Будущему тренеру с повышенными амбициями

(Местные советы)

          Среди студентов факультетов физического воспитания наверняка встречаются люди — будущие тренеры, — которые готовы пойти на существенные осложнения собственной жизни при условии, что когда-нибудь им, будущим тренерам, удастся воспитать чемпиона или даже нескольких чемпионов.

          Как известно, воспитание чемпиона зависит от целого комплекса обстоятельств, и такие факторы, как большое желание тренера возиться с детьми или же его высокая квалификация, то есть профессиональная грамотность — они далеко не единственные в упомянутом комплексе. Не менее важными для успеха в деле воспитания чемпиона являются ещё и следующие факторы.

          1. Генетическая одарённость потенциального чемпиона — хотя бы в плане усвоения больших доз пищи, а также и в плане "переваривания" больших доз АС.

          2. Полное непротивление родителей потенциального чемпиона его спортивной карьере.

          3. Большое желание потенциального чемпиона тренироваться и выступать, его так называемая "преданность" своему виду спорта. То есть несгибаемая упёртость, заставляющая потенциального чемпиона возвращаться в зал несмотря ни на какие помехи занятиям спортом типа травм, пребывания в армии, ранней женитьбы, финансовых проблем и пр.


          В каком случае имеют место наибольшие шансы на генетическую одарённость некоего существа? Прежде всего, в том случае, если это существо — гибрид, полученный в результате скрещивания максимально дальнородственных представителей вида. Ну а кроме того, максимальную физическую одарённость имеют представители тех групп населения, предки которых пребывали в наименее "домашних", в наименее цивилизованных условиях — то есть люди типа, например, чернокожих рабов у американских или у испано-португальских плантаторов. Богато одарёнными физически потомками именно таких, судя по всему, чернокожих рабов и являются величайшие спринтеры современности Усейн Болт и Асафа Пауэлл.

          Но свет, разумеется, не сошёлся клином на одних лишь неграх. Я тут как-то смотрел телефильм про вьетнамских горных рисоводов и обнаружил, что некоторые физические деяния последних выглядят почти невероятными. Какие-то маленькие, сухонькие и жутко смешливые старушки и старички почти без отдыха перекачивают при помощи огромных кожаных "ладоней" настоящие озёра воды всё выше и выше на гору, на всё более и более высокогорные рисовые поля. Если сегодня начать тренировать детей из этих рисоводческих селений, то точно получится куча чемпионов-штангистов в лёгких весовых категориях.

          Теперь коснусь вопроса о согласии-несогласии родителей. У меня на старой работе была знакомая, а у неё — внук, которого звали Аветик. Аветиком пацана назвали потому, что на данном имени настоял отец — пожилой и очень авторитарный армянин, таксист по профессии. В те времена эта профессия приносила беспримерные доходы. Так что все члены семьи Аветика как сыр в масле катались.

          А сам Аветик рос просто замечательным, замечательно воспитанным мальчиком, радостью любого учителя. Когда маленького Аветика отдали во владимирскую школу классической борьбы, он взялся за тренировки с таким упоением, посвящая им всё свободное время, что через несколько лет занял в своей возрастной группе второе место по Союзу. К шестнадцати годам Аветика боялись все его противники: я сам видел, что они позорно бегают от него по ковру — примерно как противники Александра Карелина. "А-а, вон какой этот Авет здоровый..." — чуть не плача, объясняли они своё поведение тренерам.

          Разумеется, Аветику прочили блестящее спортивное будущее. Но однажды я вдруг услышал, как бабушка Аветика, то есть моя знакомая, рассказывает на складе своим товаркам:

          — Всё: мы решили, что Авету хватит заниматься этой борьбой. Отец запретил ему ходить в секцию. Потому что скоро начнутся выпускные экзамены. И нужно будет поступать в институт. Отец хочет, чтобы Авет стал юристом.

          — Постойте, — встрял я в чужой разговор, — но спорт, напротив, только поможет Аветику поступить в институт: ведь ректор максимально заинтересован в том, чтобы в его заведении учился чемпион...

          — Нет. Отец сказал, что борьба больше не нужна. И всё. Тренер Авета приходил к нам домой и вставал на колени: упрашивал отца. Авет тоже целую неделю плакал. Но отец сказал, чтобы про борьбу он больше даже не вспоминал.

