Во время проходившего в 2011 году в Казани чемпионата Европы по тяжёлой атлетике корреспондент "Спорт-Экспресса" встретил и разговорил живую легенду мирового спорта — трёхкратного олимпийского чемпиона, автора 46 мировых рекордов, не знавшего поражений на протяжении почти всей своей карьеры.

          Нагрудную карточку, подтверждавшую особый статус гостя, Наиму Сулейманоглу выдали только на второй день его пребывания в Казани. Девушки из аккредитационного центра всё делали, как положено, никуда не спеша и страхуя себя от возможной ошибки. И правда, а вдруг обманут, обведут вокруг пальца — милых и доверчивых, мало что знающих о таком виде спорта, как тяжёлая атлетика? Страна ведь не принимала мало-мальски серьёзные турниры по "штанге" 28 лет кряду! Тех, кто работал в "Гранд-отеле "Казань"" во время Евро-2011, тогда ещё просто не было. Не родились. А Наим уже поднимал рекордные веса, пытаясь обогнать и победить всех — себя, время, конкурентов, штангу, обстоятельства.

          Ничего, величайший штангист всех времён был в хорошем настроении и потому скандала не поднимал, а лишь снисходительно улыбался в ответ, услышав дежурное "сейчас-сейчас, подождите немного". Ему, при жизни ставшему памятником своему виду спорта, было, в общем-то, наплевать — появится ли его на шее карточка с надписью "VIP" или нет. Кто, в конце концов, может не пустить в зал, где соревнуются тяжелоатлеты, Наима Сулейманова? Он же — Наум Шаламанов, Наим Сулейманоглу, Султан Сулейман и Cep Herkulu, что в переводе на привычный для нас русский язык означает Геркулес Карманный. Это дословный перевод с турецкого. Мне же больше по душе сочетание "Геркулес в миниатюре". По крайней мере так оно и точнее, и благозвучнее. Не для нас, а для самого Наима, который в свои 44 года выглядит на твёрдую "пятёрку". Он подтянут, бодр и точно знает, что жизнь, если и не удалась на все сто, то, как минимум, прожита не напрасно.

          Его и теперь узнаЮт в лицо: понимающая толк в штанге публика требует автографы, журналисты просят об интервью, а родная страна — Турция — гордится тем, кто почти 20 лет был живым символом вида спорта, где больше нет таких героев, как он. Наим Великолепный. А еще — непревзойдённый.

          — Чем вы заняты сейчас?

          — Я третий год как главный консультант в нашей федерации.

          — Хорошая работа для легенды....

          — Можно и так сказать.

          — А где вы живёте?

          — Дом для семьи — Стамбул. А вообще живу на два города — Анкару и Стамбул.

          — Вы больше десяти раз попали в книгу рекордов Гиннесса как автор уникальных достижений. У вас остались на память о том времени какие-нибудь вещественные доказательства?

          — Сама книга (улыбается).

          — А импровизированный музей Наима Сулейманова на дому — он существует?

          — Да, ему нашлось место в моём доме. Кубки, медали, памятные награды, ордена — всё там.

          — Вы можете спокойно прогуляться по Стамбулу, не опасаясь, что вас начнут донимать просьбами о фото и автографе на память?

          — Прогуляться могу, но меня сложно не узнать. Узнают везде. Даже в Казани, где прежде никогда не был.

          — Вы родились и выросли в Болгарии. Тогда это была страна, где пытались строить социализм, а всем управляла коммунистическая партия. Вас пытались сделать коммунистом с партбилетом?

          — Да, и не один раз. Но я отказывался. Это не для меня.

          — Вы помните, как меняли фамилию, превращаясь в Шаламанова?

          — Разве такое можно забыть?

          — Тяжёлое было время?

          — Представьте на минуточку, что вы — турок. Вы знаете родной язык, помните своих предков, но живёте в другой стране. Так уж сложилась жизнь. И вот к вам однажды приходят очень серьёзные люди, чтобы сказать: ты больше не турок. А ещё эти люди предлагают тебе подписать бумагу, из которой следует, что ты за один день стал болгарином.

          — Кто был инициатором того шага?

          — Политбюро компартии Болгарии.

          — Вы могли отказаться?

          — Как вы это себе представляете?

          — Та история повлияла на ваше решение бежать в Турцию?

          — Я не бежал, а уехал туда, где видел своё будущее. После истории со сменой фамилии на болгарскую и с отказом стран соцлагеря от Олимпиады в США я уже не представлял себя жителем Болгарии. Поэтому и уехал. Сборная после турнира в Австралии улетела в Софию, а я купил себе билет до Стамбула. Почти два года жил там один, без семьи. Её отпустили из Болгарии только после Олимпиады в Сеуле.

          — Какие у вас сегодня отношения со страной, где вы родились?

          — Меня там любят и считают своим парнем. А я приезжаю туда как домой. Там есть друзья, есть добрая память о пережитом. Это как раз нормально. Ненормальной была ситуация, которая вынудила меня уехать из Болгарии. Я ведь уезжал как дезертир.

