выходить.

 

Он старался, но его достижения росли, до обидного, медленно. Четыре года вкалывал в поте лица, но не смог пробиться в <Клуб четырехсотников>. Если бы не высокий авторитет Бровко, возможно, Султанбая отчислили бы из сборной как бесперспективного супертяжеловеса.

 

Все изменилось после стажировки у Алексеева в начале 1976 года. Методика развития силы самого знаменитого богатыря так взбодрила Султанбая, что он проникся верой в себя и свои атлетические возможности. Честь и хвала Василию, что он, находясь в зените своей никем не превзойденной славы, передал секреты рядовому, можно сказать, атлету, который спустя четыре года принял от него олимпийскую эстафету.

 

Велики были планы у нового олимпийского чемпиона. Однако, победив на чемпионате СССР в Новосибирске с 440-килограммовой суммой, он осенью 1981 года оказался за бортом нашего главного <богатырского корабля>.

 

В тяжелой отечественной атлетике с 1981 года начался самый настоящий переполох. Еще в марте на <Кубке Дружбы> в Львове неожиданную удаль проявил 27-летний москвич Владимир Марчук. В мае 1980 года он неожиданно завоевал титул чемпиона страны. При росте 178 см и собственном весе 143,2 кг набрал в двоеборье 427,5 кг. Этого было недостаточно, чтобы войти в олимпийскую сборную страны. В Львове супертяж поднял с поразительной легкостью в толчковом упражнении 257,5 кг, и на 1,5 кг превысил абсолютный мировой рекорд самого Василия Алексеева.

 

Уместно напомнить, что нашим первым мировым рекордсменом в этом упражнении был киевлянин Яков Куценко, который в 1946 году на сцене парижского Дворца спорта <Шайо> поднял 171 кг. Потом, три года спустя, он толкнул 174 кг.

 

Затем на протяжении двенадцати лет абсолютным рекордом силы владели американские супертяжеловесы Джон Дэвис, Норберт Шеманский и Пауль Андерсон. <Крошка Поль> в 1956 году обладал собственным весом в 165 кг, и толкнул штагу 196,5 кг. В апреле 1959 года Юрий Власов вернул нам рекорд, он поднял 197,5 кг, а перед Токийской Олимпиадой толкнул 215,5 кг.

 

В Токио рекорд перешел к Леониду Жаботинскому, который осилил 217,5 кг. За четыре года своего чемпионского величия Жаботинский увеличил потолок рекорда до 220 кг.

 

Здесь вклинился молодой Роберт Беднарский, американец зафиксировал 220,5 кг.

 

Как видно, рекорд рос довольно медленно, и им владели многие. Но вот в январе 1970 года Василий Алексеев возвращает абсолютное мировое достижение, он толкает 221,5 кг. За семь лет довел потолок этого рекорда до 256 кг. Алексеев один внес в мировые достижения 32 поправки!

 

Успех не очень известного спортивному миру Марчука вызвал немало различных толкований. Одни говорили, что это самый сильный атлет мира. Другие специалисты тяжелой атлетики, более умудренные, скептически улыбались: посмотрим, чем он кончит, явно намекая на то, что сила нового рекордсмена неестественная - продукт анаболических стероидов.

 

Однако большой переполох в стане силачей вызвал самый легкий из супертяжеловесов и самый молодой киевлянин Анатолий Писаренко. Этот 23-летний спортсмен стал рекордсменом мира

 

1 сентября 1981 года, побив абсолютные рекорды в рывке и двоеборье в Подмосковье на помосте Подольского учебно-тренировочного центра олимпийской подготовки. По традиции перед выездом на чемпионат мира штангисты испытывали свои силы в домашних условиях. Всегда решался вопрос, кто должен войти в состав команды.

 

Султанбай Рахманов с грустью наблюдал, как легко Писаренко поднял в рывке 185 кг, затем 192,5 кг. Осилил 197,5 кг. Молодой соперник Рахманова буквально играл тяжеленной штангой и от избытка сил попросил дополнительный подход, чтобы поднять 201,5 кг. Этот вес ему покорился безропотно, а Рахманов лишился рекорда.