          Какой из этой истории следует сделать вывод? А вот какой: хорошо обеспеченная семья — это главный враг тренера и спорта высших достижений. То бишь большие надежды тренеру нужно возлагать в первую очередь на воспитанников именно из бедных или даже вообще из неблагополучных семей. Ибо только в таких семьях родители не слишком амбициозны и потому твёрдо знают, что успех в спортивной карьере — это единственная возможность для их ребёнка выбиться в люди.

          Теперь настало время рассмотреть третий важнейший фактор формирования будущего чемпиона: его несгибаемую преданность своему виду спорта. Откуда же последняя берётся? Понятно, что она именно воспитывается, то есть возникает в самом начале занятий в результате воздействия на человека каких-то элементов внешней среды. Но что за элементы внешней среды влияют на изначальное появление у человека резко положительного восприятия определённого вида спорта?

          Я распределил наиболее известных мне чемпионов на несколько групп по тем "местам", где они начинали свои спортивные карьеры. И вот что у меня получилось.

          Первая группа — "городские штангисты": Куценко, Новак, Жаботинский, Захаревич.

          Вторая группа — "деревенские штангисты": Алексеев, Ригерт, Тальтс, Колесников.

          Третья группа — "дети тренеров": Юрик Варданян, Павел Кузнецов, Ронни Веллер, Глеб Писаревский, Владислав Луканин, Дмитрий Клоков, Алексей Ловчев.

          И, наконец, четвёртая группа — "армейские штангисты": Ломакин и Воробьёв.

          Что касается двух последних групп, то рассматривать их почти нет смысла: "детьми тренеров" на первых порах обычно занимаются сами их отцы, то есть тренеру со стороны тут всё равно ничего не достанется. А "армейские штангисты", то бишь новички, впервые взявшие штангу в руки в 18-19 лет — это уже вчерашний день тяжёлой атлетики как спорта высших достижений: в настоящее время с его уровнем рекордов требуется намного более ранняя спортивная специализация.

          Относительно же первых двух групп наблюдается следующая тенденция: число высококлассных штангистов, начавших занятия в городах, с течением времени падает, а число высококлассных штангистов, начавших занятия в деревнях, с течением времени, напротив, растёт. При всём при том, что число деревенских жителей стремительно уменьшается по сравнению с числом жителей городов. Так чем же вышеотмеченную тенденцию можно объяснить?

          На мой взгляд, данную тенденцию можно объяснить прежде всего тем, что у деревенских ребят стимулы к занятиям спортом намного "положительнее" и тем самым выигрышнее и "долговечнее", чем стимулы у ребят из городов. И когда технический прогресс сделал тяжелоатлетический инвентарь дешёвым настолько, что он появился даже в деревенских школах и клубах, "деревенские" стимулы смогли проявить себя в полной мере. Но что же это конкретно за "деревенские" и за "городские" стимулы к занятиям силовым спортом?

          Как известно, деревенская жизнь отличается от городской тем, что жители деревни почти всегда держат немалое подсобное хозяйство — для которого в городе почти никогда не находится места. Соответственно, деревенские дети вынуждены с раннего возраста и в полной мере заниматься сельскохозяйственным трудом. А это, как известно, один из самых тяжёлых, "лошадиных" видов труда. Отбрыкаться от которого — хоть ненадолго — это уже большое счастье.

          Один человек рассказал мне о том, как он начал курить, следующее.

          — Всё произошло в армии, в стройбате. Работа там у нас была тяжёлой, а отдыха совсем мало. Лишь изредка бригадир командовал: "Кончай работу: перекур". Всё временно оставляли работу, садились в кружок, вынимали папиросы со спичками и закуривали. Я, разумеется, тоже присаживался в общий круг. "А ты, Иванов, почему сел? — останавливал меня бригадир. — Ты ведь не куришь. Иди дальше работай." Вот так мне и пришлось начать курить: чтобы хоть немного отдыхать.

          А вот что, например, можно прочитать о деревенском детстве Яана Тальтса:

          "Вспоминает брат — Айн Тальтс:

          "Случалось, что работа была очень тяжёлой для детских силёнок, но Яан никогда не сдавался и не просил помощи... Он едва научился косить, а уже наперегонки с мужиками махал косой на прогалинах между кустами... Однажды он снял с плиты котёл, а в нём было примерно два с половиной ведра картошки, и так потянул себе спину, что потом долго по врачам пришлось ходить. И кто знает, в чём причина повреждений и травм, которые случались у Яана в зрелом возрасте...