          — Почему?

          — Я служил на тот момент в армии. После случившегося меня поначалу называли так: изменник Родины (два последних слова Наим произносит на русском языке. — Прим. А.А.)

          — А теперь?

          — Теперь говорят: Наим, родной, здравствуй! Теперь у меня две страны, и обе мне очень дороги. Турция, конечно, ближе. Там мой дом, там все говорят на родном языке, но и Болгария не может стать мне чужой.

          — В своё время Турция заплатила болгарской федерации тяжёлой атлетики миллион долларов, чтобы вы получили возможность выступить на Олимпиаде в Сеуле. Вы никогда не хотели узнать, как были потрачены те деньги?

          — Их разделили между собой четыре руководителя болгарского спорта. Миллион перечислили именно туда, в министерство спорта или как его там? Но деньги, повторяю, пошли отнюдь не штангистам.

          — Как вы об этом узнали?

          — Это не я узнавал, а те, кто пришёл к власти в Болгарии после смены режима.

          — Первый для вас чемпионат Европы 28 лет назад принимала Москва. Помните эти слова: "Мальчик, уйди с помоста"?

          — Да, с этой команды судьи начались мои международные выступления. Когда перед началом соревнований всех штангистов категории 56 кг вывели для представления публике, один из руководителей чемпионата решил, что я попал в число выведенных атлетов по ошибке, поскольку был слишком мал и юн.

          — А "мальчик" с помоста никуда не ушёл и даже чуть было не выиграл соревнования?

          — Да, я, кажется, побил тогда мировой рекорд в рывке, но в толчке Оксен Мирзоян поднял больше и победил.

          — Насколько сильно изменилась наша страна за прошедшие 28 лет? Что вам бросается в глаза?

          — У вас многое поменялось. Режим, например. Теперь у вас другие ориентиры. А в баре отеля можно купить турецкое пиво. Но, вообще-то, не мне об этом судить.

          — Почему?

          — Понятно, что за четверть века жизнь не может не поменяться. Но я гость, который проводит в России всего лишь одну неделю. Вы лучше знаете, что происходит на самом деле и довольны ли люди переменами.

          — По-разному.

          — Как и везде. Понятно, что от перемен, которые случились в вашей стране, кто-то выиграл, а кто-то проиграл. Так всегда бывает, когда люди что-то меняют в своей жизни. Гораздо важнее то, что они хотят получить, решаясь на подобный шаг. Именно поэтому я не могу судить о том, что в итоге получилось. Хотя Казань мне понравилась. Красивый город, хорошая организация турнира. Он удачно складывается для турецкой сборной. Как тут не быть довольным?

          — Вы несколько раз покидали спорт и помост, но потом возвращались. Почему?

          — Первый раз я прервал выступления не по своей воле. Решение уехать в Турцию заставило меня пропустить год. Правда, тогда я не прерывал тренировок. После Олимпиады в Сеуле я прервал карьеру из-за проблем со спиной — она требовала покоя. На лечение пришлось потратить два года.

          — Именно поэтому в третий раз вы вернулись уже накануне Олимпиады в Афинах?

          — Нет, не поэтому. Спорт, конечно, был для меня всем, самой жизнью, но тогда я думал так: если у тебя есть шанс выиграть четвёртое золото Олимпиады, то почему бы не попытаться использовать его?

          — Вы тогда заказали рекордный вес в рывке, но так и не сумели поднять штангу весом 145 кг.

          — Я не могу упрекнуть себя за ту попытку. Я сделал всё, что мог, но штанга оказалась сильнее. После этого можно было смело уходить на покой окончательно.

          — В ваше время не существовало женской тяжёлой атлетики.

          — Но теперь она есть. И если девушка хочет спорить со штангой, то это её право, её выбор. Нельзя запретить то, к чему стремится человек.

          — А каково ваше отношение к появлению в тяжёлой атлетике женщин?

          — Если им это нравится, то пусть так и будет. Но лично мне это не симпатично.

          — Завершив карьеру, вы пытались стать политиком.

          — Да, я трижды принимал участие в выборах. Пытался стать депутатом нашего парламента, мэром небольшого городка близ Стамбула. Ничего не получилось.

          — Вас это расстраивает?

          — Теперь уже нет, но тогда, когда всё случилось, было тяжеловато.

          — Почему при вашей популярности вы так и не сумели стать своим в политике?

          — Это не штанга, где всё просто: ты её либо поднял, либо нет. Жизнь куда сложнее. А там, куда я пытался войти, всё усложняется ещё в несколько раз. И одному там не справиться. Если ты идешь туда один, то наверняка проиграешь.

          — У вас долгое время не было серьёзных конкурентов. Только штанга и новые рекорды. Иных достойных соперников не появлялось...

          — О, нет, вы не правы. Если у меня не было бы достойных соперников, то не было бы и рекордов. Именно жесточайшая конкуренция заставляла меня поднимать всё больше и больше.