 

Фантастически сильным показал себя Писаренко и в толчковом упражнении: после 240 кг лихо толкнул 250-килограммовую штангу, что дало ему в сумме 447,5 кг. Судьи международной категории подтвердили, абсолютный рекорд мира Василия Алексеева превышен на 2,5 кг.

 

Анатолий был так решителен, что попросил установить на штангу 258 кг, чтобы на 7,5 кг превысить только что установленный рекорд в сумме и на полкило обойти Марчука. Однако старший тренер сборной Александр Прилепин попросил атлета приберечь силы для выступления на мировом чемпионате во французском городе Лилле.

 

Как водится, журналисты тут же атаковали нового абсолютного рекордсмена вопросами. Окрыленный удачей, молодой силач отвечал охотно и с улыбкой:

 

- Заметьте, - напомнил Писаренко, - Алексеев на этом же помосте и тоже 1 сентября побил три года назад рекорд Христо Плачкова, поднял 445 кг. Приятное совпадение.

 

- Вы совершили сенсацию, о которой давно мечтали любители тяжелой атлетики. Будучи самым легким, из супертяжеловесов, сумели стать сильнее всех. Чем это объясняете?

 

- Многогранностью моей спортивной подготовки. Мне было семь лет, когда родной дядя отвел меня в секцию плавания. Занимался и гимнастикой, и легкой атлетикой.

 

Два года был борцом классического, греко-римского стиля, три- вольного. С борцовского ковра пришел на помост пятнадцатилетним школьником. Штанга пришлась мне по вкусу. Повезло и на тренера. Михаил Кемель был сильным атлетом и сумел стать хорошим педагогом.

 

- Когда почувствовали, что способны бить абсолютные рекорды?

 

- К побитию рекордов Алексеева был физически готов перед чемпионатом страны, но в Новосибирске меня подвела техника рывка. Тогда, в мае, кажется, был сильнее, чем сейчас. Хочу завершить этот год результатом в 460 кг.

 

Вот так, внешне очень красиво и убедительно начинал свою рекордную поступь лейтенант из спортивного общества <Динамо> Анатолий Писаренко. Он был приветлив и словоохотлив, казался удивительно скромным, добрым и порядочным и интеллигентным человеком.

 

В Лилле его ждали и приветствовали как новую суперзвезду мировой тяжелой атлетики. Он, конечно, победил, но был далек от своих мировых рекордов, набрав в двоеборье лишь 425 кг.

 

На пресс-конференции его спросили:

 

- Кто ваш кумир?

 

- Таковых нет.

 

Вот он как заговорил! Президент Международной федерации тяжелой атлетики австриец Готфрид Щедль поздравил Анатолия с первой победой на мировом помосте, а корреспондентам сказал:

 

- Сегодня Писаренко выступил хорошо для дебюта. Однако не раскрыл своих возможностей. Верю, мы будем не раз свидетелями его замечательных рекордов. Такие штангисты - украшение мировой тяжелой атлетики!

 

Да, не раз мы были свидетелями побед и рекордов Анатолия Писаренко. В 1982 г. в Любляне он вторично выигрывает титул чемпиона мира. На этот раз поднимает в сумме 445 кг. Через год в Москве с 450-килограммовым результатом завоевывает третью мировую награду. Столько же на помосте во дворце спорта <Измайлово> набирает и минчанин Александр Курлович, но он оказывается тяжелее Писаренко. Оба силача метили в олимпийские чемпионы.

 

На это же рассчитывал и Александр Гуняшев, сильнейший штангист России. Однако, как известно, советские спортсмены бойкотировали Олимпийские игры 1984 года, которые проходили в США.

 

Наши сильнейшие штангисты утешились тем, что <разрядили> свой олимпийский запал в дружеских играх спортсменов социалистических стран в Варне. Писаренко победил с фантастической суммой - 465 кг, Курлович уступил ему лишь 2,5 кг. В этих состязаниях трехкратный чемпион мира толкнул 265-килограммовую штангу. Таким рекордам надлежало бы быть вписанными в историю мировой тяжелой атлетики золотыми цифрами, если бы в том же 1984 г. тайное не стало явным.