          Доить коров он, помнится, начал также в мальчишеском возрасте, причём первым среди братьев. Сначала он занимался этим делом с азартом, но вскоре оно ему надоело — Яан шёл доить и бурчал себе под нос: "Что, я один должен делать всю домашнюю работу?" Но коров он тем не менее всё-таки доил, поскольку для него был приказ матери делать работу по дому...

          ...Командовавший всем старший брат заставлял нас пилить дрова или делать какую-нибудь другую домашнюю работу. При этом он говорил нам: "В течение часа работаем, а потом десять минут гоняем мяч"."

          Как можно видеть, во-первых, даже самые трудолюбивые и инициативные дети время от времени проявляют недовольство по поводу объёма трудовых нагрузок, а во-вторых, спорт всеми детьми противопоставляется тяжёлой работе.

          Таким образом, длительный деревенский образ жизни приводит к тому, что ребёнок, с одной стороны, в достаточной мере привыкает к большим физическим нагрузкам, а с другой стороны, начинает воспринимать занятия спортом как нечто очень положительное, как один из лучших видов отдыха от тяжёлой работы.

          А вот в городе обычно нет естественного, обусловленного самим образом жизни приучения ребёнка к тяжёлому труду для подержания домашнего хозяйства. Ибо в городе объём домашнего труда в десятки раз меньше, чем в деревне. И потому взрослые в городе, как правило, не нуждаются в помощи детей. Соответственно, у городского ребёнка не формируется ни повышенная выносливость, ни оценивание большого объёма собственного труда как чего-то вполне нормального, совершенно негероического. Ну а кроме того, у городского ребёнка, как правило, свободного времени в десятки раз больше, чем у деревенского.

          И каким же образом городские дети используют это своё свободное время? А таким, что они "гуляют", то бишь почти бесцельно шатаются по двору или по улице, смотрят кино, ходят на танцы и т.д. Какие-либо силовые игры типа соревнований в количестве подтягиваний на перекладине в их "гуляниях" встречаются весьма редко. А вот зато разного рода выяснения отношений между пацанами бывает, как правило, довольно много. И мальчишки, наиболее часто проигрывающие в рамках этого выяснения отношений, — они обычно и составляют главный контингент тех, кто каждый год пополняет ряды записавшихся в секции в той или иной мере силовых видов спорта — от борьбы и бокса до тяжёлой атлетики и пауэрлифтинга.

          Да, всё именно так, к сожалению, и обстоит: в городе в секции идут не сильнейшие, а, напротив, слабейшие мальчишки. Нет, сильные ребята, конечно, тоже иногда записываются в секцию — но практически всегда быстро бросают это дело как абсолютно им ненужное: они ведь и без того сильные — что выясняется прямо на первых же занятиях. "Пусть дохлые качаются", — вот он, коронный лозунг физически одарённых ребят.

          Приведу для иллюстрации слова Аркадия Воробьёва, описавшего путь в большой спорт олимпийского чемпиона Хельсинки-1952 Трофима Ломакина — одного из тех редких природных силачей, кого всё-таки удалось сделать профессиональным спортсменом.

          ""То, что мои товарищи сами, добровольно в свободное время занимались физкультурой, — признавался Ломакин, — поражало меня. А моих друзей, в свою очередь, поражало моё полнейшее равнодушие к спорту".

          По части "физики" Трофим был феноменально одарён. Такой талант трудно скрыть. Поэтому друзья постоянно тянули его то в футбольную команду, то к метателям молота, то в лыжную секцию, то в гимнастическую. А он упирался и упорно никуда не шёл. Тем не менее однажды ему пришлось выступить на спартакиаде. Граната, брошенная Трофимом, пролетела 66 метров. Тогда младшему сержанту ради интереса предложили поднять вагонеточную ось, весившую около девяноста килограммов. Трофим поднял её без видимого труда.

          Силача представили майору Игумнову, знавшему толк в атлетических делах. Майор захотел посмотреть на силушку Трофима собственными глазами: "Девяносто килограммов поднимешь?"

          Трофим поднял. А потом поднял и 95, и 100, и 105 килограммов. Майор Игумнов перестал улыбаться и сказал: "Если будешь заниматься, станешь отличным спортсменом. Понял? Приходи на следующую тренировку".