          — А со стороны всё выглядело легко и просто.

          — На самом деле всё было иначе.

          — А кто был самым серьёзным соперником?

          — Валериос Леонидис — то есть бывший Валерий Леонов из вашей Феодосии. У нас с ним была невероятная схватка в весе 64 кг, куда я перебрался после Барселоны. Думаю, наш красивый спор в Атланте ещё не скоро забудут. Валера тогда вынудил меня поднять просто невероятный вес в толчке. Он установил в тот день два мировых рекорда, но в итоге оказался вторым. Уникальная ситуация.

          — После завершения соревнований Леонидис сказал вам: "Наим, ты абсолютно лучший".

          — Да, причём по-турецки. Он знает мой язык, и мы можем назвать друг друга друзьями. И по-прежнему общаемся. Валера — тренер сборной Греции.

          — Тяжёлая атлетика многое потеряла, пережив эпоху допинговых скандалов?

          — Увы, это так. Я не думаю, что интерес к моему виду спорта в мире вернётся на тот уровень, который был у штанги во времена моей молодости.

          — Почему вы так считаете?

          — Потому что ведущие школы слишком многое потеряли. Нет той Болгарии, не так сильна Греция, нет больше Советского Союза. И главное — нет больше звёзд. Такие люди, как Захаревич, Димас, Мутлу, Алексеев или Ригерт пока не появляются. И ещё одна большая проблема: в Европе интерес к штанге угасает. Здесь тяжело найти спонсоров, тогда как в Азии они неизменно находятся. Ключевые позиции в международной федерации тяжёлой атлетики постепенно занимают люди из стран, где прежде не было сильных штангистов, но теперь есть деньги и желание управлять. А сам вид спорта тем временем незаметно сжимается. Весовых категорий всё меньше, медалей тоже, и этот процесс никак не остановится. Сегодня говорят о том, что нужно оставить только шесть категорий. Когда я выходил на помост, их было десять.

          — В Казани люди приходили на "штангу", но зал не был переполнен. А в Турции соревнования по тяжёлой атлетике могут вызвать ажиотаж?

          — Нет. Люди придут поболеть за своих, но их будет не очень много. Штанга — не футбол. Мой вид спорта сегодня не собирает стадионы и дворцы.

          — Вам тяжело было найти себя в новой жизни — в той, где не нужно поднимать штангу и бить рекорды?

          — Очень тяжело. Очень. Я половину жизни провёл на помосте. Уже в 14 лет меня привлекали в сборную, а в 16 лет стали узнавать в лицо в стране и в мире. И так продолжалось много-много лет. А потом всё это закончилось, и нужно было учиться жить заново. Это слишком тяжёлое испытание для психики. Я долго приспосабливался к тому ритму, который привычен для обычных людей. Теперь всё уже позади, но первые годы без штанги были очень непростыми.

          — Вы по-прежнему прекрасно выглядите. Ни грамма лишнего веса, сплошные мускулы. Какими усилиями добиваетесь такой хорошей физической формы?

          — Я к этому не прикладываю никаких усилий. Видимо, такова моя конституция. Не толстею — и всё. Да и не хочу расплываться. Леонидис и тут составляет мне конкуренцию. Он сегодня выглядит ещё лучше меня. Валера очень стройный. Сухой, ни грамма лишнего веса.

          — Говорят, что тяжелоатлеты, выходя на помост во время соревнований, разговаривают со штангой. Это правда?

          — Штанга же не живая: разве можно с нею общаться? Говорить можно с кем угодно, но только не с грифом или блинами. Их нужно побеждать, поднимая вес над головой.

          — А штанга может бояться того, кто её поднимает без устали и с успехом? Иначе как объяснить поведение "тяжей" — кто-то на неё кричит, кто-то грозно смотрит, выходя на помост.

          — Знаете, мне всегда казалось, что её стоит погладить. Слово "штанга" — оно ведь женского рода, верно? Знаете, хватит уже вопросов, а то все секреты выведаете. А у меня есть команда, работа....

Беседовал Андрей Анфиногентов,
Казань

          Наим Сулейманоглу родился 23 января 1967 года в городе Птичар, Болгария.
          Рост — 147 см.
          До 1988 года выступал за Болгарию, затем — за Турцию.
          Первый в истории тяжёлой атлетики 3-кратный олимпийский чемпион (в 1988 году и в 1992 году — в категории 60 кг, в 1996 году — в категории 64 кг).
          7-кратный чемпион мира (1985, 1986, 1989 и 1991 — 60 кг, 1993-1995 — 64 кг).
          Обладатель 46 мировых рекордов.
          На ЧМ-1983 в Москве, в 16 лет, занял 2-е место в категории 56 кг и установив первый мировой рекорд.
          Один из семи штангистов, толкнувших снаряд, вес которого более чем в 3 раза превышал собственный вес атлета.
          В 2001 году удостоен Олимпийского ордена.

[на главную страницу]