 

Международная федерация тяжелой атлетики, ежегодно, в декабре, приглашала на турнир сильнейших супертяжеловесов мира.

 

В том олимпийском году такие состязания самых сильных, ожидались с особым интересом, поскольку щедрых на рекорды наших молодых богатырей Американский континент еще не видел.

 

На турнир в Торонто вылетели Писаренко, Курлович и Гуняшев. Их там уже <ждали> - на таможне. Двое - Писаренко и Курлович - после досмотра багажа были взяты под стражу: у обоих были обнаружены анаболические стероиды советского производства. Этот контрабандный товар был оценен в несколько тысяч долларов.

 

По канадским законам анаболики приравниваются к наркотикам. Поэтому нарушители закона были арестованы и отправлены в тюрьму. Нашему посольству в Канаде пришлось приложить немало сил, а также средств, чтобы <выкупить> из заключения опозорившихся на весь мир силачей (процесс таможенного досмотра и арест были засняты на видеопленку).

 

<Отцы> международной федерации тяжелой атлетики были в шоке. Им только этого происшествия не хватало, чтобы опозориться окончательно. Ведь на Олимпийских Играх в Мюнхене, Монреале, Лос-Анджелесе многие призеры были дисквалифицированы за прием анаболических стероидов. Президент МОК Хуан-Антонио Самаранч не раз предупреждал Готфрида Шедля, что если так будет и дальше, то тяжелую атлетику придется исключить из программы Олимпийских игр.

 

В 1985 г. Медицинская комиссия Международной федерации тяжелой атлетики ужесточила антидопинговый контроль. Результаты атлетов, изрядно перепуганных происшествиями, резко снизились. Особенно поблекли достижения советских штангистов.

 

Так, на мировом первенстве в шведском городе Седертале наши сильнейшие супертяжеловесы не смогли противостоять болгарскому рекордсмену Антонио Крастеву.

 

Александр Гуняшев оказался вторым с результатом 432,5 кг, а Леонид Тараненко поднял и того меньше 417,5 кг и не попал в число призеров.

 

Видимо, это побудило членов президиума Федерации тяжелой атлетики СССР вернуть <штрафников> Анатолия Писаренко и Александра Курловича в сборную команду страны. Простил дисквалифицированных штангистов и всесоюзный Спорткомитет. Иначе и быть не могло, поскольку в катастрофе, которая постигла знаменитых тяжелоатлетов, виновато было в первую очередь само спортивное руководство.

 

Курлович оказался покрепче характером, сумел подняться. Бил мировые рекорды, выигрывал <золото> на чемпионатах мира, стал двукратным олимпийским чемпионом. К этому же стремился и Писаренко. Однако возвращение в сборную не принесло ему победных лавров.

 

Один из самых одаренных силачей-тяжеловесов покинул помост бесславно, и тень его личного позора на канадской таможне легла на нашу тяжелую атлетику, как печать безнравственности. Словом, не сбылось пророчество президента Готфрида Шедля, не стал Писаренко украшением мировой атлетики.

 

Трагическая концовка карьеры Анатолия Писаренко не столько вина атлета, сколько беда. Беда тяжелоатлетической школы. Богатыри всегда были олицетворением особой доброты, порядочности, преданности правому делу. Однако с некоторых пор в тяжелоатлетическую среду стал внедряться совсем иной дух, иные нравы.

 

Суть в том, что по мере распространения анаболической проказы штангисты оказались в полной зависимости от спортивных деятелей, поставляющих фармакологические препараты, способствующие быстрому приросту мышечной ткани.

 

Дельцы-благодетели стали потребны больше, нежели опытные тренеры, и для того, чтобы с их помощью скрыть следы анаболиков вовремя вывести их из организма; подменить пробы в ходе анаболконтроля, избежать наказания, если попался с <поличным>. Здесь важны и большие деньги, и высокие связи.

 

Именно в этом главная причина девальвации роли тренера как воспитателя. Приведу такой факт.

 

Несколько лет подряд юниорскую сборную команду страны возглавлял Александр Прилепин, не имевший никаких заслуг на тренерском поприще. Однажды, после проигрыша юниорам Болгарии, на коллегии Спорткомитета СССР Прилепина спросили:

 

- Что вам нужно для победы? Берите себе в помощники лучших тренеров.