          Но Ломакин на тренировку не пришёл. Физрук Илиневич напрасно зазывал его в спортзал. Трофим никак не мог понять: что в этом увлекательного — за здорово живёшь таскать тяжести?

          Но как-то раз, когда Трофим был занят работой, к нему подбежал запыхавшийся дежурный: "Ломакин, быстро к командиру полка!"

          Командир полка встретил Трофима грозно:

          — Младший сержант Ломакин, почему не ходите на тренировки? Особого приглашения ждёте?

          И отрубил:

          — Завтра же в восемнадцать ноль-ноль быть на занятиях. Можете идти."

          Примером, напротив, изначально не самого сильного мальчишки, ставшего в итоге многократным "Мистером Олимпия", является Дориан Ятс. В родном Бирмингеме перед маленьким Дорианом стояла одна большая проблема: слабому мальчишке невозможно было ходить по городу мимо членов уличных группировок, контролировавших каждый из кварталов. Поэтому сначала Ятс пошёл в секцию карате, где научился драться — и это сразу позволило ему "пробиваться с боем" через все перекрёстки с кучками группировщиков. Но затем Дориан, всё-таки терявший уйму времени на постоянные драки, заметил, что некоторых ребят — а именно очень мощных с виду — группировщики пропускают совершенно беззвучно, не "требуя" подтверждения их силы в драке. То бишь было очевидно, что группировщики элементарно боятся их задевать. И тогда Ятс начал заниматься культуризмом, в чём, как известно, в итоге более чем преуспел.

          Я, составитель сайта "Проблемы тяжёлой атлетики", равно как и большинство знакомых мне штангистов, тоже могу быть примером изначально очень слабого и завидовавшего силачам мальчишки. Правда, в моём родном Владимире, в отличие от буржуазного Бирмингема, на пересечениях улиц не стояли группировщики, — поскольку Владимир был, что называется, "полицейским городом". То есть вместо группировщиков на большинстве владимирских перекрёстках стояли милицейские патрули.

          Тем не менее мы, дохлые и мелкие мальчишки, с придыханием передавали из уст в уста рассказы про подвиги дворовых атаманов или известных в городе спортсменов: во Владимире работала достаточно сильная школа самбо, основанная неким Евгением Чичваркиным. И некоторые её представители, — например, Гена Малёнкин, ещё до того, как он стал чемпионом мира — если верить рассказам, чуть ли не в одиночку гоняли целые толпы шпаны. Причём это была наиболее опасная шпана с наименее контролируемых милицией улиц Вокзальная и Нариманова.

          В общем, городских ребят в секции силовых видов спорта фактически загоняют дворово-уличные хулиганы. И этот вид приобщения к силе плох тем, что едва только у дохлого прежде паренька наконец появляется достаточно силы и авторитета в мужской среде, как он, новоявленный силач, может легко бросить занятия спортом. Ведь у него, у городского жителя, нет той положительности восприятия тренировок, которая "забита" в мозгах у трудяги из деревни.

          Повторяю: у деревенских и у городских детей имеют место совершенно разные механизмы формирования тяги к силовому спорту. У деревенских детей стремление к силовому спорту продиктовано прежде всего стремлением отдохнуть, для них силовой спорт — это не порицаемый родителями вариант избегания тяжёлой работы. У городских же детей стремление к силовому спорту — это способ избежать насилия со стороны дворовых и уличных обидчиков.

          Кстати, помимо всего прочего, обитание в деревне резко уменьшает уровень благосостояния и жизненные амбиции родителей — что, напоминаю, обратным образом повышает шансы ребёнка стать большим спортсменом.


          Из всего вышенаписанного будущему тренеру будущих чемпионов нужно сделать следующий вывод. Наиболее перспективны в плане обитания кандидатов в чемпионы крупные (во-первых, чтобы имелось достаточно много жителей как родителей, во-вторых, чтобы имелся хоть какой-то клуб и, в-третьих, чтобы было правление, которое поможет организовать секцию) сельские поселения в физически тяжёлой для обитания — например, в горной — местности, где много смешанных браков, а дети уже хорошо приучены к напряжённому труду.

          Где у нас в России можно найти подобные места? В первую очередь на Кавказе и на Алтае, а также в их предгорьях.

[на главную страницу]

Архив переписки

Форум