 

- Не нужны мне опытные тренеры. Дайте мне пуд анаболиков, и наши юниоры станут непобедимыми, - откровенно ответил Прилепин.

 

За эту откровенность ему был объявлен выговор, и вскоре именно Прилепин возглавил олимпийскую команду СССР.

 

После победы штангистов на Олимпиаде в Москве этот <специалист> окружил себя послушными тренерами и первым делом освободился от некоторых слишком строптивых знаменитых тяжелоатлетов.

 

Из состава сборной команды СССР в 1981 г. под различными предлогами были выведены сразу три олимпийских чемпиона, в том числе победители в тяжелых категориях Леонид Тараненко и Султанбай Рахманов.

 

После этой акции оставшиеся члены сборной (богатыри!) стали, можно сказать, ручными, согласными на безнравственные поступки. В этом особенно показательна судьба Писаренко.

 

- Где твой тренер Михаил Кемель? - спросил журналист Дмитрий Иванов двукратного чемпиона мира в супертяжелом весе, когда уговорил его дать небольшое интервью зимой 1981 г. на спортбазе в Подольске.

 

Отсутствие на сборе Кемеля, с которым Иванов дружил в молодые годы, ценил его за порядочность, доброту, насторожило опытного корреспондента.

 

- Что-то здесь не так, - подумал он, задавая вопрос самому сильному атлету мира.

 

- Я его не беру, - ответил Писаренко. - Честно говоря, он отстал, да и вообще, стоит ли об этом говорить!

 

Вот так: десять лет - с пятнадцатилетнего возраста - тренировал Кемель Толика Писаренко, всю душу в него вложил, весь свой личный опыт большого штангиста и тренера, и... оказался ненужным.

 

- Тренер у меня сейчас, - продолжал Писаренко, - большая умница: врач Ильин. Он сильно меня стимулирует, начал со мной работать еще в 1979 году, вместе на сборах были.

 

Лестно отозвался Писаренко о Прилепине и его помощниках, особенно о воспитателе Рыкове.

 

- Александр Владимирович человечный, очень солидный. Понимает многие нюансы в нашей жизни. От него не надо ждать подлости.

 

- Если прикажет Прилепин проделать непристойные деяния на таможне с икрой, с колесами для <Мерседеса> гостренера и прочим? - настаивал Иванов, намекая на махинации при выезде за рубеж.

 

- Не бывало такого, а если и было, то сами понимаете, обстоятельства вынуждают.

 

Как видно, происшествие с Писаренко на канадской таможне отнюдь не случайное. Он к нему шел под <чутким руководством>. Кстати, до такого позора дело бы не дошло, если бы Спорткомитет правильно отреагировал на критическую публикацию Дмитрия Иванова в газете <Советский спорт>.

 

Корреспондент предупреждал, что воспитательная работа в тяжелоатлетической сборной запущена, и что эту работу надо начинать с самих <воспитателей>.

 

В ответ на критику <богатыри> во главе с Писаренко просили в коллективных письмах, посланных в редакцию газеты и ЦК КПСС, <оградить их от нападок Иванова>, поскольку корреспондент мешает им <высоко нести знамя Родины за рубежом>.

 

От корреспондента их охотно <освободили>: такие были времена, когда руководители Спорткомитета с помощью звонка по <вертушке> могли вывести <из игры> любого журналиста.

 

Однако такая <воспитательная> акция не спасла наш <тяжелоатлетический корабль> от крушения.

 

Одно за другим последовали поражения на европейских и мировых чемпионатах, участились случаи изобличения советских силачей в приеме анаболических стероидов.

 

Что примечательно: самым сильным человеком в мире еще долгое время являлся атлет, который был удален из сборной СССР еще в 1981 г. Это олимпийский чемпион Леонид Тараненко. Его не сумели в свое время <повязать> или <посадить на крючок> ни покойный Прилепин, ни другие тренеры. Он остался верен себе и своему тренеру - Ивану Логвиновичу.

[на главную страницу]

Архив переписки

Форум


 

Free counters!